Так, так, так… Ощущение, как на рыбалке — когда начинает клевать: поглубже заглоти, поглубже…

Здесь, я услышал от Маннергейма то, что хотел услышать. Он соскочил с кресла и довольно-таки эмоционально заявил:

— С ТАКИМ ТЫЛОМ, ВОЕВАТЬ НЕЛЬЗЯ!!!

— А Вы, считаете, — спрашиваю вкрадчиво, — что мы должны непременно выиграть эту войну?

— Конечно, Ваше Императорское Величество! — отрицающее мотает головой, — вспомните проигранную Японскую войну, Государь. Вспомните, какие после неё были революционные потрясения. А, если мы вновь потерпим поражение — я, даже боюсь себе представить, какие несчастья обрушаться на Россию!

Ну, теперь ты мой, Густав Карлович! А финны, нехай подыщут себе другого кандидата в фельдмаршалы.

«Подсекаю»: хватаю его руку, трясу её, левой рукой обнимаю опешившего Маннергейма и горячо говорю — взгляд в взгляд:

— Я знал, господин генерал, что в вашем лице я найду самого преданного мне, Престолу и Отечеству приверженца! Готового выполнить любой приказ Императора и Верховного Главнокомандующего, каким бы трудным он не оказался…

До генерала начинает что-то доходить — он раскрывает было рот, но уже поздно: я уже «подсёк»! Беру со стола заранее заготовленные документы, вписываю в них его фамилию и звание и торжественно вручаю:

— Поздравляю! Теперь, Вы по чину — генерал-лейтенант и заведующий новым родом войск — Императорской полевой жандармерией.

Вижу, несостоявшегося героя финского народа, чуть Кондратий не хватил… Вот так всегда: всё понимаем — но грязную работу, пусть делают за нас другие! Чуть ли не насильно, усаживаю его обратно в кресло:

— Ещё раз поздравляю, господин генерал-лейтенант!

Когда Маннергейм чуть-чуть пришёл в себя, он начал было, прижав руку к сердцу и пытаясь встать:

— Ваше Имп…

— Да, знаю! — не давая ему закончить фразу, резко обрываю, — среди наших господ офицеров, отношение к жандармам отвратительное! Им, даже подать руку считается бесчестным. Вот потому-то, я выбрал Вас — а, не кого другого.

Действительно: одно дело человек сам — по свободному выбору идёт в жандармы, после какого «бесчестного» поступка, например, или в погоне за чинами или высоким жалованием. А другое дело — его приказом самого Верховного Главнокомандующего назначают… Почувствуйте разницу, как говорится!

Это во-первых, а во-вторых: сама личность Маннергейма — сам его внешний вид, как бы говорил, что он и бесчестие — понятия несовместные. Ну, недаром же он «в реале» такой широко известной исторической личностью стал — которого, даже враги уважали. Сам Сталин в его сторону неровно дышал — это говорит о многом!

— Вы же в свою очередь, можете назначить себе в подчинённые любого офицера Императорской Гвардии или Армии… По согласованию со мной, конечно. Отказ будет считаться воинским преступлением — сродни дезертирству и караться по всей строгости военного времени: скоро специальный приказ Верховного Главнокомандующего выйдет.

Как-то довольно быстро, генерал задумался и стал соображать вполне адекватно:

— Не всех можно понудить, Ваше Величество! Некоторые офицеры, предпочтут стреляться — если невозможна отставка…

Я, с полнейшим безразличием пожал плечами:

— Да, хоть вешаться! Естественный отбор в действии: идиоты должны вымирать и, не оставлять потомства.

Затем, подумав сам и припомнив кое-что из собственного недавнего опыта:

— Хотя, да! Толку от таких…

Гвардию надо безусловно сокращать — она не показала никакого преимущество перед обычными полевыми войсками. За исключением, особливо великих потерь, разумеется — когда лучший человеческий материал Империи, бездумно бросали в «мясорубку» — ради каких-то особых «гвардейских» понтов. Только и слышно было, как Гвардия — в лоб на пулемёты, «не ложась» атаковала какое-нибудь гов…но — которое, даже на топографической карте не сразу найдёшь. Причём, вот это — «не ложась», особенно любили смаковать, подчёркивали…

Даже, у Слащёва — этого умнейшего человека, это нет-нет — да проскакивало.

БЕСИТ!!!

«В реале», гвардейскую пехоту добьют в следующем году — на топких берегах речки Стоход, при многочисленных попытках штурма злосчастного Ковеля — в продолжении, уже захлебнувшегося в русской крови Брусиловского прорыва…

А я этого сделать не дам!

Пусть, «оптимизированная» до разумных пределов Русская Императорская Гвардия, выполняет парадно-представительские функции — да патрулирует улицы обоих столиц: собранные со всей Империи лучшие представители её «сильной» половины, должны остаться в живых и, после войны дать здоровое и, как можно более многочисленное потомство — а не гнить невесть где, вдали от родных изб!

— …Предпочтение отдавайте офицерам Пограничной стражи. Я даже, пожалуй, издам указ — о поочередном временном прикомандировании к Полевой жандармерии, сроком скажем на полгода, всех офицеров и унтер-офицеров из Особого корпуса пограничной стражи.

Вижу, мой собеседник нетерпеливо заёрзал — стало быть, осенила его какая-то гениальная мысля:

— Вы, что-то хотите спросить, господин генерал?

— Ваше Императорское Величество! Позвольте дерзнуть…

— Дерзайте!

Встав, Маннергейм, как будто с телебашни — из-за своего роста, казалось, начал вещать:

— Не проще ли, Государь, переподчинив Военному ведомству, полномочия Корпуса Пограничной Стражи расширить на прифронтовую полосу? Глубиной, скажем в сто вёрст…?

Как мне известно, пограничники в это «интересное» время принадлежат не органам госбезопасности, как «у нас», а министерству финансов.

— …Любой офицер с удовольствием пойдёт в Пограничную стражу, Ваше Величество, даже из кавалерии — их чины носят звания армейской конницы.

— Помолчите, господин генерал — я думаю!

Когда до меня дошло, возникло чувство неловкости и досады… Почему, мне самому в голову не пришло такое простое очевидное решение?!

«Послезнайка» недоделанный…

Я, уставившись на люстру и, тщательно её разглядывая, хорошенько задумался — в принципе, идея стоящая: и там и, там — поддерживание особого режимного порядка, ловля «нарушителей», шпионов и прочих вражеских агентов. Дальневосточная же граница, с её «хунхузами», вообще от прифронтовой зоны — уже лет сто как, ничем не отличается!

Заманчивым является ещё и то, что можно воспользоваться уже готовыми структурами западных пограничных округов. В Вильно, где я побывал перед одноимённым сражением, например, располагался 2-ой Пограничный округ.

Однако, связываться с министерством финансов… Я вспомнил свой опыт общения с Горемыкиным и бббррр! Внутри у меня всё заныло, как в предвкушении звездюлины.

С другой стороны — при Вилие, на Мейшагольской позиции, была Сводная пограничная дивизия: она подчинялась армейскому командованию и использовалась как обычная пехота. Кстати, когда при переформировании в «Оперативно-Тактическую Группу полковника Романова», из части пограничников был создан Заградительный отряд — показавший весьма высокую эффективность. Порядок в тылу ОТГ — хоть и на очень короткое время, был наведён быстро и решительно.

Звоню в Штаб и приказываю как можно быстрее предоставить мне краткую справку по западным пограничным округам. Спустя некоторое непродолжительное время (приучил-таки своих штабных работать оперативно!), пока мы с Густавом Карловичем добивали самовар, оттуда перезвонили и самый компетентный в этом вопросе военный чиновник, дал самую исчерпывающую информацию.

Да, западные округа Отдельного корпуса пограничной стражи: 2-ой Варшавский, 3-ий Вильненский и 4-ый Житомирский — с началом войны были переподчинены от Финансового к Военному ведомству и, за год войны вполне благополучно были угроблены. Мало того, с Дальнего Востока на фронт был передислоцирован Заамурский пограничный округ в составе четырёх бригад — с казаками которых, я познакомился в самом конце сражения за Мейшагольскую позицию и, его видать по всему — ожидает такая же незавидная судьба.