– Ага. Так вот почему в Японии сейчас настоящий культ Дракона.

– Если кто-то думал, будто японский император – это такая туристическая достопримечательность, – Майзель вдруг рассмеялся.

– Расскажи, что смешного ты вспомнил. Может, и я посмеюсь?

– Мы с ним встретились первый раз лет двенадцать… Да, двенадцать лет назад. Он прилетел, едва успев вступить на трон. Помнишь эту жуткую историю с захватом императорского лайнера во время визита в Египет, когда погибла едва ли не вся семья? Они поняли, – если и дальше будут киснуть в болоте пацифизма, их всех вырежут. Всех – до последнего. Вацлаву он подарил меч, сделанный специально для него, а мне – роскошное, совершенно невероятной красоты издание «Протоколов сионских мудрецов» на японском с параллельным переводом на чешский. Он был так трагически серьёзен и так хотел в компанию, что у нас с Вацлавом просто не повернулся язык ему отказать.

– «Протоколы»?! Какая чушь!

– Японцы всегда восторгались этим текстом. Им не раз пытались объяснить – это фальшивка, в том числе и я сам, но Ярухито, кажется, не очень-то в это верит. Анекдот, да и только! Этот парень, кстати, вообще двинутый на истории. Ты слышал, наверное, – японцев некоторые исследователи считают одним из потерянных израильских колен?

– Слышал, конечно.

– Ну, вот. А связать атаку с этим фактом и выстроить в нужном направлении идеологическую работу было, поверь, не так уж и сложно. А меч он мне тоже потом подарил. Хороший клинок, замечательный, – Майзель посмотрел на Корабельщикова и прищёлкнул языком от досады. – Вот ведь я болван. Ты наверняка устал, как не знаю кто.

– Зверски. Но если усну и что-нибудь прозеваю, потом никогда себе не прощу.

– Ладно. Божена, приготовься к приёму гостя.

– Сердечно рада приветствовать вас, Андрей Андреевич, – у Корабельщикова возникла полная иллюзия того, что к нему обращается живой человек, а не компьютер. – Положите, пожалуйста, руку на экран пассажирского терминала.

Угол наклона экрана изменился. Андрей покосился на Майзеля, и тот кивнул. Корабельщиков, скептически хмыкнув, выполнил просьбу машины. Экран вернулся в прежнее положение:

– Благодарю вас. А теперь произнесите, пожалуйста, фразу, которую я сейчас выведу на экран.

– Съешь ещё этих мягких французских булок, да выпей же чаю, – послушно прочёл Корабельщиков, едва сдерживая рвущийся наружу смех.

– Спасибо, – поблагодарила его «Божена». – А теперь, если нетрудно, назовите цифры от ноля до десяти. Прекрасно. Система готова к приёму и обслуживанию гостя.

– Что это за прикол с булками?

– Это не прикол, а панграмма. С русским получается – она содержит не только буквы алфавита, но и практически все звуки языка. По этой фразе система создаёт уникальный звуковой отпечаток твоего голоса, после чего может различить, бурчишь ты себе под нос или разговариваешь с кем-то, и не интерпретирует каждое твоё слово как команду. Очень удобно.

– Потрясающе. А отпечаток ладони?

– Не столько отпечаток, сколько набор биометрических параметров. Сто шестьдесят три, если быть точным. Получившийся паспорт предоставит тебе доступ к услугам и функциям различных систем обеспечения, например, в гостинице. Пока это обязательно только для моих сотрудников и государственных служащих, но я не помню, чтобы кто-то отказался – думаю, процентов девяносто граждан Коронного Союза уже имеют такие паспорта.

– А со стороны священнослужителей нет возражений?

– Да-да, я понимаю, о чём ты. Нет, такого идиотизма мы не допускали и не допустим.

– Всё равно, по-моему, тут заложен огромный потенциал для манипуляций.

– Никакие манипуляции невозможны, дружище. Если система определит, что запрос исходит от человека с сильным «запахом страха», ему будет отказано в доступе и вызвана охрана или полиция, по ситуации. Так что брать заложников, резать пальцы, вытаскивать глаза и проделывать прочие голливудские глупости не стоит – напрасный труд.

– Просто супер. Наше – значит отличное, я запомнил.

– Внимание, – услышал Андрей голос компьютера. – Расчётное время достижения границы Коронного Союза с Германией – около пяти минут. Режим пересечения границы – оптимальный.

– Ну, вот, – удовлетворённо кивнул Майзель, – скоро будем дома.

Андрей полез в карман за паспортом, но Майзель махнул рукой:

– Оставь.

– Как?! – изумился Корабельщиков. – Это же граница!

Майзель повернул к нему своё драконье лицо.

– Но как же, – забормотал Андрей. – Есть же какие-то правила, инструкции, даже дипломаты предъявляют свои паспорта…

Он вдруг осёкся и умолк. Майзель продолжал смотреть на него, улыбаясь. Нет, не Данька, подумал Андрей. И даже не Майзель. Дракон.

То, что началось сразу за «нейтралкой», в очередной раз привело Корабельщикова в изумление.

Сначала автомобиль нырнул в неглубокий, но широкий, ярко освещённый туннель, где вместо пограничников их ждала мойка – без щёток, только струйки не то пара, не то какого-то газа забегали, заплясали по машине. Проскочить мойку с налёта не смог бы даже танк – бетонные направляющие в полтора метра высотой и массивное стальное заграждение, похожее на бульдозерный нож и раскрашенное жёлтыми и чёрными полосами, не позволило бы. Когда мойка закончилась, «нож» исчез в полу, освободив путь.

Тоннель расширился. Андрей увидел застеклённые участки стены по обе стороны проезда, за которыми находились пограничники. Заграждение убралось с дороги ещё до того, как они приблизились к нему – конечно же, их ждали.

Больше всего Корабельщикова поразили лица пограничников за толстенным, ещё секунду назад зеркально-непробиваемым, а теперь – прозрачным, стеклом. Буквально каждый из них, оторвавшись от того, чем был занят в настоящий момент, помахал им рукой и улыбнулся! Естественность, непроизвольность жестов и улыбок потрясла Андрея.

– Бог ты мой, – пробормотал он. – Это что, мир Полудня?!

– Это Корона, Дюхон. Но ты не ошибся – мы постарались сделать похоже.

Трассу заливал почти такой же яркий свет, как в тоннеле. Освещённые автострады Корабельщиков видел и в Бельгии, но здесь и температура, и яркость фонарей казались гораздо естественнее. Андрей завертел головой, стараясь ухватить как можно больше деталей окружающего ландшафта.

– Это что? – он показал на линии, натянутые на ажурных опорах и уходящие за горизонт в нескольких направлениях сразу. – ЛЭП? Нет, пожалуй, не очень по…

И в ту же секунду Андрей увидел, как промчались по этим проводам навстречу друг другу обтекаемые – вагоны, контейнеры? – пара, другая, третья.

– А?! – Корабельщиков проводил их полёт оторопелым взглядом, зажмурился, потряс головой – и снова вытаращил глаза. – Что это такое?!

– Струнный транспорт.

– Обалдеть, – выдохнул Андрей. – Невероятно. Так вы его построили?! Я даже не слышал об этом!

– Ну, вы же не хотите, – пожал плечами Майзель. – Пришлось притащить сюда Юницкого с его технологией. Под честное, кстати, слово, – мы, когда будет возможность, поможем строить такое в России, опираясь на имеющийся опыт, дадим и строителей, и инженеров. И я его непременно сдержу. Подсчитав, сколько земли, труда и ресурсов пожирает одна автострада со своей инфраструктурой по сравнению с ниткой чугунки или, тем паче, «струны», мы ужаснулись. И решили: нет, нам это не подходит. А струна – знаешь, сколько всего потянула она за собой? Новая металлургия, субподряды для предприятий, мелких и средних. А скорость?! Отличная вещь – быстро, гораздо быстрее, чем чугунка, чем грузовой автотранспорт, дешевле, экономичнее в разы. А уж об автомобильных грузоперевозках и речи нет! В городах почти весь общественный транспорт по струнам бегает – кроме такси, пожалуй. Чистота, красота, никакого шума – мы с Вацлавом безумно довольны. Конечно, были моменты всякие при внедрении, но всё утряслось – теперь мы по всей Короне линии протянули и ещё протянем. И скорость транзитного оборота почти в три раза выше – это, Дюхон, поверь, дорого стоит. Да и военное значение сбрасывать со счетов нельзя: разрушить его сложнее, чем даже чугунку, а восстанавливать – намного легче. Построить автострады, чтобы субсидировать немецкие автомобильные концерны? Нет, шалишь! А так – всё наше, родное. Недостатков у него практически нет, можно сказать.