Красота. Как бабочка, осевшая на руке во время раннего заката. Моменты, ради которых хочется жить. Аманда перевела дыхание, расслабляясь внутри сковывающих её зажимах. Над ней — лишь темнота, ночная бездна, самой высшей точкой которой являлось звезда, центр солнечной системы, чья сила тянулась до облака Оорта. Под ней — второй по массе газовый гигант планетарной системы. А за ней — «коробка с крыльями», идущая на рандеву. Она посмотрела на таймер. Лишних десять минут канули в небытие с того момента, как ей передали изображение. В эфире продолжали что-то говорить, но Аманда почти и не слушала. Она думала. Возможно, это шанс всей её жизни, дарованный тем самым одним процентом хаоса. Какая разница, что говорит математическая модель со всеми её динамическими системами и аттракторами. Жизни и есть динамическая система, где аттрактором выступает та самая черта, которую каждый человек пересекает раз за разом. Упущенный момент, который бы хотелось вернуть, но уже невозможно. Кто-то сожалеет, кто-то смиряется. В каком-то смысле, это — упрощённая модель инферно Ефремова. В понимании Аманды. Есть только сейчас. И только мечты маячат в периферии неизвестного будущего. Через час…нет, уже минут сорок, если верить новым расчётам, у неё появится возможность. Но решится ли она сделать то, что задумала? Почему она вообще решила, что права? Что не ошибается? К чёрту всё. Зачем тогда жить? Чтобы вспоминать об упущенных моментах, возможно, самого важного?
— Тайлер, возьми управление пока на себя, — произнесла она в эфире.
— Окей, подруга. Будет сделано, — на интерфейсе появилась передача контроля. — А ты что пока будешь делать?
— Отдохну. Что ещё? — она легко ухмыльнулась.
Правая рука легла на поручень перегрузочного зажима, вмонтированного в поверхность Эверики. Она медленно, с присущей аккуратностью, какую она могла проявить в такой важный для неё момент, сбивающий ритм, начала крутить шестерёнку вкрученного вентиля зажима. Без лишнего звука он поддался. Проведя рукой по поручню, Аманда добралась до противоположной стороны, где проделала тоже самое. Теперь в области груди ощущалось более свободно. Зажим вышел из разъёмов, но остался возле Аманды, удерживаемый конструкцией. На всю операцию, выполняемую лишь в рамках не совсем удобного ускорения, идущего на упад, у Аманды ушло семь минут. Примерно такого же характера зажим фиксировали её ноги, но до него требовалось дотянуться. Она оставила его на потом.
— Что ты делаешь? — проговорил Тайлер. Его голос звучал слишком идеально для эфира. — Не бойся, я отключил нас от конференции на какое-то время. Здесь только мы с тобой.
— Думаю, ты уже догадался.
— Знаешь, у тебя весьма хороший аппарат. Эверика. Что это значит?
— Даже если бы я хотела рассказать, ты бы не понял.
— У Эверики отличные сканеры. И я вижу какое-то передвижение над собой. Но не хочу думать, что это то, о чём я подумал.
— Я просто… — Аманда вдохнула воздуха. В скафандре он казался таким приторным, лишённый естественных природных запахов. — …просто не могу упустить такую возможность.
— Не боишься, что ошибаешься?
— Я тоже думала об этом. Если честно, то не хотелось бы ошибиться. Но, почему-то, думаю, что всё будет в порядке.
— Интуиция?
— Не думаю, что смогу объяснить и это, — она улыбнулась сама себе, потянув за резиновые ремни, обволакивающие скафандр. — Я это знала. С самого начала. Вернее, конечно, я не могла знать. Но мне казалось, что мы добьёмся своего. Конечно, основная работа лежала на плечах Павила и Камила. Ты уж извини.
— Да ничего. Тоже так думаю. Но только периодически.
Аманда легко рассмеялась. Кольца Сатурна аркой выстроились на небосводе, неизбежно освещённые солнцем. Как натянутые струны в руках Бога.
— А я всего лишь делала контент для инфополюса. Да помогала с постройкой той штуки.
— Космического фонтана, — напомнил Тайлер. — Да и Камила вытащила. Плюс в карму. Думается мне, что ты теперь звезда на Земле.
— Возможно. Но это не важно, — ремни крестом налегали на неё, удерживая внутри конструкции. Она потянула один из концов, вынимая его из засова. — Точнее, было не важно. А теперь — теперь важно.
— Уже включила камеру?
— Я её и не выключала. И теперь я чувствую должником всех тех бедолаг, что смотрели за моей жизнью на Андане.
— Думаю, они будут завидовать до конца своих дней.
— Или повторят наш путь.
— Нет. Такое невозможно повторить, — голос Тайлера стал совсем мягким. — Я думал, что это будет миссия на несколько недель. А затем я вернусь на Венеру. Теперь же я не знаю, чего действительно хочу. Та жизнь кажется мне прошедшим этапом, к которому уже невозможно вернуться. Кажется, я потерял всякий интерес к ней.
— Звук не включен, если что, — Аманда потянула за следующий конец. — Так что, можешь говорить всё, что думаешь. Никто не узнает в инфополюсе. Или на Венере.
— Я хочу сказать, что масштаб мечтаний изменился. О чём ты мечтала до этого момента, Аманда?
— Не помню уже. Наверное, что-то о том, чтобы улететь как можно дальше от солнечной системы. В другие системы. Исследовать.
— Вот. Мои же мечтания были поскромнее. Попытаться подстроить под человека ещё одну планету. Сделать её домом. Но когда я увидел своими глазами то, что творит этот маленький объект, этот маленький живой организм…всё изменилось. Что, если Павил прав, и мы можем получить возможность изучения червоточин? Сможем построить целую новую научную систему? Чёрт, это так будоражит воображение. Мне потребовался месяц, чтобы позабыть Венеру. Её кислотные небеса с диким давлением. Может, это не моё.
— Когда прилетит инспекция, тебя отвезут куда ты пожелаешь. Могут и на Венеру, — следующий конец ремня поддался силе.
— Стоит сделать так. Но прошлой уверенности нет.
Перед последним фиксатором Аманда бросила взгляд на таймер. Если он не врал, оставалось минут двадцать.
— Приближается, — шёпотом проговорила она.
— Да. Уже близко, — подтвердил Тайлер. — Ты всё ещё не передумала?
— А ты подстрахуешь меня?
— Разумеется. Мои руки не отпустят штурвал твоего кораблика.
— Спасибо, — Аманда вынула последний фиксатор. Резиновые ремни втянулись назад в свои барабаны, давая её телу частичную свободу. Остались ноги и лёгкие зажимы в форме перилл на плечах, которых Аманда решила пока не трогать.
— Правда я не знаю, как нам стоит синхронизировать скорость.
— Я поуправляю немножко, когда мы сблизимся, а потом верну управление. Идёт?
— Это твоё судно, — Аманда почти была уверена, что Тайлер в этот момент пожал плечами. — Но не думаю, что остальные будут довольны.
— На деле Леклерк потерял главенствование над контрольной группой в тот момент, когда я отправила сообщение, — в её руках вновь появился виртуальный джойстик, но индикаторы пилота находились на нулевой отметке. — Не имеет значения, когда ЦУП Компании или кто-то другой зафиксирует его.
— Ты на такой исход и рассчитывала? Значит, мы не подчиняемся Леклерку?
— Любое подчинение было формальностью. Но нет, я только сейчас об этом подумала. О юриспруденции.
— Да, — согласился Тайлер. — Я и так понимаю, какие общие законы он нарушил.
— Тайлер. Я отключусь на какое-то время.
— От эфира?
— Вообще, — Аманда посмотрела на звезду в зенице, и её глазам резко захотелось поморгать. — Хочу собраться с мыслями.
— А остальные? Если спросят?
— Скажи им тоже самое, — она сфокусировала взгляд на иконке связи, отключая её. Плевать, что это было нарушением субординации. Она нарушала и раньше технику безопасности и установленные инструкционные правила, но собиралась нарушить ещё. В душе, глядя на режим полёта Эверике, она надеялась, что Тайлер не поддастся уговорам с Андана. Она уже представляла, как её аппарат уводят на другой эшелон низкой орбиты планеты, а она молча наблюдает, не в силах ничего изменить. И следующие двадцать минут явились для неё пыткой. Будущие штормы лежали у её ног, движущиеся от видимой линии горизонта на встречу. Прекрасный вид едва успокаивал её нервы. Раз за разом она пыталась расслабиться, готовя морально себя к решающей встрече. Теперь она действительно чувствовала тяжесть ноши, взвалившейся на её хрупкие плечи. Бремя последнего шага на пути контакта. А как чувствовал себя Ками? Чувствовала ли «коробка с крыльями» страх или любопытство? Нервничало ли оно? Ведь должен быть некий аналог тем чувствам, что испытывает человек. Разве любопытство не универсально для всех детей Вселенной? Испытывал ли Леклерк такие чувства, когда исксин предстал перед ним?
