— Вижу! — вдруг воскликнул Канадец. — На одиннадцать часов! Какая-то развалюха!

И точно: я сразу же разглядел темное возвышение над безбрежным морем травяного покрова. Похоже на крышу или осевший от старости остов какого-то дома. В любом случае, хоть какая-никакая защита. У нас есть брезентовая накидка, которую можно использовать вместо крыши.

Перекошенный от старости сарай с проваленной крышей, поляна со старым костровищем, обложенным крупными камнями, сгнивший котелок со следами зубов какой-то твари — вот и все, что мы разглядели в ранних сумерках. Редкие капли дождя уже падали на лицо. Следовало поторопиться и обустроить место ночевки.

— Парни, пока натягивайте полотно на крышу, — сказал я, спрыгивая на землю. — Пройдусь вокруг. Может, источник с водой найду.

— Смотри, на зубок морфам не попадись, — предупредил Артишок.

— Они, конечно, дурные создания, но перед бурей любая тварь ищет укрытие, — я перехватил винчестер поудобнее и зашагал в ту сторону, где мог протекать ручей или бить из земли родник. Просто я заметил ивовые заросли неподалеку от хижины. А где ракитник — там может и вода найтись.

И точно. Небольшой родник, заботливо обложенный тесаными камнями по краям, тихонечко выбивался из-под земли, и в нескольких метрах от скважины образовалось приличное озерцо. Тщательно облазив вокруг водопоя, я заметил следы животных. Совсем не крупных. То ли кабанчики сюда приходят, то ли косули. Следов морфов не заметил. И то хлеб.

Вернувшись к лагерю, взял котелок, чтобы наполнить его водой. Парни уже перекрыли крышу накидкой, а внутри дома весело пощелкивал костер. Коней завели внутрь. Пусть тесно, но держать их под открытым небом как-то не по-хозяйски.

— Полотно выдержит? — я зашел в полумрак неожиданного здесь прибежища и кивнул на растянутый брезент.

— Мы его под наклоном растянули, — пояснил Артишок, вольготно раскинувшийся на расчищенной от хлама земле. — Вода скатываться будет.

Внутри развалюхи не осталось ничего, что могло дать нам информацию, кто соорудил в безлюдных землях жилище, кто здесь обитал и чем занимался. Стены из грубых сосновых плах, сшитых внахлест, еще держались, но если морф ударит своим тяжелым телом — завалит конструкцию, похоронив нас вместе с трухлявым деревом.

— Будем дежурить по очереди, — монах посмотрел на спокойно хрупающих овсом лошадей. — Охранный порошок, конечно, вещь замечательная, но мне его надолго не хватит. Сегодня без «Круга Заклятия» обойдемся. Алекс обещал нам, что морфы в непогоду не ходят на охоту.

Все разом посмотрели на меня, словно я прорицатель какой-то. Ну, да. Насчет таких вещей я имел представление от многих опытных людей, промышлявших в «заповедниках». И самому пришлось столкнуться с таким поведением животных. И монах прав: нечего разбазаривать стратегически важный порошок.

— А как готовят «Круг Заклятия»? — заинтересовался Канадец, аккуратно подкидывая сухие ветки в костер. Стенки котелка покрылись пузырьками. Скоро вода закипит. — Вот ты сможешь в походных условиях пополнить запасы волшебного порошка?

— Такие вещи, как «Круг Заклятия», готовят в лабораториях Ордена, — усмехнулся монах. — Продукт редкий и почти не используется. Вся сила у нас — в Даре. И в таком вот мече.

Монах погладил ладонью ножны, лежащие на его коленях.

— Брат Симон, а мечи каждому бойцу дают? — Артишок деловито закинул в закипевшую воду чай и сразу снял котелок с огня. Канадец к тому времени приготовил скромный ужин.

— Тому, кто прошел специальную подготовку — да, — ответил монах. — Если у мальчика или девочки проявляется сущность боевого мага, к нему сразу приставляют наставника. Учат до пятнадцати лет, пока организм полностью перестраивается, потом еще три года гоняют на полигонах. Там уже серьезно. И меч выковывают личный. Ученик, получивший его в руки, настраивает под свою ауру и энергетику магических токов.

— Немного непонятно, — Артишок зачерпнул своей кружкой чай прямо из котелка.

— Как раз я говорю понятно, — засмеялся Симон. — Объяснять суть нашего учения — тема сложная. Мозг сломаешь, пока поймешь.

Снаружи раскатисто грохнуло. Через щели было видно, как вокруг хижины сгустилась тьма. Потом еще раз шарахнуло, отдавая болью в ушах. По брезенту закапали первые тяжелые капли дождя. Частота ударов сокращалась с каждой секундой — и вот уже мощный водопад обрушился на крышу. Стучало и грохотало так, что чувствовалась дрожь хлипких стен. Лошадки слегка заволновались, но потом поняли, что ничего страшного не происходит, вернулись к своему дремотному состоянию.

— Я бы в такую погоду точно никуда нос не высовывал, — проговорил Канадец.

— Надо установить дежурство, — брат Симон закинул перевязь меча за спину. — Предлагаю по три часа. Никто не против?

Мы не возражали. Канадец, как всегда, высказался за последнюю вахту. Монах предложил самого себя предпоследним. Я с Артишоком сыграл в жребий. Получилось, что стоять мне первым. Отлично. Отстою свою вахту, потом до самого утра спать буду, если не помешают хозяева Пустоши.

Компания развалилась возле костра, а я еще раз проверил свое оружие и привалился к стене так, чтобы видеть входную дверь. Хлипкое полотно, подпертое жердью — такую преграду морф сметет, не глядя, но удержит его на какое-то мгновение, чтобы можно было влепить в него заряд крупной дроби.

А непогода разбушевалась. Грохотало со всех сторон. Словно гигантский кузнец охаживал молотом по сотне наковален без передышки. Сверкали молнии, освещая мертвенными всполохами темноту хижины. С брезента скатывалась вода и шумным потоком лилась на землю, постепенно подтекая под стены.

Заволновались лошади. Мой Рысак задрал морду и встревоженно всхрапнул. Остальные тоже затопали на месте. Пришлось подойти и успокоить животных. А на сердце стало неспокойно. Что-то учуяли наши лошадки. Рука потянулась к винчестеру. Медленно ступая, пошел вдоль стен, прислушиваясь к посторонним шумам. Только услышишь что-нибудь в таком непрерывном гуле льющейся с неба водяной массы?

А тут еще Канадец и Артишок захрапели, своими руладами забивая мои слуховые рецепторы. Пожав плечами, я успокоился и сел возле костра, подкидывая в него трухлявые доски. Буду смотреть, как поведут себя животные. Я не знаток их психологии, так как привык бродить по «заповедникам» на своих двоих. Обычно я работал по одной и той же схеме: кто-нибудь из знакомых подвозил меня до нужной точки и уезжал, чтобы не светиться перед егерскими патрулями, а я шел пешком километров десять-пятнадцать, пересекал межевую границу и углублялся в аномальную зону. Ни собак, ни лошадей у меня никогда не было. Надежда только на самого себя.

Животные забеспокоились всерьез. Даже всхрапывать стали. Громыхнуло еще пару раз — и откатилось куда-то далеко. Буря затихает. Дождь еще хлещет по просевшему полотнищу, но и он уже не такой интенсивный.

Чужая ладонь зажала мой рот — я даже испугаться не успел.

— Тихо, Алекс! — произнес полушепотом монах. — Тихо!

— Что, к дьяволу, происходит? — прошипел я, когда ладонь исчезла.

— Нежить рядом, — Симон осторожно, даже любовно вытащил меч. Клинок подсвечивался как будто изнутри, нежно-зелеными всполохами играя от рукояти до острия.

— Какая нежить? Откуда она здесь?

— Раньше в этих местах проходил тракт от границ американского сектора вглубь клановых земель, — не отрывая взгляда от двери, ответил монах. — Где-то здесь стояло большое поселение. Сюда заселялись все, кому не нашлось место в цивилизации. Фермеры, ремесленники, воины, купцы — именно они стали хозяевами этих мест. И на свою беду пустили парочку странных бродяг, оказавшихся некромантами. Что здесь произошло — неизвестно до сих пор. Орден вел расследование, но ничего не добился. Некроманты исчезли, а городок вымер. Люди сначала убивали друг друга, потом мертвые вставали и убивали живых.

Монах помолчал, цепко держа меня за плечо.

— А потом сюда пришли мета-волки. Оттого и зовется местность Волчья Пустошь.