— Что они хотят сделать? — спросила Вайсс. Её голос звучал очень устало, и Тайлеру стало её жалко. Попросту больше не оставалось сил делать серьёзное лицо. Уголки скафандра забавно укрывали её шею, оставляя лишь голову открытой. Шлем скафандра лежал у неё на ногах.

— Хотят связаться с Ками.

— А разве мы уже не делали это раньше?

Мы. Всё же, как бы Вайсс не старалась отстраниться от происходящего, в глубине души она ассоциировала себя со всей командой. Хотя, для Тайлера она всегда была частью команды. Их любопытного коллектива, таких разных, но вынужденных работать вместе, людей.

— Думают, что в этот раз всё будет по-другому.

— И разве Павил и Камил не осуществили что-то похожее на Янусе?

— Теперь же они попытаются использовать Андан.

— Они включат его? — испуганно удивилась Вайсс.

— Тебя это пугает?

— Я не знаю, что можно ожидать от объекта. Когда оно отсекло руку Бао…я подумала тогда, почему оно не убило его? Так было задумано или оно промахнулось? Ведь ничего не мешало создать такую чёрную дыру внутри шаттла, немного большими размерами, чтобы разорвать аппарат изнутри. И оно могло. Но не стало?

— Ты спрашиваешь меня? — Тайлер почесал затылок.

— Просто интересуюсь, — она опустила глаза. — А ты что сам думаешь?

— Думаю, нас ждёт нечто грандиозное, — он опустил на глаза девайс, сверяясь с показаниями, и убедившись, вернул его на лоб. — Они начинают.

— Уже?

— Мощность термоядерного реактора станции нарастает. Главная антенна наводится на Ками. А вот и он, — Тайлер пальцем указал куда-то наружу, в сторону Сатурна.

Сначала Вайсс ничего не видела, но, приглядевшись, заметила малюсенькую светящуюся точку, яркость которой увеличили системы Андана.

— Разве ты не видела её раньше?

— Видела, — ответила Вайсс.

— Просто ты так удивилась…

— Ну, я видела её всего-то два раза. В первый раз, когда Леклерк показывал. Он представлял нам с Бао её как аномалию планеты. «Ничего серьёзного» — говорил он. Но, мне всегда казалось, что Бао сразу всё понял. У него профессиональное чутьё. Любой, кто с ним поговорит больше десяти минут, поймёт, что он — параноик. В хорошем смысле этого слова, — она улыбнулась.

— Это точно, — он улыбнулся в ответ.

— А второй раз был позже. Но ничего серьёзного. Ещё несколько раз видела смоделированную версию, но не в живую, как сейчас.

— Почему?

— Я старалась отстраниться от исследования. Что в этом такого? Не подумай, что мне не интересно. Но я не сильно понимаю всего-того, что здесь происходит. Я выгляжу как обыватель с Земли, запустившись блог Аманды.

— Вовсе нет.

— Хоть я и медик, но, когда я лечила Бао, я надеялась, что никогда не попаду в похожую ситуацию. Знаешь, как про таких говорят? «Боятся вида крови». Хотя дело и не в крови.

— Не думаю, что что-то плохое в том, чтобы признаться самому себе в недостатках. Поверь мне. Я, как профессиональный терраформатор Венеры, уж точно знаю, о чём говорю, — он тихо рассмеялся.

— А потом Леклерк отправил меня на Янус, чтобы я следила за Павилом и Камилем. Признаюсь, честно, я не хотела этого и до последнего думала, что Бао поговорит с шефом и переубедит его, ведь я не физик. Думала, что его профессиональное чутьё и в этот раз сработает, но Бао даже не стал поднимать этот вопрос. Иногда мне кажется, что раньше он специально решал промолчать, полностью доверяясь Леклерку.

— А может это его легендарное «один процент хаоса»? «Невозможность просчитать» — как он это называет.

— Может, — она замолчала.

По помещениям станции пронеслась лёгкая вибрация, оповещая о ей движении. В левом верхнем углу обзорного иллюминатора появились обозначения, затем они приняли нечитаемый вид, будто прогнанные через ошибочную кодировку. Ещё через две секунду они вновь вернулись в читаемое состояние, но теперь по бокам иллюминатора наросли зелёно-фиолетовые амплитуды волн. Ками медленно, но двигался по своей орбите, неизменной с первого дня своего обнаружения.

— Там, на Пауке, мне действительно было страшно, — она продолжила. — И не столько за себя, сколько за Камила. Ужасное чувство, что кому-то грозит опасность. Смертельная опасность.

— Но мы спасли его. И не в последнюю очередь благодаря твоим усилиям он выжил.

— И всё равно меня не покидает ощущение, будто мы ходим по лезвию клинка. Проверяем терпение неведомого существа, намного превосходящего нас.

Услышанное удивило Тайлера. Что, если это не Ками гость, а они — гости Ками. «Коробка с крыльями» и была хозяином солнечной системы.

— Тогда он должен сказать нам, чтобы мы отвалили, — ответил Тайлер.

— Этого я и боюсь.

Ветер лишь усилился. Стебли высокой травы закачались в унисон под склоняющей их к земле силой. Леклерк продолжал работать с консольной панелью перед собой, рисуя на ней руками текст программы.

— Антенна уже откалибровалась. Объект у нас в руках.

— Смотрите! — Аманда указала пальцем в небо, которое начало растворяться в вышине. Облака испарились, как и летнее, голубое зарево, уступая место тёмной глубине вселенной, заполненной миллиардом звёзд, которых пожирал своими габаритами Сатурн. Газовый гигант навис над ними в зените, а его кольца просвечивали свет дальних звёзд через себя, превратившись в разрешении этого мира в множество натянутых, тонких линий, как у музыкального инструмента.

Сатурн начал смещаться. Его положение изменилось и теперь в зените был не сам Сатурн, а небольшой его участок, где на встречу присутствующим, из ночной стороны, вылетала «коробка с крыльями».

Поле зрения вновь изменилось для Павила, вытягиваясь в периферию к объекту, образовывая зрительный туннель от тогда a до точки b.

— А теперь посмотрите вокруг, — Павил опустил голову, осматривая новый ландшафт, призывая всех обратить на него внимание.

Всё стемнело. Из травы начали прорастать причудливые деревья, обросшие нездорового вида листвой, будто болевшие некой биологической болезнью. Поеденные паразитами геометрические листья, вырывающиеся из недр дерева, пропускали через себя свет далёких звёзд. Листья были квази-двумерные, и при каждом своём изменении угла превращались в хвойные иглы, а затем назад. Иногда множество листьев сбивалось в кучу, превращаясь в фрактальные узоры, но изменения были не постоянны. Не было баланса. Весь горизонт покрылся отдельно стоящими математическими деревьями, но одно, выросшее ближе остальных к чужакам этого абстрактного мира, выделялось. Под ним вырос небольшой холмик, возвышая его над остальными. Павил смотрел на него и видел, как над горизонтом, вдалеке, подымаются авральные волны токсично-зелёного света, искажаясь как тепловое пятна, нежели чётко-выстроенная амплитуда синусоида.

Насекомые под ногами Аманды начали разбегаться, закапываясь в землю. Они, испуганные, стремились как можно дальше оказаться от этого нового, изменённого мира. Через небольшой промежуток времени простыл и их след. Мир стал казаться пустым и холодным. Враждебным для любой формы жизни, наделённой разуму. Птицы, летавшие высоко в небе, неспособные сбежать, превратились в числовой прах, уносимый ветром, который затем и сам исчез, вслед за птицами.

Павилу не нужно было уметь общаться на машинном коде, чтобы понять, что мир просто стёр птиц, удалив их из себя, либо деформировав. Без какой-либо жалости или сожаления. Как бог, удаляющий свои неудачные работы, и не важно, что они по этому поводу думали.

Но сфера, переливающаяся всем спектром красок, фрактальными узорами, мозаичными стриктурами, неизменно висела в небе. Теперь некоторые области её покрылись зеркальным слоем, в котором отражались стоящие на земле люди и дальний объект, пролетающий над водородными облаками Сатурна. Павил вспомнил о своём рассказе идеи зарождения чёрных дыр Леклерку, о векторном поле. Смотря на своё отражение в сфере, ему казалось, что он видит то самое векторное поле, покрывающее поверхность сферы, только в абсолютно хаотичном наборе векторов, не сходящимся в одной точке, не представляющие никакого особого градиента.