Снаружи хохотали метроники:

– Больше помогать не желает? Ненадолго хватило.

Девочка их не слышала. Она с ужасом смотрела внутрь бочки. Ту заполняла комковатая слизь, а в ней, между остроконечными травами и круглыми шляпками грибов, плавали улитки размером с кулак. К горлу Нилани подступила горячая тошнота.

«Если меня вырвет в бочку, дрянь внутри это не испортит».

На плечо девочки опустилась рука.

– Ну, место у костра ты заработал.

Нилани скосила взгляд на подошедшего. И поняла, что победила. Она сглотнула горький ком в горле, загоняя тошноту поглубже, и улыбнулась человеку со знаком красного глаза.

– Идём, парень, – позвал тот.

Возражать она не стала. Иногда легче побыть мальчишкой. Так она и познакомилась с Айрахи. И первое, о чем девочка спросила своего нового друга, были татуировки.

– Это знак смотрящего в тоннели. Моё увлечение, – метроник постучал пальцем по знакам, запутавшимся в кольцах червей. – Под землёй скрыта целая цепь лазов. Если находишь там что-нибудь новое или любопытное, берёшь себе метку.

– Глаз тоже твоя находка? – допытывалась Нилани.

И он объяснил. Правда, не до конца – рассказ прервали разъярённые плетельщики, искавшие отлынивавшую от работы юнгу. Знания стоили наказания. Но когда девочке удалось улизнуть из под надзора, метроники уже вернулись назад, в свою деревню. Она ждала Айрахи на следующий год. Но тот не пришёл. Да и других метроников на общем сборе оказалось мало. Говорили, виной всему какая то сырая лихорадка. Что ж, и такое бывало. Нилани пыталась расспрашивать о своём новом друге и его знаке, но взрослые если и желали говорить с юнгой, то или о судьбе, которую ей надлежит выбрать, или о количестве детей, которое необходимо завести. Однако это было не важно. Главное Нилани уже узнала: место, помеченное красным глазом, существует. Как и ключ к его дверям.

Не раз и не два девушка порывалась рассказать о своём открытии боцману. Или Ханоре. Или самому капитану. Но каждый раз что то внутри останавливало её. Нет, с тем же успехом собиратель ящериц мог бы отдать свой лучший экземпляр стряпухе: в лучшем случае она её отпустит, в худшем – запечёт с апельсинами. Нет. Это была её тайна. Её возможность во всём разобраться. Её судьба.

С тех пор Нилани перестала интересоваться новыми татуировками. Она бросила все силы на то, чтобы по крупицам собирать правду о магии, просеивая слухи и сравнивая легенды. Пока, наконец, не пришло время действовать.

Нилани яростно моргала – ослепительное сияние резало глаза и кружило голову. Камень силы на крыше воровал его у солнца и кормил стеклянный шарик, который Ханора могла зажечь, когда хотела. В доме была целая коробка таких – лёгких и хрупких, как пустые раковины.

«Но с остальными знахарка никогда их не делила», – вдруг поняла девушка, крепче сжимая заветный ключ. В голове у неё всё ещё звучала догадка, высказанная на празднике. Мудрые просто не хотят делиться силой. Неужели это правда?

– Ты меня обманула, – повторяла Ханора. Её шаги шаркали всё ближе.

Нилани отшатнулась, но на дороге вырос стеллаж. Удар. Что то жалобно клацнуло и покатилось по полкам. Настои! В каждый из них было вложено столько сил, каждый был нужен кому то на побережье. Девушка инстинктивно потянулась, чтобы подхватить падающие бутылки. Но стекло лишь обожгло ей пальцы и скользнуло вниз. Звон прозвучал как обвинение.

И тут Нилани осознала, что в руках её пусто. Черный ключ пропал. Девушка рухнула на колени.

– Я учила тебя, мерзавка! – кричала Ханора. – Тратила своё время. Рассказывала то, что стоило бы хранить в тайне. А ты? Искатель? Магия?! Это просто смешно. Да лучше бы в чистильщики подалась! Добра было бы больше.

Руки девушки шарили по полу в поисках ключа, но находили только острые стекляшки, врезавшиеся в ладони.

– Ты! – задыхалась Ханора уже совсем рядом. – Ты…

– …благодарна, – заверила Нилани.

Вот он. Гладкий квадратик. Девушке хотелось схватить его и спрятать. Но нет, теперь нельзя. Черный силуэт старухи угрожающе нависал сверху.

– Лгунья! – выплюнула Ханора.

Нилани повернулась на голос и уселась, скрестив ноги. Она буквально чувствовала черный ключ у левого бедра. Как же сложно было не смотреть на него.

– Разве ты видишь на мне позорные знаки? – поинтересовалась девушка. – Или я держу пальцы крестиком? Я действительно думала над тем, чтобы стать знахаркой. Некоторое время.

Ноздри Ханоры раздулись.

– Что же изменилось?

Девушка пожала плечами.

– Я нашла путь получше. Вы с капитаном тратите огромные силы, чтобы поддерживать на плаву дырявый плот. Я же хочу бросить его и двигаться дальше.

Знахарка моргнула. А затем расхохоталась.

Нилани подалась вперёд, сжимая кулаки. Боль молнией пронзила мозг, но одновременно прояснила мысли. Она не стёрла злобу, не притупила обиду. Но наконец задала им направление.

– Ох, уморила, дурочка, – ухала Ханора, утирая слёзы. – Ладно. Мы сейчас с тобой подумаем, как выбраться из этой ямы, которую…

Но Нилани её уже не слышала; едкие слова рвались наружу, обжигая гортань.

– Сколько нас было? – поинтересовалась она.

Старуха опешила.

– Что?

– Я помню двух учеников до меня. Тот курносый парень и девушка со шрамом.

– Какое они имеют отношение?..

– Итак, я и ещё двое, – девушка подняла правый кулак и оттопырила пальцы: большой, указательный и средний; одновременно её левая ладонь упёрлась в пол рядом с ключом. – Но сколько юнг приходили сюда приобщаться к мудрости и таскать корзинку? Десять? Двадцать?

Губы Ханоры сжались.

– Семеро.

– Семеро, – правая рука Нилани описала широкий жест, левая подобралась к ключу и бережно накрыла его. – Целых семь попыток.

– Не равняй себя с ними. То были люди. Достойные, умные. Кого то унёс голодный год, кто то выбрал другую дорогу. И только ты решила выкинуть жизнь в помойную яму.

Глаза Ханоры обжигали презрением. Но Нилани не отводила взгляда. Ногтями девушка старалась подцепить ключ.

– Семь юнг, – ласково проворковала она. – И ни одному не подошла знахарская судьба. И что же у нас было общего? А, наставница?

Азарт помогал притупить боль, но скользкие от крови пальцы едва слушались, и гладенький прямоугольник лишь елозил по полу. Но Ханора этого не видела. Лицо старухи застыло, в морщинах вокруг глаз залегли глубокие тени. Она шагнула к Нилани и наотмашь ударила её раскрытой ладонью. Девушка повалилась ничком, накрыв собой ключ. И её ногти наконец сомкнулись на добыче.

– Вон из моего дома! – бушевала старуха. – Тупая! Неблагодарная! Дрянь!

Она схватила с полки тяжёлый шар и бросила его в бывшую ученицу. Но девушка уже была на ногах и отступала к входу. Щека горела, зато драгоценный ключ к спасению перекочевал за пояс.

– Ты провалишься! – кричала Ханора. – И поделом!

Слова на мгновение пригвоздили Нилани к месту. Нельзя было так говорить! Ведь мир всё слышит! Но возражения только придали бы словам силы.

– Если я действительно провалюсь, – холодным голосом ответила девушка, – не бери нового ученика. Не порти судьбу восьмому.

Прежде чем старуха успела бросить в неё что-нибудь ещё, будь то бутыль поувесистее или очередное проклятие, – Нилани выскользнула из хижины и растворилась в ночи.

Спустившись со знахарского холма, Нилани в первую очередь остановилась у корней раздвоенной сосны, где ждали своего часа собранные в прошлой жизни пожитки: вещь-мешок, набитый припасами, смена удобной одежды и фляжка с водой. Подарок от мёртвой юнги. Мысль о том, что этой хитрости научила её Ханора, подняла в душе девушки бурю протеста. Однако она заставила себя вцепиться в лямку и закинуть мешок на плечо. Нечего воротить нос. На выбранной дороге ей понадобится любая помощь.

Затем Нилани нашла ручей и опустила ладони в бегущую воду. Ледяные колючки забрались под кожу. Это было почти приятно. Она умылась, отдавая потоку боль и обиду.