Народ на меня смотрел потрясённо. Женщины качали головами осуждающе. А мужики и парни начали посмеиваться, отпуская сальные шутки по поводу богини и гномов.

— В итоге говорю Перуну и Одину, — продолжил свой рассказ, — давайте так, если я вам двоим по очереди проиграю, то женюсь на ней. Сказал это, а у самого мурашки по коже и блевануть хотелось, особенно как представил, что мне её целовать придётся. — Дружинники заржали. — А если выиграю, то не женюсь и вы мне что-нибудь отдадите. «А что ты хочешь?» — спрашивает меня Один. Смотрю. А там оружие у них к стенке прислоненное. А вот его мне отдадите. Оба дядьки даже вскочили со своих тронов. «Ты с ума сошел? Это оружие Рагнарека и судного дня!» Я пожал плечами, говорю, ну как знаете. Или так или ни как. Посидели они посоветовались. Смотрю им сыграть очень охота, азартные они оба. Наконец согласились. Ну, я с ними и сыграл. Сначала с Одиным, потом с Перуном. В итоге остался при своём, плюс оружие заполучил. Вот только они меня под конец обманули, причём оба! Не домой отправили, а сюда. А с Фрейей всё выяснилось. Скандал был жуткий, но сор из избы выносить не стали, нашли ей придурка Ода и выдали замуж. Правда, он потом всё равно узнал об этом, гномы, наверное, ему во всех подробностях рассказали, — я засмеялся, — и сбежал от Фрейи. Так Гуннульв? — Тот, молча, кивнул. — Вот такая история!

— Как твоего отца зовут? — неожиданно спросил Гуннульв.

— Василий. — На автомате ответил я.

— Ромейских императоров зовут васильевсами, то есть императорами.

— Всё правильно! — как все в масть легло. Я даже обрадовался. — Их так зовут по имени моего отца.

Глянул вновь в окошко. Мстислава улыбалась. Классную я лапшу им на уши повесил. Небо уже давно затянуло тучами и вдруг раздался оглушительный гром. В тучах сверкнула молния. Все с испугом посмотрели на небо. Гроза начинается, мать её. Потом все как по команде посмотрели на меня. Чего пялятся? Ладно, мы и это используем для своего имиджа. Посмотрел вверх на тучи.

— Да, ладно! Что не правда что ли? — Крикнул я. — И я вас не просил меня сюда забрасывать! Вы меня домой должны были отправить, да ещё бессмертия лишили! Проигрывать нужно достойно!

В ответ опять грохнуло и сверкнула молния.

— Ярослав! — Боян был бледен. — Не спорь с богами!

— А я не спорю с ними. Просто всё по честному нужно!

— Ярослав! — Услышал голос княжны. В нем был страх. — Прошу тебя не спорь с ними, ладо мой! Иначе они заберут тебя. А я не хочу.

Мелкая мне в любви признаётся? Это приятно.

— Почему, Мстислава?

— Потому, что ты суженный мой.

Блин. Суженный, ряженный. Не может просто сказать что ли, что влюбилась! Ну ладно, пока и этого достаточно.

— Эй, народ, что приуныли? На пир идём или как?

— Идём! — зашумели все. — Воздадим там хвалу богам, глядишь, они и успокоятся.

На меня посматривали с опаской и с восторгом. Особенно молодые дружинники из младшей дружины. И пацанва! Увидел Вторушу, смотревшего на меня с обожанием.

— Вторуша, ну-ка подь сюда. — Приобнял за плечи. — Пошли на пир. Будешь рядом со мной стоять. Делать то, что скажу. Согласен? Не устанешь?

— Не, княже. Не устану.

Облачившись в одно из красивейших платьев, отделанного каменьями и вышивкой, выглянула в окно на собиравшийся внизу народ, на подошедшего суженного, на Гуннульва, которому было очень интересно узнать, что же за меч такой у сокола моего ясного. Я-то уже знала, как смертельно быстро это оружие, поэтому лишь улыбнулась и кивнула одобряя затею суженого. Это будет отличная демонстрация, он покажет, поселит страх и уважение в души тех, кто в нём сомневается. Как и ожидалось, после того, как мой ладо продемонстрировал своё оружие, простой люд, дружинники — наши и нурманы, были удивлены. В их глазах был страх и благоговение. Я горжусь своим суженным! Улыбаясь, чисто и открыто, слушала рассказ Ярослава. Но, чем дольше слушала, тем больше поражалась. Сперва он удивил меня тем, что сам лично встречался с богами, даже играл с ними, а потом, что его чуть не женили на одной из самых красивых богинь. В этот момент казалось, что время остановилось. Я ожидала, услышать, всё что угодно но не этого, я действительно испугалась, что мой ладо окажется не моим, что он женился на Фрейе. Но, дослушав его до конца, выдохнула с облегчением и убрав сжатые пальцы с оконного проема, до самого конца ловила каждое произнесённое им слово. Ярослав он необыкновенный, посланный нам богами — мне. Я все больше и больше понимаю, что не ошиблась, и чтобы не произошло, я не отпущу своего суженного. Как доказательство всего, сказанного над головами прогремел гром, а мой ладо, словно насмехаясь, выкрикивал в небо опасные слова, за которые боги могут покарать. Наверняка, я сейчас побелела, не гоже играть с богами. Им принято поклонятся, приносить дары, высказывать уважение, возносить почести, тогда возможно боги будут благосклонны и подарят благодать на наши земли. На долю мгновения испугавшись, не только гнева божьего, но и потери суженного, попросила его не спорить с ними. На меня посмотрели с искренним любопытном и вопросом почему? Ответ был прост и искренен, но мне почему-то показалось, что Ярослав ждал чего-то другого, вот только чего?!

Спустившись вслед за Ярославом, пошла на пир, а там сидя рука об руку, изредка подкладывала самые вкусные кусочки, то рыбку, то мясца. То служку его вовремя нагнать, чтоб подал питье, да хлеба принес. Так и кушали, за столом напряжённая атмосфера отошла на задний план. Уже не делясь на своих и чужих, мои дружинники и нурманы ели и пили, обнимались, Гуннульв привез заморские вина. Я выставила медовуху на травах и сбитень со жгучим перцем и пряностями. Но попробовав сама своего, лишь один глоток сбитня, кашлянула, горло приятно обожгло, а в животе поселилось теплое ощущение. Кушая и изредка поглядывая на суженного, как он непринужденно разговаривает с нурманами, как раздает распоряжения, улыбнулась. Поймав мою улыбку, Ярослав, нагнулся ко мне пониже и прошептал:

— Княжна моя светлая, как ты смотришь на то чтобы потанцевать?

Смотря на него, хлопала глазками, не понимая про какие танцы он говорит.

Тихо, что бы слышал только он шепнула:

— Я не умею.

На что Ярослав лишь озорно улыбнулся и встал. Высмотрев в толпе гусляров, подозвал к себе поближе и стал напевать, медленную красивую мелодию. Подхватив ритм на гуслях, дудках, свиристелях и бубенцах, музыканты заиграли похожую мелодию, а Ярослав развернулся ко мне. Не дойдя одного шага, мужчина поклонился и протянул руку со словами «не окажете ли вы мне честь, юная княжна, став моей ведомой в танце?» Засмущавшись, под всеобщими взглядами, протянула дрогнувшую ладошку и пошла рука об руку в середину, где нам уже освободили место, а люд готовился ловить каждый наш жест и шаг. Шёпотом, стараясь выглядеть как можно безмятежное, спросила:

— Ярослав, ладно мой, а что мы будем танцевать?

— Вальс, моя хорошая, я буду учить тебе танцевать Вальс.

— Вальс? Но как же так, Ярослав? Я не знаю такой танец. Это же нужно было заранее учится, как же мы перед всеми, будем танцевать, я же не умею…

Улыбнувшись, мужчина взял мою ладонь в свою руку, а другую положил на талию, притягивая неприлично близко. Зарумянившись от его действий, подняла глаза, встречаясь с его и ловя каждое сказанное им слово:

— Не бойся, тут ничего сложного. Главное позволь себя вести, двигайся за мной и рядом со мной, положись на меня и верь мне.

Зазвучали первые переливы мелодии. Держа мою руку в своей и смотря глаза в глаза сделал первый шаг, я за ним, потом ещё, и ещё. Он повторял — молодец, шаг сюда, ещё шаг, ещё, умница моя драгоценная! Не заметно для себя, погрузилась в чарующие движения, доверяя всю себя умелым рукам Ярослава. Глаза в глаза, и улыбки как отражения друг друга, позабыв о неумении и робости, готовая идти за своим ненаглядным, доверяя ему полностью, не только в танце, но и во всём, готовая идти за ним на край света. Мы закружились с ним как две снежинки в метель. Это было как волшебство. Я не знаю сколько мы танцевали, но стоило нам остановится, заметила, что кружится голова, а мой суженный немного качается или это я? Не отпуская меня и прижав к себе, смотрели друг на друга, не замечая тишины стоявшей на пиру, взглядов, несводимых с нас людом. Все были в шоке, ни кто ещё такого не видел, для них наш танец стал чем-то, божественно красивым. Первый шок прошел и дружинники, сидящие за столом, что мои, что нурманы разразились воплями: