Весь день и всю следующую ночь Олег пролежал, скрючившись за ящиками, не чувствуя холода, не испытывая ни голода, ни жажды. Он будто впал в оцепенение. Все чаще и чаще возвращалась мысль о смерти. И только Вика своими маленькими ручками держала его в этой жизни.

Рано утром в понедельник Олег отряхнул куртку, пригладил кое-как волосы и вышел из сарая. Устроившись на заднем сидении такси, он вытянул шею, пытаясь разглядеть себя в зеркале, и тут ему стало плохо. В тусклом свете уличных фонарей мелькнувшее в зеркале изможденное существо показалось выходцем с того света.

На его звонок вышла заспанная медсестра и удивленно вскинула выщипанные бровки. Ей никак не хотелось верить, что этот бомжеватого вида мужик может иметь что-то общее с их респектабельным заведением. Но, в конце концов, их клиенты были… не вполне нормальными людьми. Девушка сдалась и разрешила Олегу дожидаться заведующего в вестибюле.

Отари Георгиевич появился только в начале десятого. Олега он не узнал, и тому пришлось напомнить о своем визите. Прищелкнув языком, Хахиашвили пригласил Олега в кабинет. Выслушав его, дал указание готовить отдельную палату.

— Не волнуйтесь, голубчик, — сказал он с подбадривающей улыбкой. — Все будет в порядке. Здесь вас никто не потревожит. Вам очень повезло, теперь у нас есть замечательный специалист, именно по таким, как у вас, случаям. Наталья Николаевна — очень милая женщина. Сейчас вы в палате освоитесь, а потом она вас навестит. Да, кстати, вы у нас будете «пациент номер восемь» — по номеру палаты. Но мы должны к вам как-то обращаться. Обычно пациенты сами придумывают себе… имена.

— Хорошо, — ответил Олег. Локи царапнул его когтистой лапой. — Зовите меня Локи.

— Честно говоря, я просто не мог в это поверить, — сказал Дима. — Костя был такой… злостный холостяк. Вот уж не думал, что он остепенится.

— Да, он говорил, что вы — последний из могикан, — улыбнулась маленькая хорошенькая Светочка, ставя на плиту чайник.

Наконец-то он решил познакомиться с Костиной семьей, позвонил, договорился, а когда пришел, Малинина не оказалось дома. «Скоро появится. У них там на работе запарка какая-то», — сказала Светлана.

Сначала Дима чувствовал себя идиотом, но потом освоился. Света хлопотала на кухне. Из-за двери время от времени выглядывали любопытные детские мордашки. Скоро ему стало скучно в гостиной, и он отправился в путешествие. Квартира была большая, с длинным коридором и высоченными потолками. На кухне вполне можно было танцевать.

— Помощь нужна? — спросил он.

— Нет, спасибо, — отказалась Светлана. — Морсу хотите?

Дима прихлебывал из большой глиняной кружки кисло-сладкий напиток, разглядывал потихоньку хозяйку. Надо же, какая милая. Не красавица, но какая-то теплая, светлая. Действительно Светлана. И все в этой старой квартире казалось таким же теплым. Он снова позавидовал Косте. И снова стало грустно.

Когда-то он сидел на такой же большой кухне и смотрел, как Света — его Света — готовит ужин. Ему нравилось наблюдать за ней, а она сердилась: не любила, когда кто-то смотрел, как она готовит…

Видимо, почувствовав его взгляд, Светлана обернулась, и Дима снова залюбовался ею. Темные волосы до плеч, карие глаза, чуть смущенная улыбка и ямочки на щеках. Пестрый кухонный фартук поверх синего платья, красиво облегающего стройную фигурку. Костик говорил, что ей двадцать семь. А выглядит совсем девчонкой. Вот ведь два сапога — пара!

— Костик говорил, вы в областной больнице работаете? — спросил Дима.

— Да, в сосудистой хирургии. Но я недавно туда перешла.

— А раньше?

— Сначала, после училища, в психиатрической больнице, на Фермском. А потом в частной клинике, медсестрой у психиатра. Врач мой ушел, а с другим не сработались.

— Свет, я вот о чем хочу спросить, — «кто о чем, а вшивый о бане!». — Вы все-таки с психиатрией близко знакомы. Скажите, можно здорового человека с ума свести?

— В принципе, да, хотя и непросто, — она посмотрела на Диму испытующе. — У каждого есть свое слабое место. Психическое здоровье — это так относительно. Надо только знать это слабое место. А почему вас это интересует? Надеюсь, не по личной надобности? А то Ваня Логунов меня недавно о том же спрашивал. Вы ведь его знаете?

Но ответить Дима не успел — в квартиру, как всегда, вихрем влетел Костя.

— Дим, здоров! — с порога выпалил он. — Извини, что так вышло. Потом расскажу.

Они пили вино, если мясо «в платочке» и картошку с грибами. «Теща» Костика Тамара Сергеевна рассказывала забавные истории из тех времен, когда она преподавала в Горном институте. Витя и Костя, похожие, как близнецы, с плутовскими мордахами, изображали примерных мальчиков. Светлана и Костя-старший посматривали друг на друга, как влюбленные школьники. Дима подумал, что среди его знакомых действительно больше не осталось холостяков, разве что Стоцкий, да и тот спит и видит, как бы затащить свою Инну в загс. Если бы после развода кто-то сказал ему, что он будет завидовать своим семейным друзьям, Дима долго смеялся бы. И полгода назад — тоже.

Перед чаем они с Костей вышли покурить на балкон. Внизу по Сампсониевскому грохотали трамваи. Костя зябко передернул плечами:

— С ума сойти, как похолодало. Ну, что скажешь? Как тебе моя Света?

— Света — что надо. Учти, будешь обижать — отобью.

— Только попробуй! — Костя показал кулак. — Ладно, слушай, пока не задубели. Дела, как ты говоришь, — полный фанс. Дружок твой Свирин снова выпендрился. Это уже пятый эпизод, по которому он проходит.

— Пятый? — удивленно переспросил Дима.

— Это только свежих пять. Смотри: Балаев и Калинкин — два, твой киллер — три, жена — четыре…

— Подожди, — перебил Дима. — Ты говорил, что с женой несчастный случай, дело возбуждать не стали.

— Ни фига! Завтра с утреца возбудят. Потому как он ее убил. А еще — Ирину Емельянову. Знакомое имечко?

— Жена Геннадия?

— Она самая. Вчера вечером анонимный звонок: труп по такому-то адресу. Приехали — дверь открыта, хозяйка с перерезанным горлом, кот кровищу лижет. Пальцы Свирина везде. И на ноже.

— Он что, нож оставил? — поразился Дима.

— Ну! Форменный псих. Но это что! Нашли конверт со снимками. Свирин толкает жену на край балкона. Я так думаю, Емельянова хотела Свирина шантажнуть, а тот обиделся. Не знаю, откуда у нее снимки, но не суть важно.

— Подожди, — нахмурился Дима. — Свирина же ведут. Куда «наружка» смотрела?

Костя оглянулся на приоткрытую дверь балкона и вполголоса объяснил — куда. Дима фыркнул.

— Эти козлы упустили его во второй раз. Темно, говорят, было. Короче, Свирин растворился в воздухе. «Всем постам» и тэ дэ. Но и это еще не все. Заказал тебя действительно Свирин. Во-первых, в той самой газетке, где киллеру весточки посылали, свиринское объявление нашли в архиве телефонной службы. Дал по телефону, а потом сообразил, что так его можно вычислить, и заказ снял. А оно все равно осталось. Это раз. А во-вторых, не поверишь, нашли того водителя «москвича», который Свирина в Лахту подвозил. Вот с ним я сейчас и общался. Все сходится — чистый Свирин. Эх, если бы на него еще и Балаева с Калинкиным повесить, вот загремел бы он по полной программе.

— Куда? На принудительное лечение? — бросив вниз окурок, Дима смотрел, как красная искра тает в темноте. — К тому же его для начала еще найти надо.

— Найдем, — Костик лучился оптимизмом. — Ладно, пошли чай пить. Светка знаешь какие пироги классные печет! Будешь смеяться, но у меня начало расти брюхо!

— Ну вот, Наталья Николаевна, вы и с нами, — заведующий клиникой прямо-таки светился радостью. — Документы свои оставьте Даше, секретарю, она все оформит.

— Отари Георгиевич, если вы не возражаете, я пока ограничусь паспортом. Моя трудовая… в другом месте. А диплом…

— Ну Наталья Николаевна, дорогая, о чем речь! Я же вас знаю. А племянник ваш?