Купцы не смевшие меня перебивать, встали и покинули палаты, я же сидя на троне сжимала руку мужа пытаясь успокоится. В последнее время, я стала слишком эмоциональной! Мне все тяжелее даётся держать себя в руках, ни плакать и не буйствовать.

Встав с трона поцеловала мужа и вышла в сад. Нужно подышать свежим воздухом.

Сидя в любимой беседке, наблюдая за крутящейся неподалеку Лисьяной, замечала, как эта маленькая хитрюга, потихоньку пробирается в мою сторону. Улыбнулась, стоило малышке наконец-то решится и в открытую подойти. Подняв на меня бездонные омуты черных глаз, это наивное чудо спросило:

— Можно, погладить?

— Можно, но только пока нас не видит твой дедушка!

Улыбнувшись, малышка робко прикоснулась маленькими ладошками к животу, погладила, а после как в прошлый раз прижалась головкой слушая шевеление моего сына.

— Ему, скучно одному, он хочет поскорее, появится на свет, что бы играть со мной. — Прошептала Лисьяна.

— Уже скоро Лисёнок, возможно если твой дедушка даст разрешение ты подружишься с будущим князем.

— Ура! — Закричала маленькая зеленоволосая девочка, обнимая меня уже без стеснения и страха.

Я все чаще стала приходить в сад, да не одна. Выкупив по утру у Бьёрна, полоненную им Белянку доверила кормить младшую княжну Мирославу. Оставив Белянку под присмотром, Жданы. Я не выгнала её, слишком уж юная княжна к ней привязалась. А я испытывая доселе невиданное чувство материнства, всё чаще стала проводить время в компании Мирославы и её нянек. Мы подолгу засиживались в саду, играли с Лисьяной, пили взвар и обедали, да я даже сметы и отчёты от Звениславы и то принимала в саду. Ей кстати все тяжелее давались хлопоты с косметикой, она ведь тоже затяжелела, почти сразу после меня. Так что у нас выходит родится князь, и следом боярыня. Какое же счастье было смотреть на обескураженное лицо Первуши, на то как он бережно касается растущего животика своей жены, как словно самое хрупкое стекло подхватывает на руки боясь навредить. Именно в такие моменты, я чувствую не только своё счастье, но и счастье моего люда их признательность, веру и добровольное поклонение.

Сидя в седле, вспоминал прошедшую ночь. Усмехнулся. Ну Мстислава! «Доверься мне». Доверился и сам не понял как мои руки оказались привязанные к спинке ложа. Когда она сняла с моих глаз повязку, удивлённо на неё посмотрел. Это что ещё такое? Садо-мазо? Не, нам такие пироги с кошатиной не нужны. Попытался возмущаться, как заткнулся. Мстиша накрыла мои губы своими. Она взобралась на меня. Живот немного мешал, но она справлялась. Хотелось помять её налившиеся груди, но руки были привязаны. Дьявол. Пытался поймать их ртом, но она умело, в самый нужный момент отстранялась. Сто тысяч бесов! Её груди маячили у меня перед глазами, распаляя желание. Не, ну это издевательство натуральное. При этом были они в новомодном лифчике, соски выделялись сквозь тонкую ткань. Кроме того на ней были трусики. Тоже новомодные. А я между прочим был вообще голый.

— Мстиша! Издеваешься? — Она лукаво улыбаясь кивнула мне. Начала тереться своим лоном о меня. Да, жесткая пытка. Как только пытался возмутиться, она тут же начинала долгий поцелуй. И главное, ведь ничего не сделаешь! Пытаться спихнуть с себя нельзя. Она с животом. Не дай бог, повредит малыша. Не мог долго понять что хочет? Наконец избавилась от нижнего белья и опять оседлала меня. Когда почувствовал её горячее и влажное лоно, думал, что пытка закончилась. Но ошибся. Она меня кусала, тут же лизала укус и начала допытываться, двигаясь на мне вверх-вниз, сколько у меня было женщин, смотрю ли я на других и так далее и тому подобное. Одним словом весело полежали. Развязала меня только под конец, получив заверения, что любить буду только её одну и полонянок в походе иметь не буду. Жестоко!

Вспомнил, как смеялись с ней в саду, когда она рассказывала про Крапиву с Мизгирём. Как жена моего главного бомбардира показалась ему в эротическом белье! Ко мне он пришел через пару дней.

— Княже, когда в поход?

— А что такое, Мизгирь?

— Не могу уже больше, княже! — Я сначала не мог понять, что случилось? Но Боян смеясь объяснил.

— Крапива заездила.

— Что прямо силком берёт?

— Нет. Он сам на неё кидается.

— Мизгирь, разве это плохо?

— Не могу сдержаться. Но и сил уже нет! — Мы с Бояном и Дражко хохотали. — Оборони, княже от бабы меня! Повели ей спать как обычно в рубахе длинной.

Боян уже чуть ли не рыдал от смеха. Дражко смеясь качал головой.

— Мизгирь! — Отсмеявшись проговорил Дражко. — Ну повелит князь это и что? А если она не выполнит его волю? Что князю ходить проверять, в чём и как спит твоя жена? Или кметей отправлять ему? Нет, если кметей, так они с удовольствие проверять будут. А что, баба она у тебя справная, кровь с молоком!

— Она послушает. Князя с княгиней она уважает.

— Мизгирь, давай я тебя лучше отправлю на пару тройку дней на учения. Так пойдёт? Отдохнёшь и вернёшься с новыми силами.

Пришлось отправить его якобы на учения. Там мой бомбардир задержался ещё на несколько дней. Ко мне же на княжьем подворье подошла Крапива. В новом платье с гребнем и мантильей. Поклонилась. Я оглянулся на Бояна. Тот сдавлено прыснул и зашептал на ухо Храбру, только сегодня вернувшегося из дозорного похода. На наших границах появились печенеги. По мере рассказа, глаза воеводы стали вылезать на лоб. Потом он захохотал.

— Светлый княже! Позволь спросить тебя?

Я уже догадался о чём. Еле сдерживался, но сохранял физиономию серьёзной.

— Конечно. Что тебя тревожит?

— Когда муж мой, Мизгирь, с учений вернётся?

— На днях должен. Соскучилась по нему?

— Ну как ещё, княже. Муж он мне. Не гоже это мне мужней жене без ладо своего. И детки соскучились.

— Ну если детки, то это серьёзно. Скоро вернётся. Ты уж потерпи немного.

— Спасибо, княже. Дай боги тебе и светлой княгине Мстиславе здоровья.

Кмети стоявшие в карауле лыбились.

К началу похода сумели отлить ещё одну осадную мортиру. Теперь их было две. Тындец стенам Итиля. Да, господа хузары, калибр в двести миллиметров, это вам не чинарики на остановках собирать. Все орудия были установлены на лафеты, с которых сняли полозья и установили колеса. Оси делали из железа. Вес большой. Так же заложили по весне четыре струга. На которых потом по рекам будут ходить казаки, покоряя Сибирь. Очень удобные. Осадка небольшая. И самое главное на них была возможность установки пушек. Пусть одну-две и не больших. Но это уже был прогресс. Кузнецы делали новый доспех. Самый простой вариант — кирасы и более сложные доспехи — пластинчатую броню. Железа катастрофически не хватало. Но выбора не было. К началу похода всё имеющееся железо, даже плохое было израсходовано. И это не смотря на то, что его нам продолжали подвозить с Новгорода, в обмен на стекло, зеркала.

Всё же я сумел получить азотную кислоту. Сначала серную, а потом азотную. Процесс не сложный, если знать как делать. А уже в азотной кислоте растворил серебро. Получил амальгаму, которой и покрывал уже подготовленные стеклянные пластинки и круги. Стекло резали алмазом. Ничего нового.

Мстиша загорелась швейной мастерской. Весь мозг мне выела чайной ложкой, выпытывая у меня, всё что я знал об этом производстве. Тогда же мне пришла в голову идея сделать простейшую швейную машинку. С одной операцией. Помню у моей бабуси была машинка начала двадцатого века с ножным приводом. После смерти бабушки, она долго стояла в чулане, пока её отец не решил выбросить. Они с матерью избавлялись от старого хлама. Я тогда выпросил её у них и разобрал. Было просто интересно. Вот сейчас файл в моей голове и щелкнул. Понял, что собрать можно. Курочил машину совсем по варварски. Вытащил из потрохов все подшипники. Мне нужно было собрать механизм. По сути тоже ничего сложного. Механизм собирал из запчастей от машины, кое-что мне сделали кузнецы. Корпус сделали по моим чертежам плотники, разборный из двух половинок, как и маховое колесо. Сложнее было с иглами и челноком. Их делал златокузнец. Когда изготавливал иглы, не понимал, зачем дырка под нитку делается у острия, а не на другом конце иглы? Но я посоветовал ему не забивать себе голову. Сделал он четыре иглы. Потом делали челнок, по моим чертежам. Ювелира я достал и он готов был сбежать, но я вовремя пресек саботаж и пообещал посадить на кол. Это предало ему энтузиазма и мы всё же сделали два челнока, под имеющиеся иглы. Всё остальное было делом техники. Даже лапку сделали, которые ткань фиксируют. Благо пружин с машины было достаточно. Наконец провел испытания. Взял два куска материи и стал сшивать. Сделали мы две машины. Сначало не пошло. Ни у одной, ни у другой. Что за фигня? Сидел разбирался. Забил на стекло, на пушки, на доспех. Чесал тыковку и выщелкивал файл памяти, подробно восстанавливая внутренности бабушкиной швейной машины. Наконец разобрался. С обеими. У меня не туда челнок вращался. Идиот! Пришлось переделывать. Нет не челнок, иначе златокузнец точно бы наплевал на обещанный кол и сбежал куда подальше. Переделывал привод, который и обеспечивал вращение. Наконец всё закончил. Опять попытался сшить. Ничего не получилось. Было дикое желание долбануть по этим недоразумениям кузнечным молотом. Но сдержался. Представил, как Мстислава обрадуется, вздохнув опять сел чесать тыковку. Потом понял, не было синхронизации вращения челнока и движения иглы. На одной чуть иглу не сломал. Почти день занимался доводкой и регулировкой всего механизма, сначала на одной, потом на другой машинах. Златокузнец и девицы, будущие операторы швейных машин, смотрели на меня как на идиота, но свои мнения, по известным причинам держали при себе. Когда я им сказал, что с помощью такой машины сошью штаны в десять раз быстрее чем они руками, ясен перец, мне никто не поверил. Но мне было наплевать. Мало того, потребовал от всех, чтобы молчали и ничего Мстиславе не говорили. Вторуше, который постоянно тёрся около меня, наказал проследить. Парень верил мне на слово, моё слово было для него истинной в последней инстанции. Он заверил меня, что проследит и вытащил боевой нож. У девиц и златокузнеца лица моментально побелели.