События 1917 года, гражданская война, эмиграция, развал Советского Союза, бесконечные реформы образования, отрицательная селекция сделали свое дело. Уровень IQ на душу правящего класса упал до неприличия.

Вы, уважаемые подданные Российской империи, подвергли остракизму и отправили в дикие забайкальские степи несколько тысяч сограждан, занимавших высокие должности в системе государственной и муниципальной власти, а также в нашей бизнес-элите. Но, пожалуйста, не стройте иллюзий! Им на смену придут новые воры, воришки и идиоты. И другой элиты у нас нет и не будет.

В начале выступления я сказал, что всегда говорил вам правду. Здесь я немного передернул. Невозможно говорить правду всегда и везде. Не для того дан нам язык. Да, я рассчитывал на некоторое улучшение качества работы государственной и муниципальной власти, но больших надежд на этот счет не питал. Внедряя практику остракизма, я, главным образом, хотел, чтобы вы убедились – НИЧЕГО ИСПРАВИТЬ НЕЛЬЗЯ.

В небе над Москвой и всей Россией высветилось троекратное:

Ничего исправить нельзя

Приведу выдержку из обращения пенсионерки Лукерьи Львовны Голяшкиной, коренной крымчанки: «Сердобольный Матвей Александрович! – обращается ко мне Лукерья Львовна. – Спасибо вам за остракизм. Всех кровопийц отправили в сибирскую глухомань. Но вот беда: жизнь не становится лучше, а, наоборот, все хиреет и хиреет. Простите меня, но получается, что вся Ваша забота и наш порыв – очередной пшик».

На экранах появилось моргающее лицо Лукерьи Львовны Голяшкиной. Матушкин продолжал.

Уважаемая Лукерья Львовна! Когда вы упрекаете меня в том, что мои инициативы не работают, я ощущаю себя Яном Гусом, сожженным на костре инквизиции. Вас же вижу той самой старухой, которая, по легенде, в религиозном радении, немилосердно подбрасывает в огонь собранный ею хворост. Мне хочется, подобно Гусу, обратиться к Вам со следующими словами: O sancta simplicitas – «О, святая простота!».

Почтенная Лукерья Львовна! Неужели Вы думали, что мы с Вами можем что-то изменить?! Простите и Вы меня, но я не могу поверить, что Вы до такой степени наивны?! Прозрейте же, Лукерья Львовна! Тем более, что Ваше обращение отличает неплохой русский язык: остроумный, искренний, живой, народный. А это сегодня большая редкость.

И потом. Вот, что я скажу. Когда люди перестают воровать, плевать на закон, испражняться на ближнего с высоты своего положения в социальной иерархии, в них что-то упраздняется, пропадает, улетучивается, что-то такое важное, естественное. В некоторых странах мира люди научились жить, не воруя, не обманывая, – по крайней мере, безбожно, но вскоре почему-то подсели на смену сексуальной ориентации. Есть между этими явлениями какая-то глубинная связь. Вы написали, что у Вас есть дочь, зять, которого Вы в своем письме искрометно называете «зять – нехуя взять», туповатые внук и внучка. Далее Вы написали, что муж Вашей дочери от безысходности частит с выпивкой и вынужден приворовывать, а также поколачивает Вас и жену. А теперь представьте, Лукерья Львовна, что муж Вашей дочери перестанет пить и воровать. Перестанет заниматься рукоприкладством. Простите за бестактность, но в один прекрасный день он откажется исполнять свои супружеские обязанности и обратится черт знает в кого! Уверяю Вас: в этом не может быть никаких сомнений! Это я Вам говорю не как Верховный правитель, а как психолог и психиатр. Поэтому надо терпеть, Лукерья Львовна. Непременно надо терпеть! К тому же, как я надеюсь, терпеть осталось недолго. Я же обещал предложить вариант решения всех проблем каждого из нас, в том числе Ваших проблем, уважаемая Лукерья Львовна, и проблем Вашей многострадальной дочери, огребающей по делу и без оного. Кстати, присмотритесь внимательнее, может она ходит налево? С женщинами это случается.

Матушкин озабоченно выдохнул, оперативно отпил из фляжки, которая висела у него на поясе, слегка поморщился и продолжил.

Одним словом: коррупция, обман, бедность и угасание – вот главные слагаемые будущего в нашей великой стране. Кто бы что ни делал и кто бы что ни говорил. Живем, руководствуясь правилом: никогда не бывает так плохо, чтобы не было еще хуже. Живем по гнусной заповеди «Скотного двора», все обитатели которого равны, но некоторые равны более других.

Признаемся себе в том, что мы в состоянии создать сильное государство, но оно не способно обеспечить достойную жизнь народу и даже не в состоянии не мешать этому самому народу достойно жить. Прорывы и приращения в нашей истории всегда были следствием запредельной мобилизации народных сил хтоническими историческими деятелями – такими как Иван Грозный, Петр Первый, Сталин. Нам такая мобилизация сегодня не под силу. Всё. Аминь.

Во время выступления Матушкин постоянно ходил по сцене: то неторопливо и даже вальяжно, то ускоряясь. Его взгляд то раскалял аудиторию, то задумчиво склонялся долу. В такие моменты Матушкин уходил в себя и говорил отрешенно.

На сцене расположились кулер и стол с кружкой кофейного цвета, гранеными стаканами, бутылками с питьевой водой, термосом, разнообразными спиртными напитками и закуской. Рядом был установлен открытый биописсуар с умывальником – по типу появившихся в Нидерландах в 2010-х. Со временем такие биописсуары завоевали популярность и в России. Стояла странная ширма и могучий передвижной колокол на деревянном основании. Не было никакого пуленепробиваемого стекла. Не было никакой трибуны и никакого планшета с текстом, и никаких бумаг.

Матушкин говорил без суфлера, по памяти, импровизируя. Одетый в недорогой casual, убедительный, местами велеречивый, где-то взбудораженный, меняющийся, Матушкин гипнотизировал. Выступление Верховного правителя чем-то напоминало речи мотивационных спикеров, презентации гуру высокотехнологичного бизнеса – таких как покойный Стив Джобс, или сеансы коллективной психотерапии, набравшие невиданную популярность со второй половины 2020-х.

Впрочем, выступление Матушкина стократ превосходило их по технической оснащенности, силе воздействия и значимости. Предварительные оценки свидетельствовали, что уровень вовлеченности подданных Российской империи зашкаливает, приближаясь к беспрецедентным 99%. Большинство людей вышли на улицы и внимали выступлению национального лидера вживую. Событие игнорировали сумасшедшие, в стельку пьяные, находившиеся в состоянии продвинутого наркотического опьянения и на боевом дежурстве, а также безыдейные состоятельные люди, презиравшие Матушкина…

Верховный правитель без ложной стыдливости воспользовался биописсуаром, вымыл руки, снова сделал глоток из фляжки, снова слегка поморщился и продолжил.

Перейдем к оценке ситуации в мире.

Обостряются международные противоречия. В картридже Федеральной резервной системы Соединенных Штатов Америки заканчиваются чернила. И другого картриджа не предвидится. Истекает время, когда богатейшие семьи этой страны, поклоняющейся Мамоне, были в состоянии печатать доллар и пиршествовать за чужой счет. Соединенным Штатам нужна полномасштабная мировая война. Даже если они не смогут выйти из нее победителями. «Либо все, либо ничего», – вот девиз этих людей. Как раковая опухоль питается за счет здоровых клеток, так и Америке, то есть доллару, нужна свежая кровь.

На экранах появилось живописное изображение плодящихся раковых клеток.

Когда я говорю о долларе, всегда вспоминаю незабвенный булгаковский «Бег». Действие четвертое. Сон седьмой. Диалог Корзухина и Голубкова. Наивный Голубков просит Корзухина одолжить тысячу долларов. Вот, что отвечает ему жадина Корзухин:

«Ах, молодой человек! Прежде чем говорить о тысяче долларов, я вам скажу, что такое один доллар. (Начинает балладу о долларе и вдохновляется.) Доллар! Великий всемогущий дух! Он всюду! Глядите туда! Вон там, далеко, на кровле, горит золотой луч, а рядом с ним высоко в воздухе согбенная черная кошка – химера! Он и там! Химера его стережет. (Указывает таинственно в пол.) Неясное ощущение, не шум и не звук, а как бы дыхание вспученной земли: там стрелою летят поезда, в них доллар! Теперь закройте глаза и вообразите – мрак, в нем волны ходят, как горы. Мгла и вода – океан! Он страшен, он сожрет! Но в океане, с сипением топок, взрывая миллионы тонн воды, идет чудовище! Идет, кряхтит, несет на себе огни! Оно роет воду, ему тяжко, но в адских топках, там, где голые кочегары, оно несет свое золотое дитя, свое божественное сердце – доллар! И вдруг тревожно в мире!