— Да, и на другой тоже. А как ты загнала его в муравейник?

— Да все под тем же старым добрым гипнозом. Вернее, под гипнозом он доехал до Лемболова и пришел к муравейнику. А там пришлось его слегка стукнуть. Очнулся с заклеенным ртом и привязанный к дереву. В муравейнике. Он меня не узнал, пришлось намекнуть.

Дима поежился. Показалось, что от окна тянет холодом. Ему, может, и хотелось бы думать, что друзья детства получили по заслугам, может, и хотелось бы сочувствовать Светлане, но как-то не получалось. Она оживилась, на скулах проступили красные пятна, глаза заблестели. Неожиданно для себя Дима понял, что смотреть на нее ему… неприятно.

— Как ты узнала о способе, которым Генка назначал Жене свидания, понятно. Прилепила «клопа» и подслушала, да?

— Да.

— Что-то еще… А! Как ты объяснили следователю появление в клинике любовника Илоны?

— Элементарно. Он выследил Глеба и пришел якобы устроиться на работу. Попал на меня, я его узнала и сказала заведующему, что он мой племянник. Ну, соврала лишний раз — уголовно не наказуемо. Бедный Глеб! — Светлана горестно вздохнула, и глаза ее, только что сиявшие злобной радостью, снова потухли. — Знаешь, Дима, я отомстила — и за себя, и за Наташку. Жаль только, не успела сказать, что она вполне могла быть его дочерью. Отомстила… Наказала его. А Бог наказал меня.

— Как? — не понял Дима. Или сделал вид, что не понял.

— По моей вине погибли Илона, Ирина Емельянова и Глеб. Если бы не я, они были бы живы. Мне теперь с этим жить. И Вика не осталась бы круглой сиротой. Черт! — Светлана вскочила, опрокинув табуретку. — Алла же ничего не знает. Надо поехать к ней. Они с Викой на моей даче в Лемболово. Тетя Лора по-прежнему держит ключ под крыльцом сарая.

— Я поеду с тобой, — твердо сказал Дима.

— Как она? — спросил Дима Аллу.

— Кто, Наташа или Вика?

— Обе.

Он раздевался в крошечной прихожей Светланиной, нет, Наташиной квартиры. Наталья так никому и не рассказала, что на самом деле она Светлана Архипова и что она не утонула в болоте — «Умерла так умерла!» — и поэтому попросила Светланой ее больше не называть. И Дима подумал, что так лучше: эта женщина действительно мало чем на поминала ту Светлану.

— Проходи на кухню, — вполголоса сказала Алла. — Вика спит. Досталось ей, бедняжке. Два месяца в больнице. До сих пор покашливает. И маму зовет по ночам. А Наташа… Работает. В ночь сегодня.

Дима протиснулся в щель между холодильником и кухонным столом, покрытым полосатой клеенкой. Алла сварила кофе, достала из буфета чашки, сахарницу, начатую коробку конфет. Села напротив.

Говорить было, в общем-то, не о чем. То, что он хотел узнать, Алла уже сказала: все нормально. И зачем он ходит сюда раз в неделю, как по расписанию?

Дело действительно закрыли. Дима узнал от Кости, что Ольге так и сказали: Сергея убил Олег Свирин. Сам он Ольге больше не звонил, хотя думал о ней постоянно. Думал об Ольге, но приходил к Наташе. Приходил, сидел, пил невкусный Аллин кофе, вымучивал какие-то дежурные фразы и через час уходил, уверенный, что больше не придет.

«У тебя инерция, как у грузовика на катке», — говорил Валентин, который во всю готовился к свадьбе и, по определению, не разумел голодного. У Стоцкого все получилось по принципу «нет худа без добра». Инна поехала в командировку в Чечню, угодила под обстрел и три недели пролежала в госпитале. Нина, которая жила у бабушки, матери бывшего Инниного мужа, злобной и неряшливой старухи, взяла да и сбежала к Валентину. Когда Инна вернулась, ей ничего не оставалось, как сдаться. Диму пригласили свидетелем.

— Знаешь, почему я согласилась? — спросила Алла, глядя в чашку. — Потому что Наташка, ты уж прости меня, сама не в себе. Чему она девчонку научит? Я не могу ее бросить.

Все дело было в том, что Алла с Наташей сцепились из-за Вики. Алла, которая воспитывала девочку чуть ли ни с пеленок, любила ее, как родную, а Наталья вбила себе в голову, что, раз ребенок по ее милости остался сиротой, она и должна стать опекуншей. Пока Вика, заболевшая на даче воспалением легких, лежала в больнице, женщины каждый день встречались, орали друг на друга, рыдали и выплескивали все свои эмоции на Диму, из которого пытались сделать судью. Дима чувствовал себя полным идиотом. Он был полностью на стороне Аллы, но не мог решиться сказать об этом Наталье.

Валентин прислал своего знакомого, адвоката Антона Ракитского. Дима втихаря надеялся, что, если дело дойдет до суда, победа будет на стороне Аллы: кто же разрешит Наталье опекать ребенка, если отец этого самого ребенка ее шантажировал. Но, к великому его удивлению, Наталья так круто завернула дело, привлекла такие связи, что опеку присудили ей.

Алла в слезах прибежала к Диме и сказала, что один раз уже пряталась с девочкой, так что ей не привыкать. И тогда Дима принял соломоново решение.

— Слушай, Наташа, — сказал он, когда та вернулась из клиники. — Давай сделаем так. Ты все равно большую часть дня на работе. А Вика очень больна, когда ее выпишут, ей нужен будет уход. Хорошо, ты будешь опекуном, но пусть Алла работает у тебя няней. Ты вполне прилично зарабатываешь, чтобы платить ей. Если не хватит, я добавлю. Что скажете?

Алла надулась и молчала. Наталья — тоже.

— Ладно, — сдалась Алла. — Только ночевать я буду дома. И один выходной в неделю.

Подумав, Наталья согласилась. Как раз в то время умерла старушка, у которой она снимала квартиру, и наследники согласились жилье продать. Они втроем сделали ремонт. Дима, правда, говорил, что они могут жить на Светлановском, но и Наталья, и Алла с ужасом эту идею отвергли. Наталья по-прежнему работала у Хахиашвили. Внешне все было в порядке, но вот за фасадом…

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Дима. — Что значит «не в себе»?

— То и значит, — не глядя на него, Алла накручивала на палец прядь отросших пепельных волос. — Пойми наконец, мы все получили то, что хотели. И теперь все от этого страдаем. И Наташа, и ты, и Илона, и Глеб. И я. Знаешь, я так была влюблена в Глеба, что иногда думала… Вот бы Илона… Когда мы ставим превыше всего то, что у нас есть, мы теряем это. А когда то, чего у нас нет… мы это получаем. Бог наказывает нас исполнением желаний! Только вот Вика за что страдает?

Попрощавшись с Аллой, Дима вышел на улицу и поехал в центр. На Невском у него была назначена встреча с клиентом. Уладив все дела, он зашел в сквер у Александринки. В Катин садик. Все было как раньше. Так же розовел на солнце рыхлый снег, так же смотрела свысока бронзовая императрица.

Дима стряхнул со скамейки снег и сел.

Вот теперь круг замкнулся окончательно. Алла права. И Валентин прав. Он получил, что хотел, и понял, что хотел совсем не этого. Наташа, то есть Светлана, жива — и хорошо. И ничего с этим не поделаешь.

Он достал сотовый и набрал номер:

— Оля, здравствуй. Мне надо с тобой поговорить…