«На прощанье», я ласково улыбнулся и как можно вежливее, посоветовал аблажавшемуся генералу:

— Лучше сами расплетайте носки, свивайте верёвочку и вешайтесь — на первой же попавшейся на глаза осине, Ваше Превосходительство… Вам всё равно не жить долго и по здраву — слово Российского Императора.

Надеюсь, послушается — и ему легче будет и, мне — грехом на душу меньше…

Ещё одна невинная жертва «репрессий»: контр-адмирал Загорянский-Кисель — комендант порта и военно-морской базы Либавы. Вскоре после объявления войны в августе 1914 года, сей «защитник Отечества», испугавшись обстрела двух лёгких германских крейсеров, бежал в панике из города — бросив гарнизон и всё имущество на произвол судьбы. За что, моим Реципиентом был торжественно отправлен на заслуженную пенсию, причём — «с мундиром».

Приказал вновь возбудить дело и, непременно воздать по заслугам: не наказания ради, а потомству в пример: чтоб, знали как Родину любить надо — которая тебя всю жизнь солёным от пота крестьянским «хлебом» кормила и, в случае войны с супостатом — на твою стойкость и профессиональное умение надеялась.

Ну, первым делом: хрен тебе — а не «пенсия», хрен тебе — а не «мундир»! Если срок не впаяют, сможешь прожить — побираясь на паперти или сбежав «за бугор», мемуары строчить о «зверском» самодержавном режиме.

Кроме того, под суд (заочно) был отдан, ныне находящийся в германском плену генерал Бобырь, виновный в позорной сдаче огромного укрепрайона — сильнейшей русской крепости Новогеоргиевск, с полутора тысячами тяжёлых орудий и миллионом снарядов.

Сильно надеюсь повесить эту мразь раньше — чем его расстреляют большевики.

Однако, когда я предложил провести расследование в отношении сдавшимся с Бобырём ещё двадцати с лишним генералов — то опять получил полный отлуп! Мол: «А их то, за что?! Ведь, гнуснейший Бобыть сдал их гуртом, как стадо овец — они и, проблеять ничего супротив не смогли!».

Ладно, отложим пока в долгий ящик…

Кроме этого, после проведённого небольшого «служебного» расследования, мною был снят с должности и отправлен в отставку «без права ношения мундира» генерал Казнаков. Сей «стратег», отметился ещё до моего появления на Мейшагольской позиции!

Его конный отряд — призванный защищать стык между 5-ой и 10-ой русскими армии и, состоял из: 1-й гвардейской кавалерийской дивизии (Кавалергардский полк и 2 кирасирских полка), 2-й бригады 5-й кавалерийской дивизии (Александрийский гусарский полк и 5-ый Донской казачий полк), Уссурийской конной бригады (Приморский драгунский полк, Нерчинский казачий полк) и Уссурийского казачьего полка, а также двух батальонов 68-го и двух батальонов 291-го пехотного полков.

Так вот, имея такие значительные силы в подчинении и, атакованный всего лишь двумя полками пехотной дивизии немецкого генерала Бекмана и несколькими эскадронами Баварской кавалерийской дивизии — генерал Казнаков позорно бежал, открыв брешь в сорок вёрст! В «реальной истории», именно с этого эпизода начался знаменитый Свенцянский прорыв — приведший к потере Вильно и, чудь было не приведший к потере ещё и Минска.

Такое, никому спускать безнаказанно нельзя!

Напрасно сей генерал, пытался перевести стрелки на вышестоящее руководство — оправдываясь тем, что приказа «стоять насмерть» ему никто не дал:

— Ведь, приказа «драпать, как заяц» — Вам тоже не было, господин генерал? Так почему из двух «не отданных» приказов, Вы выбрали именно этот?

В своё оправдание, тот ничего ответить не мог…

Меня ещё кое-что интересовало:

— И, почему Вы не объяснили генералу Крымову — на выручку КОГО(!!!) отправлена его Уссурийская конная бригада? Ведь, согласно показаниям генерала Свиты ЕИВ, он лично поставил Вас в известность о моём затруднительном положении и соответствующем приказе всеми силами идти мне на помощь? А это, уже не трусость или глупость, господа…

Я обвёл всех присутствующих диким взором, думаю — с налитыми кровью глазами:

— ЭТО — ИЗМЕНА!!!

Ответ и реакция самого Казнакова на моё обвинение, меня несколько смутили:

— ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО!!! ВИДИТ БОГ, Я СООБЩИЛ ГЕНЕРАЛУ КРЫМОВУ О ВАШЕМ ПРИКАЗЕ И БЕДСТВЕНОМ ПОЛОЖЕННИИ!!! Я ОТДАЛ ПРИКАЗ ЕМУ ИДТИ ВАМ НА ПОМОЩЬ!!!

Воистину, возопив это, пожилой генерал — упал на колени и, принялся неистово креститься и кланяться мне…

Я перевёл вопросительный взор на Крымова.

— ОН ВРЁТ!!!

Генерал Крымов, был прекрасен — как само обличение, как Вышинский на Московском процессе над троцкистами.

Подумав, я ответил Казнакову словами из Священного писания:

— «Единожды солгав — кто тебе поверит?». Думаю, Вы сами знаете, господин генерал — как Вам следует поступить в дальнейшем, чтоб сохранить хотя бы свою честь…

Наутро этот генерал застрелился.

Больше никого из «своих», генералы мне «на съедение» не дали…

А, генерал-майор Крымов пошёл у меня на повышение!

Гвардейские части, входившие в бывшего «Конного отряда Казнакова» были выведены в глубокий тыл — а из казачьих, была сформирована «Уссурийская казачья дивизия». Вот её и возглавил Крымов, став уже генерал-лейтенантом.

В самом конце «совещания» заметил: Алексеев относится к нему очень тепло и, частенько подолгу с ним беседует о чём-то, где-нибудь в сторонке. Загнал подальше в «петушинный угол» свою вылезшую откуда-то из самых тёмных закоулков сознания паранойю — мало ли о чём, могут беседовать два военных?

В числе прочих — немногим в числе, проявивших себя генералов, был всячески мной «обласкан» генерал-майор Бржозовский Николай Александрович, комендант русской крепости в Польше Осовец, оказавшей ожесточённое сопротивление немецким войскам этим летом. Осовец, в отличии от Ивангорода генерала Шварца, хорошо известен в «моё время» — по так называемой «Атаке мертвецов».

«Поздравил» боевого генерала с «генерал-лейтенантом», наградил «Орденом Святого Владимира 2-й степени с мечами».

Естественно, поговорили и, я дал новое назначение в соответствии с его моральными и деловыми качествами:

— Практика, почти уже года показала, что предвоенная концепция крепостей устарела… Что Вы думаете о «полевых укреплённых районах», господин генерал?

— О «полевых укреплённых районах»? — озадаченно смотрит на меня, однако тут же взор его осеняется пониманием.

Я ему помогаю, подсказывая:

— Ну, да! Ведь, оборону — как вид боевых действий, никто не отменяли, на смену концепции крепостей придёт что-то другое. Вы об этом думали, Николай Александрович?

— Извините, Ваше Величество — никак нет! Однако, после ваших слов…

— Ничего страшного — время подумать, ещё будет. Назначаю Вас начальником Виленского укрепрайона, господин генерал, а теорию — на ходу разработаете, исходя из практики.

По завершению «расширенного военного совещания» — так сказать «в кулуарах», генерал Свечин позволил себе несколько расслабиться:

— …Ну, а вообще, при ближайшем рассмотрении, действующая против нас немецкая армия — по правде говоря, особенно не впечатляла. По моему мнению, немецкая пехота — уже не та, что была в прошлом году. Укомплектованы пехотные дивизии ландвера, были не полностью и по большей части пожилыми солдатами или уроженцами Эльзаса и Лотарингии, не имевшими особо большого желания сражаться. К тому же, немецкие части и соединения были сильно истощены непрерывными 2-ух месячными боями. Без сильной артиллерийской поддержки, такая пехота не способна успешно атаковать — хотя необычайно стойка в обороне.

На что, я заметил:

— Тем не менее этим летом, почему-то, немцы навешали нам прямо-таки роскошных люлей!

— Будь у нас столько же тяжёлых гаубиц с полным боекомплектом и пулемётов с патронами, наша пехота сражалась бы немногим хуже, — подытожил приобретённый опыт генерал Свечин, — да, где ж их взять?!

— А брать, где-то надо…, — согласно кивнул я, соглашаясь я, — хоть, украсть!

Пока их ещё наделаем или купим «за бугром»!