Находившиеся в палате вожди и воины были как на подбор, кто-то убелен сединой, кто-то ещё в самом расцвете сил. Усаживаясь на лавки всё как один прожигали грозным взглядом мощную фигуру моего суженного, лишь наши кмети были расслаблены и улыбались. Словно не замечая направленных на него взглядов, мой ладо, взял меня за руку и переплел наши пальцы. Смотря на то, с каким бешенством сцепили зубы несколько человек, кивнула в их сторону Бояну и начала говорить.

— Как вы уже знаете, собрала я вас не просто так! Наш светлый князь всех вятичей и мой батюшка подло убит. Меня пытались захватить. Хузары всё надеются, что мы — вятичи склоним перед ними наши головы. Пока я жива, пока я дышу, этому не бывать! Вам всем уже известно, что у меня есть мой суженный, дарованный мне и всему нашему народу светлыми богами. Вот он стоит рядом с княжеским престолом. Это Ярослав. Скоро я стану его женой. А он станет вашим князем. И сегодня знаменательный день! День, когда мой суженный, Ярослав, хёвдинг Гуннульв и его родич — славный Сигурд Можжевельник, принесут взаимные клятвы побратимства. И опережая ваши вопросы, скажу, — подняв руку вверх, призвав молчать, — решение не обсуждается! Я ваша княжна, он будущий князь и мой суженный. Как уже было сказано, его слово — моё слово! А всем несогласным, лучше согласиться и склонить голову. Я знаю, что некоторым это не нравиться. И я знаю, кому это не нравиться. Поэтому, они будут под моим личным присмотром и принесут новому князю присягу верности, когда он взойдёт на престол князей рода Вятка, пращура нашего! Я знаю, что сюда идут поганые хузары с подлыми полянами и примкнувшими к ним радимичами. Они все умоются здесь собственной кровью. И те из вятичей, которые обнажат оружие и придут вместе с нашими врагами биться со своими родичами, будут прокляты. И узнают всю ярость моего гнева. Точно так же как возмездие постигнет и полян за смерть моего отца! А потом, очень скоро, города хузар запылают. Они будут преданы мечу и огню. Они ответят, за кровь вятичей, за слёзы женщин наших, которых продавали на рабских рынках и которых бесчестили. За слезы детей вятских, За всё ответят. Весь их поганый каганат будет стёрт с лица земли.

Видя как по, лицам некоторых сидящих, пробежала судорога страха, удовлетворённо кивнула.

— Ну, так что воеводы, скажет ли мне кто слово против? — Выгнув вопросительно бровь, с усмешкой сидела, наблюдая за тихой яростью мужчин, мужчин которые ничего не могли сделать, лишь приклеить головы и прятать взгляд.

Неожиданно Ярослав отпустил мою руку и сделал шаг вперёд.

— Как ныне взбирается Вещий Олег, — услышала я его ровный голос, — отмстить неразумным хузарам, поля их и нивы за буйный набег, обрёк он мечам и пожарам. — Замолчав, он остановился перед тем из вождей, кто больше всех зло сверкал глазами. Вождь встал с лавки. — Тебя зовут Храбр, не так ли? — Спросил ладо мой.

— Так! — дерзко ответил вятич.

— Вижу, тебе не нравиться воля светлой княжны? А что так?

— Ты чужак! Она ещё молода и не ведает, что творит. Не она должна решать, кто станет князем всех вятичей!

— А кто? Может ты?

— Совет вождей! И я в том числе. Это правильно и это по закону.

— По закону говоришь. — Ярослав говорил спокойным и тихим голосом, от которого мурашки побежали по коже. Я почувствовала, как всё пространство вокруг него стало напряжённым, готовым взорваться в любое мгновение. — С этого момента, ОНА — и есть закон! Её слово — закон! Неповиновение, будет расцениваться как мятеж и предательство. А ты же знаешь, Храбр, как поступают с предателями? И особенно с их семьями. — Ярослав и Храбр смотрели в глаза друг другу. — А может Храбр, ты уже лёг под хузар? — Вождь дернулся, как от удара по лицу.

— Ты кто такой, чтобы бросать мне такое обвинение?

— Княжна тебе прямо сказала, кто я такой! Что, не лёг под хузар? — Слова Ярослава были болезненны и оскорбительны. Он будто говорил о продажной женщине, «лёг, не лёг». И вдвойне они были оскорбительны для мужчины. А Храбр был не из пугливых. Недаром имя такое носил. — Ну раз не лёг, то это хорошо. Я за тобой присмотрю, Храбр. И если ты дашь мне повод к подозрениям в твоей измене, я тебя уничтожу. И тебе ничего не поможет. И семью твою уничтожу. Понял?

— Ты что, хочешь меня напугать?

— Нет. Ты же Храбр! Тебя не напугать. Я тебя просто предупреждаю.

— Но есть ещё Бронислав!

— И что? Есть да есть. И хрен с ним.

— Но покойный князь всех вятичей, хотел видеть Бронислава мужем своей дочери, а значит князем. А воля покойного князя священна!

Меня бросило в жар. Даже пальцы задрожали. Но Ярослав только усмехнулся.

— Согласен, воля князя священна! Но боги решили иначе. Или тебе наплевать на богов? Тем более, светлый князь только лишь отдавал предпочтение Брониславу, но не давал прямого указания на свадьбу. Воля князя была одна — Мстислава должна была выбрать себе мужа, который станет князем, заняв престол. Вот княжна и сделала выбор.

— Он скоро будет здесь и потребует то, что ему принадлежит по праву.

— Требовать он может только у своей жены. Вот здесь он точно в своём праве. — Услышала, как раздались смешки. И у самой губы стали разъезжаться в улыбке. Но вовремя себя одернула. — Приедет, там и поговорим. Всё, Храбр? Вопросы ещё есть? — Но все молчали, даже Храбр ничего больше не сказал.

— Что ж, раз вопросов нет, — вступила уже я в разговор, — то все свободны. Желающие посмотреть редкое действо, на закате солнца могут собраться на площади. Можете идти вятичи!

Встала с отчего престола, усмехнувшись, на последок приникла на подставленное Ярославом плечо. Сжав мою ручку, то ли подбадривая, то ли успокаивая, мужчина молчал, я же не могла…

— Боян ты видел?! Теперь вы убедились, в том что я была права, и не такие уж и наши некоторые вятичи. Что-то замышляют или же знают наперёд! Боян от тебя я требую одного, смотреть не только за нурманами, но и за ними, веры им нет! Особенно Храбру, что скалился по волчьи больше всех!!!

А на закате солнца, разожгли костры, освещая всё пространство вокруг. Таинство, до селе не происходившее у нас ни разу, вызвало у простого люда невероятное количество эмоций. Удивление, неверие, любопытство. Каждый из них старался вылезти в число первых и посмотреть воочию, что же будет происходить.

Разожжённые костры стреляли огненными искорками, а гусляры скрытые полумраком пели мелодию, цепляющую самую душу с редкими перезвонами бубенцов и постукиваний барабанов, делая атмосферу сказочной.

Сидя по центру на крыльце, лицезрела суженного в подаренной мной рубашке, Гуннульва разодетого в меха и его родича — Сигурда. Что ж начнем. Волх появился из темноты, встав напротив троих мужчин, пробежал по ним глазами и сказал.

— Сегодня, день единства, день обретения этими мужами крови единой между собой. День, когда пред ликами богов, клянутся и обещания дают, не предавать друг друга, быть друг другу опорой, силой необоримой, верой и правдой, глазами всевидящими, светом в темной ночи! Стоять плечом к плечу, защищая жизни друг друга! Готовы ли вы пройти путь тернистый братьями неразлучными, готовы ли жизни отдать друг за друга, защищая?!

— Готовы! — Пронеслось в тишине единым голосом от трёх мужчин.

— Да будет так! Пред Перуном богом нашим, матерью сырой землёй, водой живительной и огнем беспощадным клятвы ваши принимаю! Подойдите дети мои. Произнесите слова заветные.

Сделав единый шаг, первым был Ярослав. Закатав рукав рубахи, надрезал ножом себе руку чуть выше запястья. Увидела, как побежала кровь по руке и закапала в серебряную чашу с вином. Потом волхв подал ему чистую тряпицу, а сам забрал чашу. Гуннульв и Сигурд проделали тоже самое, что и Ярослав. После того, как Ярослав обмотал тряпицей порез, волхв передал ему серебряную чашу назад.

— Я, Ярослав сын Василия из рода Забелиных, — голос его был громким разносясь по всей площади, на которой стояла тишина, — перед ликом светлых богов Сварога и его сына Перуна, перед верховным богом севера Одиным, называю двоих мужей из славного рода Эрикссонов — хёвдинга Гуннульва сына Бьёрна Медвежья Лапа и Сигурда Можжевельника сына Рагнара Волка своими побратимами. Клянусь, что не обращу своего оружия по злому умыслу против них, не предам и по первому зову пойду с ними, пойду за ними, биться против их врагов, как против своих. А если я нарушу свою клятву, то пусть я сам и весь род мой будет проклят до скончания мира. Пусть мужчины моего рода лишаться мужской силы, пусть девы моего рода станут бесплодны. Пусть род мой сгинет во мраке времен, ибо узы побратимства сильнее уз кровных. Призываю в свидетели тебя, Огонь-Сварожич — плеснув из чаши в огонь продолжил, — тебя Вода-Лада, — плеснув пару капель в воду, — тебя Мать сыра Земля, чтобы вы сохранили клятву мою в себе, чтобы не была она забыта и предана забвению. Да будет так! — после чего отпил из чаши. Потом формулу клятвы проговорил Гуннульв, делая всё также как ладо мой. Последним был Сигурд. Ритуал завершил волхв, подношением Перуну.