— Ничего страшного, Ваше величество! — уверенно отмахнулся от моих «предупреждений» капитан, — расчёт будет корректировать огонь и вносить поправки в прицеливание — дело в артиллерии привычное.

Мы разом встали с корточек и посмотрели друг другу в глаза, видимо подумав об одном и том же.

— Надо собрать все эти орудия — пока генералы их немцам не успели «передать» и, переделав, включить в штат стрелковых батальонов или полков…

— И, восстановить их производство в модернизированном виде, Ваше Величество, — дополнил меня офицер, — на данный момент, эти системы с производства сняты.

Вот, как? Вот же ублюдки!

— Что заканчивали, капитан?

— Михайловское артиллерийское училище, Ваше Величество!

Слышал, а как же!

— Вы, не «фазан»[81], часом? — хотя, по отсутствую соответствующего аксельбанта, можно было самому догадаться.

— Никак нет! Пока Бог миловал, — лихо, но чуть печально ответил тот.

— Ничего! Колесо, порох и компас — тоже не нобелевские лауреаты придумали! — как мог, утешил, — Вы желаете стать богатым и знаменитым генералом, господин капитан? Или, Вы предпочитаете оставаться бедным и никому не интересным?!

Офицер, встал «во фрунт» и вытянувшись, гаркнул:

— Никаких трудов и самой жизни, не пожалею — чтоб, во славу России и…, — тут он от волнения сбился и покраснев замолчал.

Я его прекрасно понимаю! Перед ним, молниеносно пролетая, мелькнула своей роскошной шевелюрой сама Фортуна и, он решил ухватить её за длинные волосы…

— Как Вас, говорите? — пока из пушки стрелял, всё из головы вылетело!

— Капитан артиллерии Смыслов Александр Яковлевич, честь имею! — он отработанным движением ловко приложил ладонь к фуражке, — после излечения в госпитале, прибыл в Ставку Верховного Главнокомандования для нового назначения.

— Так вот, господин капитан… Слушайте мой приказ — приказ Императора России и Верховного Главнокомандующего. Первое: Вы поступаете в моё распоряжение. Второе: езжайте в Петроград на Путиловский завод и, за одну-две недели… Хорошо — за месяц, выполнить чертежи переделки трёхдюймовой противоштурмовой пушки образца 1910 года в батальонное орудие поддержки пехоты и предоставить их мне… Если потребуется, прибегните к помощи заводских специалистов или ещё кого. Задача ясна?

— Так точно!

— К исполнению приступить немедленно.

Капитан, рванул было с пробуксовкой, но я:

— СТОЙ!!! После оформления соответствующего приказа и, получения Вами сопроводительных документов — где я буду настоятельно рекомендовать всем инстанциям всемерно Вам способствовать. Иначе, забюрократят Вас… Есаул!

— Слушаю, Ваше…

— Пушку и расчёт я пока оставляю в своём распоряжении… Позаботьтесь об прикомандировании господина капитана к Свите: всё оформите грамотно через Имперскую Канцелярию — чтоб, у его начальства вопросов не возникло.

— Слушаюсь!

Перед тем, как перейти в следующий раздел, я поинтересовался у Мисустова:

— Ручных гранат не заготовили, часом, господин есаул?

— Никак нет, Ваше Величество!

В глазах есаула, вместо «чёртиков» — лёгкая обеспокоенность. Как можно строже спрашиваю, сдвинув брови:

— Почему? Ведь тоже «артиллерия» — хотя и, «ручная». В следующий раз, потрудитесь исправить это упущение — позаботившись об мерах безопасности, конечно. Ровики там, мешки с песком — чтоб задержать осколки.

Вижу, мой лихой есаул запаниковал внутренне — боится, как бы я не подорвался, естественно. Ну, крутись теперь как хочешь — ты первым начал!

— Будет исполнено, Ваше…

— Я намерен упражняться в стрельбе не реже чем раз в неделю — из оружия, которое выберу после этих стрельб. Задача ясна?

— Так точно, Ваше Величество — задача ясна!

Перешли к в ряд стоящим на своих станках пулемётам… Представившись, пехотный подпоручик — всем своим видом говорящим, что он из интеллигентов-разночинцев (так и, просится в фильм «Чапаев» — Анке-пулемётчице на прицел!), доложил об крайнем из них:

— Австрийский станковый пулемёт «Шварцлозе»[82].

Слышал, а как же! Спереди массивный «конус» — надульник ствола и, внушительный кожух почти такой же, как у «Максима» — водяное охлаждение. Помню, читал где-то — махновцы на этот пулемёт уж больно жаловались: кроме воды, в этот пулемёт надо ещё и машинного масла литра полтора залить — иначе, заедать будет.

Точно! Один из номеров расчёта открутил крышку, вставил в горловину маслобака ситечко для очистки масла и специальной маслёнкой привычно проделал эту — не ахти какую сложную процедуру… Не, ну ни дать не взять — «Геленваген» какой!

У Батьки же Махно, с машинным маслом были определённые проблемы — а на сале (бугагагага!), это порождение «сумрачного германского гения», работать решительно отказывалось!

После инструктажа — в основном «на пальцах» (подпоручик — с первых же слов понял, не слишком уж сведущим был), лёг на заботливо подстеленный то ли — брезент, то ли — холстину…

Моим «вторым номером» — заряжающим, был уже сравнительно немолодой бородатый солдат-пулемётчик в папахе, по званию — унтер или фельдфебель, какой. В отличии от здоровяка капитана-артиллериста, этот был вовсе не богатырь какой — среднего роста, довольно-таки хлипкого телосложения, с узкой грудной клеткой и, лицом — сигнализирующем об некоторых его «порочных» пристрастиях. Из пролетариев, не иначе!

На правой стороне груди у солдата, был значок в виде бронзового венка с надписью «За отличную стрельбу из пулемётов»[83] и со стилизованным изображением пулемёта на треноге посередине.

Присев на корточки справа от пулемёта, заряжающий открыл снизу затворной коробки крышку и, вложил брезентовую ленту с торчащими из неё патронами, в подающий механизм барабанного типа с зубчаткой.

— Взводи!

Я потянул на себя правой рукой рукоятку подачи патронов…

— Сильнее тяни!

Тугая, блин… Ещё бы! Этот пулемёт работает не на отдаче ствола — как «Максим» и, не отводе пороховых газов — как «Калаш». Затвор откидывается назад давлением на него самой гильзы после выстрела — как у «ППШ»! Принцип отдачи полусвободного затвора — самый простой и дешёвый тип оружейной автоматики: «Шварцлозе» вдвое дешевле «Максима» стоит, и его детали не требуют такой идеальной чистовой обработки. Но, за всё надо платить: за простоту австрийцы заплатили весом затвора и тугим ходом жёстких пружин механизма. Ну, а масло в пулемёте нужно, чтоб смазывать каждую гильзу перед выстрелом: для облегчения её извлечения после него — когда в стволе ещё остаётся некоторое давление пороховых газов.

— Дёрни ещё два раза — на третий раз взводится! — напоминает солдат, командуя своим Верховным Главнокомандующим.

«Дёрнул» ещё пару раз с усилием — пулемёт «зажевал» ленту и, кончик её показался с обратной стороны. Второй номер закрыл крышку и шепнул:

— Кричи, что пулемёт к стрельбе готов.

— Пулемёт к стрельбе готов! — ору.

— По пехоте противника… Прямо… Наводи! — командует подпоручик, — цель ростовая, открытая… Высота прицела… Целик… На прицеле французская — метрическая система, Ваше Величество!

Да это, ж — здорово!

Зубчатым колёсиком выставляю прицел на дистанцию четыреста метров. Кручу штурвальчики наводки, наводя пулемёт через секторный прицел на мишени, находящиеся в секторе огня для пулемётов…

Берусь за две горизонтально торчащие, складные ручки:

— Готово!

Подпоручик, махнул рукой:

— ОГОНЬ!!!

Что за хрень?!

— С предохранителя забыл снять, Вашество…, — ехидным шёпотом подсказывает солдат.

ЧЁРТ!!!

Большим пальцем правой руки, откидываю рычажок сверху и, нажимаю одновременно обоими на гашетку посередине, и…:

— ФФФРРР…!!! — какой-то особенный звук пулемётной очереди у этого пулемёта!

Сильно завоняло жжёным минеральным маслом — как от перегретого двигателя «Запорожца». Ветра в лесу не было, поэтому скоро стали слезиться глаза, а перед пулемётом образовалось сизое облачко — мешающее видеть куда стреляешь.