Но тут юнга тряхнул рукой, запачканной синюшным соком, и потянул её ко рту.

– Стой! – крикнула девушка, забыв об осторожности, и, сделав шаг вперёд, сошла с дороги.

Из зарослей поднялись мотыльки. С ветки соседнего куста тут же взмыла юркая пичуга и камнем рухнула на добычу. Нилани подумалось, что этого шустрого охотника к вечеру может сожрать степная лисица. А что ждёт её саму?

Мальчик обернулся. Зрачки его казались расширенными, взгляд блуждал.

– Немеют, – хрипловато пожаловался он, тряся пальцами.

– С ума сошёл? – девушка подскочила к нему, сдирая с пояса фляжку, и потребовала: – Брось!

– Нет. Мне надо. Ага.

– Брось, сказала! – она ударила его, и на землю пролился дождь из бутонов. Юнга успел набрать уже штук сорок. Зачем так много? Есть? Если так, то нужно промыть желудок. Среди прочих припасов у девушки был и угольный порошок. Она лично готовила его, пережигая кокосовую скорлупу над малым огнём и сутки вымачивая получившиеся огарки в растворе из четырёх частей воды и одной части морской соли. Такое лекарство хорошо помогало при отравлении. Но хватит ли его?

– Сколько ты съел? – Нилани тряхнула мальчишку. – Или заваривал?

– Зачем?

Девушка не знала, что ответить. Как то она хотела попробовать сделать чай из дрёмы, но потом вспомнила о последствиях и отступилась.

Однако удивление мальчишки показалось девушке искренним. Уже хорошо – значит, о желудке можно не беспокоиться. Она схватила «морок» за вполне материальное запястье и дёрнула, заставляя повернуть руку ладонью вверх. Затем зубами вытащила пробку из фляжки. В голове зазвучал голос боцмана: «В степи берегите питьевую воду – здесь родники редкость, вся вода глубоко под землёй. Без еды можно прожить долго, а вот жажда иссушит вас за неделю». Девушка сжала зубы и принялась транжирить запасы, смывая сок. Сперва с правой кисти. Потом с левой. Только убедившись, что на коже юнги не осталось следов, она отпустила его. И вдруг вспомнила о своих порезах. Судьба, только бы в них ничего не попало! Нилани сполоснула ладони, насухо вытерла их о траву и прислушалась к себе. Спать вроде бы не хотелось. Зато хотелось…

– Пить, – попросил мальчик, эхом повторяя её мысли. – Пожалуйста.

Нилани потрясла фляжку, на слух стараясь определить, сколько воды осталось. Затем порывисто сделала скупой глоток и отдала остатки юнге. Тот в мгновение свёл запасы на нет. При одной мысли об этом рот девушки наполнила колючая сухость. Если она действительно заблудилась, если деревня М далеко, то она ещё успеет пожалеть о своей щедрости.

– Ты в порядке? – спросила она, стараясь заглушить дурные мысли.

Ответа не последовало. Мальчик впал в блаженную прострацию, рассеянно ползая взглядом по её груди. Девушка отвела его к дороге и усадила на подпорченные лишаём брёвна. Затем вернулась к рассыпанным цветам. Вынув тряпицу, она осторожно подцепила бутон. На вид самая обычная дрёма, но понять невозможно. На острове постоянно появлялись новые подвиды, и если у парнишки будут осложнения, то цветок может пригодиться для определения противоядия.

«Смотрите ка, думаю как знахарка», – усмехнулась Нилани, убирая тряпицу с цветком в мешок.

Когда она вернулась к юнге, тот мечтательно пялился в вечность, шевеля губами. Наклонившись, девушка принялась растирать мочки его оттопыренных ушей. Постепенно взгляд мальчика прояснялся. Ещё через минуту она снова попыталась задать вопрос:

– Как тебя зовут?

– Алихим. Ихи.

Имя было незнакомое. Даже на большом семейном древе Нилани такого не видела. Взгляд мальчика опять опустился к её груди. Девушка взяла его за подбородок, заставляя снова поднять голову:

– Откуда ты, Ихи?

Мальчик указал вниз, на пропитанную водой землю. Нилани вздрогнула. Значит, всё таки морок. Хуже того, подземный морок. Что о таких говорили хроники? Не трогать. Бежать. А если уж вляпался? Заговорил? Что тогда?

– Как же вернуть тебя домой? – спросила Нилани, обращаясь, скорее, к самой себе.

Но неожиданно мальчик ответил:

– Вход, – он махнул в сторону. – Вон там.

Девушка повернула голову и прищурилась. Да, среди колышущихся трав виднелся шест эбенового цвета, увенчанный символом в виде изогнувшейся молнии. Железо! А оттенок ему придавали благовония, которыми моряки натирали артефакты и реликвии для их сохранности. Выпрямившись, Нилани сделала несколько шагов к чуду, желая получше его рассмотреть. Но она увидела нечто другое. За росшим из земли шестом виднелся провал. Из него, словно язык, торчало начало широкой каменной лестницы. Только тогда девушка поняла значение символа на шесте. Вернее, не символа, а древней буквы.

Перед ней разверзся вход в деревню М, дом метроников.

Нилани чистила рыбу на жаре и носила корм в птичник за день до того, как там меняли подстилку. Она знала, что такое неприятный запах. Но поднимавшееся из под земли зловоние невозможно было описать простым словом «неприятный». Или даже «отвратительный». Это был мерзостный густой смрад, будто исходивший от мёртвого бога, гниющего в земле со дня новой зари. Нилани не дышала, но эта первозданная вонь всё равно забралась к ней в нос, заставляя желудок сжиматься от рвотных позывов. Девушка обрадовалась, что не успела позавтракать.

Когда первый шок прошёл, Нилани сделала шаг назад и едва не споткнулась об Ихи. Похоже, мальчишка достаточно пришёл в себя, чтобы устоять на ногах, пусть и слегка пошатываясь.

– Ты это… – попросил он, нервно дёргая себя за ухо. – Не говори никому, ага? Про цветы. То есть, спасибо, конечно. С меня должок. Но остальным не говори.

– Зачем они тебе вообще понадобились?

– Ну… – он смутился ещё сильнее. – Краска.

– Краска?

– Ну да. Я ж не знал, что красильные фиалки… или орхидеи? В общем, я же не знал, что они ядовитые!

Нилани едва не расхохоталась.

– Ты думал, что это орхидеи!? Но они же крупнее. И лепестки у них совсем другие, – она махнула рукой, обрывая поток собственных рассуждений. – Вас разве не учили различать растения?

Ихи дёрнул себя за ухо.

– Нас учили, что на поверхности опасно. И детям там делать нечего.

Девушка опешила. Неужели боцман может не пускать юнг в поле? Эта мысль удивляла даже сильнее, чем новость о том, что метроники живут под землёй. Получится ли договориться с такими странными существами? А ведь договариваться придётся, это был важный пункт её плана.

– Так чего? – мальчишка дёрнул её за рукав. – Не расскажешь?

Нилани торжественно взмахнула рукой в шутливой пародии на клятву.

– Я сохраню твою тайну. Если ты отведёшь меня к тому, кто может принять моё приветствие, – она подмигнула. – Традиции обязывают представиться, а я не хочу их нарушать.

Юнга просиял:

– Конечно! – он потянул девушку к лестнице, уходившей в смрадный провал. Но Нилани инстинктивно попятилась.

– Погоди, – она глубоко вздохнула. – Это вход?

Ихи посмотрел на неё как на сумасшедшую:

– Ага.

– Почему он так… пахнет?

– Чего? А. Там же грибная ферма. У вас таких нет?

Нилани лишь покачала головой.

– А что вы тогда делаете с дерь… – мальчишка осёкся и снова дёрнул себя за ухо, подыскивая слово поприличнее. Девушку это позабавило. «Вот что значит быть взрослой, – подумала она. – Мальчишки перестают при тебе ругаться».

– Что мы делаем с нечистотами? – подсказала Нилани. – Выливаем на пашни.

– Не-чис-тотами, – повторил Ихи, пробуя новое слово, и переспросил: – А что такое пашни?

Нилани вдохнула и, взглянув на лестницу, обречённо уточнила:

– Так ты говоришь, что нам туда.

– Если хотим быстрее попасть к капитану.

«Уж лучше бы ты оказался мороком», – подумала девушка и, прижав рукав к носу, велела:

– Веди.

Пока они спускались по ступенькам, в голове Нилани проносились панические мысли:

«Я уже никогда не буду чистой. По крайней мере, пока не отскребу кожу до крови и не сбрею волосы, брови и ресницы. Хорошенькая картина получится на празднике итогов».