Трое старших богов смотрели на меня заинтересованно.

— Уверен? — Спросила Лада. — Ты с ума не сойдёшь?

— Понимаешь, матушка Лада. Можно сделать так, чтобы я мог вспоминать, только то, что мне нужно. Например как в компьютере, есть поисковик. Вводишь запрос и мозг пробегается по файлам памяти и выдаёт результат. Если есть, то вспомнил, нет, то ответ — «по вашему запросу ничего не найдено». Я не прошу знаний, которых у меня нет в подсознании. Я прошу доступа к информации, моей информации, которая храниться у меня здесь, — ткнул себе в лоб, — в этом сервере. Недаром говорят, что мозг человека, это самый совершенный биокомпьютер.

— Смотри, какой ловкач! — Усмехнулся Перун и посмотрел на свою мать.

— А зачем тебе это, Ярослав? Что, атомную бомбу хочешь сделать?

— Да какую бомбу, матушка. Вот, например, здесь уже делают стекло и зеркала, так ведь? А я знаю, читал, как это делать. Но не помню. Я представляю в общих чертах. Но этого мало. У отца было много журналов «Наука и техника», «техника молодёжи». Ещё советские. Целые кипы и я читал их. Так ради интереса. Но очень многое прочитанного я не помню и сколько не силюсь, вспомнить не могу. Даже элементарно, как сделать быстроходное парусное судно.

— Зачем тебе судно? У тебя вон норманны есть с их быстроходными дракарами?

— На дракар пушку не поставишь. Негде просто. Да и узковат он.

— Ловкач! — опять засмеялся Один.

— Но всё же. Много разных вещей я могу сделать и не для войны, а для жизни.

Лада посмотрела на сына и на Одина. Оба пожали плечами. А Перун ещё и добавил.

— Решай, матушка, сама. Но раз сказали «А», давай уже скажем «Б». Тем более Ярослав не глупец. Ну а мы приглядим за ним.

Лада кивнула.

— Подойди ко мне, Ярослав.

Я подошёл, смотрел на эту потрясающую женщину восхищённо и снизу вверх. Она улыбнулась. Каждой женщине приятно, когда на неё смотрят восхищенными глазами. Она положила мне на голову свою ладонь. Я почувствовал тепло. Было ощущение, словно я опять маленький в руках у мамы. Потом резко замелькал калейдоскоп образов, как слайды. Я вдруг увидел маму, меня ей передавали, она смотрела на меня счастливыми глазами, лёжа в постели. Приложила меня к груди и я зачмокал, ухватившись ртом за её сосок. Ни чего себе!!! Это я только родился!!! Калейдоском побежал дальше. Вот меня катают на коляске, вот я в штанишках на лямках иду, держась за руку отца. Вот я в садике, в школе…

Очнулся от смеха. Оглянулся вокруг. Мстилава, Боян, нурманы, кмети, волхв, так и продолжают стоять, застыв на месте. Я сижу на заднице.

— Ярослав, чего землю задом греешь? Вставай. — Проговорила богиня-мать. — ты получил, то, что хотел. Теперь вводи запрос в свой поисковик. — Она засмеялась. Её поддержали двое богов-мужчин. Я поднялся. И задал ещё вопрос:

— Матушка, ещё вопрос можно? Просто вопрос.

— Малому палец в рот не клади, по плечо откусит. — Хмыкнул одноглазый.

— Скажи, вот придут христиане и вы исчезните? А они ведь придут.

— С чего ты так решил? Пусть приходят. Это ничего не изменит. Вместо идолов наших, будут иконы наши. Вот и всё. Ты думаешь, что можно изменить мироздание снеся одних идолов и поставив других? Ошибаешься. Мироздание далеко не такое, каким вы его себе представляете. Даже больше скажу, то, что вы знаете о мироздании в 21 веке, это всего лишь маленькая песчинка по отношению к целому океану песчинок, вам пока неизвестного, не познанного и неведомого. Понял мой мальчик. Так что ничего такого не случится, Ярослав. У тебя всё?

— Да матушка Лада. Теперь всё.

Богиня посмотрела на Одина и Перуна.

— Ну так на кого ставите, мальчики?

— А Сварог участвует? — Спросил Один.

— Конечно. Ему очень интересно, чем всё закончится.

До чего они договорились в итоге, я не узнал, так как они стали бледнеть и исчезли. Все кто был во дворе и на крыльце отмерли. Мстислава бросилась ко мне со всхлипами и слезами. Я поймал её в объятия. Она разревелась.

— Ну чего ты, солнце моё. Всё закончилось. И чрево твое открыто. Всё будет хорошо, моя Мстиша.

Викинги и вятичи смотрели на меня раскрыв рты и выпучив глаза. У викингов в глазах вспыхнуло восхищение. Как же одну богиню отбуцкал, со второй спокойно разговаривал, как и с двумя богами мужчинами. Не наложил в штаны. Ну, всё, сейчас начнутся разговоры. Взял Мстиславу на руки и понёс в светлицу. Ну его, Карачун этот долбанный.

Второй день пути. Сидя в санях рядом с Ярославом, укутанные мягкостью мехов, переплетали пальцы, нежно поглаживая и рисуя на ладонях причудливые узоры, вдыхая морозный воздух и попивая горячий травяной взвар из термоса Ярослава. Мой любимый, в последние дни перед нашим отъездом был на редкость нежным и заботливым, после произошедшего с богами. Стоя, там на снегу, и не отводя глаз от произошедшего, не в силах пошевелиться, сказать хоть слово, с трепещущем от страха сердцем, ловила каждый шорох, каждый звук. Я никогда не сомневалась, в сказанных ранее словах, но сейчас пред ликами богов, явственно ощущая нависнувшую над нашими головами опасность, как никогда чувствовала грань. Я так не волновалась, даже когда к моему горлу был представлен кинжал, даже когда мой ладо, был на стене среди воинов. Я знала, что он со мной, что он не бросит меня и его ни кто не сможет забрать! А теперь? Разгневанные боги, явившие свой истинный лик, могли сделать всё, что угодно. Впервые я почувствовала нечто большее, чем просто страх потери. Потеря отца и братьев меркла по сравнению, с потерей любимого. Мои внутренности скручивало в чувственный напряжённый ком. Ком готовый в любой момент, взорваться болью или слезами облегчения.

Ещё не до конца осознавая сказанное и произошедшее, выплеснула на него облегчение и отчаяние, накатившее за время их разговора. Лишь спустя пару дней, нежась в объятиях, чувствуя незримую перемену в поведении и отношении ко мне моего любимого. Думала. Мне казалось невозможность родить ребёночка, гложет только меня, оказалось, нет. Ярослав ведь не выказывал особое желание, не попрекал, я ни разу от него не услышала раскаяние, или взять другую женщину, которая сможет подарить ему сына, продлить его род. А тут, после услышанного и сделанного богиней Фрейей мой муж изменился. Он любил меня так неистово, отчаянно, желая добраться до самой души. Все ночи, проводя в объятиях друг друга, сливаясь воедино, покрывая моё лицо поцелуями, с каким-то трепетом и желанием. Он надеялся, ждал! Он хотел дитя, подаренного мной! Хотел, лишь сейчас после неистовых ночей проводимых вместе, когда до упоения и потери себя целуешь губы, руки, живот, отдавая всю себя без остатка и принимая его да самых краев.

Сидя рядом с моим дорогим и любимым мужем, смотря в ясные, словно звёзды глаза, вкладывала в свои движения всю любовь и нежность скопившуюся во мне. Я не могла надышаться им, часто подъезжая вплотную к его коню, подставляла губы для поцелуя или вот так сидя рядом или на коленях, уложив голову ему на плечо. Меня больше не заботили взгляды моего люда, для меня был важен лишь мой князь!

Делая привал, на обед и пару часов отдыха, выдвигались в путь, а вот уже вечером, разбив на ночлег лагерь, кмети разожгли костры, пока они рассаживались вокруг них, походная кухня которую создал Ярослав приготовила покушать. Мой муж даже тут навел порядки, ни кто не ожидал и не понимал до последнего, что он пытается сделать, лишь после того как он наглядно продемонстрировал процесс приготовления, вои оценили. Это ведь оказалось так удобно, не нужно таскать с собой котлы, мучатся с приготовлением. Пока солдаты, как он называл кметей, разбивали лагерь, разжигали костры и вокруг них укладывали еловые ветки, лапник под место для сна, повара, наскоро готовили кушать. Мы не боялись останавливаться, или того хуже узнать, что наши враги будут предупреждены. Нам было все равно, ни кто из шедших на нас войной, не задумывался о последствиях, единственное, о чем они думали так, это как сломить род Вятский, разграбив и уничтожив моих людей. И вот сейчас, окрепнув имея твердое плечо и могучую спину, которая стала для меня твердокаменной стеной, мы идём мстить, топить предателей в собственной крови!