— Леклерк, — Бао приоткрыл дверь в кабинет. Его запрос на визит Леклерк получил ранее по АэРке.

— Я тут, — Леклерк открутил пластмассовую крышку с бутылку, наливая себе в стакан синтезированное вино. — Всё же вино здесь отличное. Пускай и из гено-модифицированного винограда. Присаживайся, — Леклерк рукой дистанционно вытянул из стены скамейку.

— Леклерк, — Бао сел напротив.

— Ну что?

— Остальные покинули нас.

— Бросили, — Леклерк отхлебнул от стакана.

— Что мы будем делать? Нас осталось трое. Один программист, один техник, и один медик.

— Хочешь что-то сказать? — Леклерк наклонил голову вниз, почёсывая свои волосы. — Хочешь уехать?

— Нет.

— Нет? — удивился Леклерк. — А чего ты хочешь?

— Я хочу знать, что мы будем делать дальше. Если мы остаёмся и продолжаем попытки воссоздать ИИ, то…

— Мы продолжаем.

— …я с тобой.

Леклерк не стал спрашивать причину, почему Бао остался. В глубине души он догадывался, что тому больше нечего делать. Всю свою жизнь он работал на Леклерка, состоя в его группе. Сначала лёгкое программирование, начальные курсы ускоряющихся, на которые его продвинул Леклерк, затем техническая работа по изучению компонентов ИИ, затем крах и побег к Сатурну. Вот и всё жизнь его помощника. Хороший инженер, хороший техник, средний математик и программист. Насколько тот верил в вектор ускоряющихся? Насколько он сам был ускоряющимся? Впрочем, Леклерку было всё равно.

— Что ж, приятно слышать.

В медицинском отсеке пахло абсолютное стерильность. Впрочем, здесь всегда так пахло. Как в истории Леклерка о Зазеркалье. И запах впитался в кожу Бао, словно родимое пятно. Под обследующими его сканерами ему было ни тепло, ни холодно. Лишь нейтральный свет, рентгеном проходящий его насквозь. Универсальный медицинский блок, надетый на его правую руку, проверил состояние крови и ритм пульса. Закончив работу, блок отцепился, отъезжая назад в разъём аппаратуры.

— Как думаешь, Леклерк сделал правильно?

— Ты о чём? — Вайсс проверяла показатели тела Бао, выводимые ей в дополнительную реальность, представляя там из себя плоскую прозрачную панель, размещённую поверх инженера. Сама Вайсс стояла вплотную к мобильной кушетке, на которой тот разместился, стоя практически над Бао. Она глазами развернула тест по крови, экстраполируя предыдущие результаты.

— Я о решении Леклерка всё рассказать тем, кто не входит в группу.

— Это его решение, — она потянулась за инъекционной иглой, завёрнутой вместе с колбой в маленький одноразовый пакет, торчащий из медицинской панели правее от лежачего Бао. — И не забывай, я — не ускоряющаяся. И никогда им и не была. Меня приписала к вам Компания, пускай это было и давно.

— Да, конечно. Но это… — он подбирал слова, — как-то неправильно.

— Если ты не согласен, то почему не вмешался? Лежи смирно, — Вайсс ввела иглу в подкожную мембрану, вшитую в область щитовидной железы Бао, видя её местонахождение на сетке дополнительной реальности. — Не дёргайся.

Бао подчинился. В следующее мгновение он уже ощущал, как иммунологический пептид растворяется в его крови, бегущий по кровеносной системе. Он не чувствовал себя лучше, но хотя бы не чувствовал, будто начинал разваливаться.

— Сколько это ещё продлится? — спросил он, когда Вайсс вытянула иглу, выкидывая в утилизатор.

— Ты всё ещё идёшь на поправку. Курс продлится ещё неделю.

— Ты это же говорила и месяц назад, — Бао приподнялся на локоть.

— ВСЁ ЕЩЁ, — выделила она слова, повторяя их.

Бао отдышался. Стоило поблагодарить Вайсс за её работу, ведь только благодаря ей он не разваливался от поглощённой дозы. Чёртов объект пытался его убить, но тогда Бао всё списал на несчастный случай. Теперь же это входило в систематическое поведение объекта. Одной Вайсс известно, сколько дозы принял в себя штамм. Возможно, к концу курса Бао станет чистым, а штамм будет выведен. И всё же, стоило поблагодарить Вайсс. Он посмотрел на неё, на то, как та устала, потратив годы своей жизни на идеи Леклерка, перспектива которых ни на электрон не стала более ясной. Даже, возможно, что наоборот.

— Что? — Вайсс приподняла бровь.

— Ничего.

Он промолчал. Ему не привыкать, разве не так? Он и Вайсс единственные, кто остался с Леклерком, разделяя её мечту. Но разделял ли Леклерк её с ними. Бао не было свойственно прибегать к человеческой философии. Но в последнее время всё менялось для него. Философские аннотации Павила и Камила, которые ему приходилось читать, оказывали на него прямое влияние, меняя его образ мышления. Бао был словно камень. Он так считал. Но теперь он растворялся, теряя свою плотность и форму. Обычно он находил упокой в математическом бытие, но в последнее время он чувствовал, что начинал меняться. Смотря на свой протез, покрытый заменяемыми деталями, смотря как суставные прутья ходят под силой его мысли, сгибаясь от бегущий от мозга импульсных приказов, он не на шутку пугался, задумываясь, как далеко готов пойти Леклерк, и что он ещё готов принести в жертву. Даже одержимость Аманды объектом его больше так не заботила.

— Вайсс, — она уже уходила, но обернулась на зов Бао. — Ты всё ещё хочешь остаться?

— Уйти, как другие?

— История, наша история, которую рассказал Леклерк. Только мы остались.

Она отложила девайс, сняв его с головы.

— Да, Бао, я думала. Последнее время меня пугает то, что здесь происходит. Когда вы говорили о ИИ, то всё было ещё более или менее понятно, ведь я ничего не понимаю в высшем программировании, и вы это знаете, но когда к этому добавился инопланетный объект, а к нему и исследователи, то всё стало слишком сложным для меня. Я перестала чувствовать, что мне здесь место. Но пока я не приняла никакого решения.

— Ясно, — Бао встал на ноги, направляясь к выходу.

— А ты? Почему ты спрашивал?

— Мне кажется… — он запнулся, думая. — Мне кажется, что и шеф не знает, к чему всё движется. Я не представляю, чем всё закончится с этой «коробкой с крыльями». А пока не закончится с ней, то и включать Разум опасно. Теперь же часть тайны вышла за пределы узкого круга. А значит, наша разработка не может оставаться в тени. Рано или поздно узнают и вторую половину правды. Рано или поздно случится утечка информации. Я чувствую, что мы в ловушке.

— Это так важно? — Вайсс села за медицинский стол. Она провела рукой по его поверхности, загружая файлы в систему.

— Вот именно, больше я не знаю, что важно, а что нет, — Бао шмыгнул носом, покидая медицинский отсек.

Вселенная вращалась вслед за движением диска станции, являя себя сквозь широкий иллюминатор. Освещение как всегда было приглушенно в обсерватории, не мешая получать удовольствие от визуального наблюдения. Павил, проходя мимо, заметил сидящего на полу Бао. Тот подложил под собой ноги подобно монахам, вытянул руки, положив их на согнутые колени и сосредоточил своё внимание на внешнем пространстве, где Солнце и Сатурн сменялись светящимися звёздочками, покрывавшими полотно вселенной.

Когда Павил вошёл внутрь, Бао повернулся к нему, приложив металлическое подобие пальца к тонким, потрескавшимся губам. Павил остановился, неподвижно наблюдая то за инженером, то за калейдоскопом видом снаружи.

— Ты знал, что четыре миллиона лет назад уровень моря был на четырнадцать метров выше, чем сейчас? — почти шёпотом начал Бао. — Это поздний Неоген, эпоха плиоцена, если не ошибаюсь. По меркам истории вселенной это было практически вчера. Иногда я думаю, а может зря мы боремся с природой? Живущим на Земле не избежать следующего ледникового периода. Не важно, из-за чего это произойдёт: сместится Юпитер или Луна отдалится слишком далеко. Десять тысяч лет умеренного климата. До него — более прохладный. И так постоянно, — Бао покрутил в воздухе указательным пальцем протеза. — Всё такое цикличное.

— Если бы человек думал, а не действовал, то он бы никогда не покинул пещеру, — Павил осторожно подошёл ближе.