«Остались фотографии…» Остались фотографии. Кассета. Два-три письма. И больше ничего. Последний день Безжалостного лета. Стою у гроба сына моего. Смотрю сквозь слезы. Не могу смириться, Что это правда, А не страшный сон. Ему хватило мужества решиться Уйти, Когда он был так искренне влюблен. И, не простив и не успев проститься, Из жизни, как из дома, вышел он. И кажется – его душа, как птица, Влетает слепо в колокольный звон. «Когда луна свой занимает пост…» Когда луна свой занимает пост И тишина весь Божий мир объемлет, Я чувствую, как под присмотром звезд Душа твоя торопится на землю. А сын твой спит и ничего не знает, Что дух отца над ним всю ночь парит, Надеясь, что судьба его земная Твоих обид и бед не повторит… Я чувствую, что где-то близко ты, Далеким взором смотришь из былого. Но не постичь твоей мне высоты, Как и тебе не слышать это слово. «Я даже подумать не мог…» Я даже подумать не мог, Когда был намного моложе, Что будет печальным итог, Хотя еще рано итожить. Но ты все решил за меня И смертью своей опрокинул Всю жизнь мою – с первого дня До дня, когда ты нас покинул. И боль эта вечно со мной… Гадаю, бессонницей мучась: Что значил тот выстрел ночной? Случайность? Иль горькая участь? Я так без тебя одинок! И дом твой навеки печален. Подвел ты двум жизням итог. Одна была в самом начале. «Каждый день я помню о тебе…» Каждый день я помню о тебе. С каждым днем все на душе тоскливей. Помню, в том далеком декабре Над Москвою разразился ливень. Боже мой, ты был еще так мал! Тяжело, когда болеют дети… Может, нас Господь предупреждал, Что слезами жизнь твою пометил. Ты не плакал – не хватало сил. Плакал я Сквозь боль твою и муки. Бога я отчаянно просил, Чтобы он не допустил разлуки. В тот декабрь тебя спасла любовь. Мальчик мой – единственный на свете. Помню все… Переживаю вновь, Что слезами Бог Твой путь отметил. «Я молюсь о тебе в Иудейской стране…» Я молюсь о тебе в Иудейской стране. Я молюсь за тебя на земле Иисуса. Но от этих молитв Только горестней мне, Не сниму я с души Непосильного груза. Я в одном виноват — Что в тяжелые дни, Когда ты в моем слове И в дружбе нуждался, Твоя жизнь для меня Оказалась в тени И понять ее издали Я не пытался. Мне казалось, Что все образуется вновь, Как уже не однажды бывало с любовью. Я иду за тобою в ту страшную ночь… И склонилась звезда к твоему изголовью. «На Святую землю опустилась ночь…» На Святую землю опустилась ночь. Небо звезды уронило в город. Я услышал голос: – Чем тебе помочь? Ты уже не так силен и молод. — Я ответил: – Мне помочь нельзя. Оборвались все дороги к сыну. И, когда меня возьмет земля, Я без грусти этот мир покину. Не могу я без его любви. Он всю жизнь мою собою занял. — Тот же голос мне сказал: – Живи… — Принял я и это наказанье. «Мне Героя Соцтруда…» Мне Героя Соцтруда Вождь не вешал. Но взошла моя звезда В небе вешнем. Дали имя ей мое И фамилью. Жизнь промчалась без нее Звездной пылью. И нисходит к нам, дрожа, Ливень света. Может, Димина душа Рядом где-то… Обласкай ее теплом В райских кущах… Мы расстались с ней в былом И в грядущем. И, когда настанет час Новой встречи, Пусть Звезда проводит нас В Вечность. «Не знаю, встретимся ли мы…» Не знаю, встретимся ли мы За той таинственной чертой, Где нет ни лета, ни зимы, Где ты навеки молодой. А может, нету ничего, А только ужас пустоты? И ожиданья моего, Увы, принять не сможешь ты? Нет ничего… Лишь горький след Да память в сердце. И гранит, Где жизнь твоя под ним лежит. И продолжения ей нет Ни в небесах, ни в миражах, Что душу бередят мою. И боль, она – грядущий прах. И я уже вблизи стою. |
