— А там ваш, — улыбнулся Хахиашвили. — Новенький. Только сегодня поступил. Шизофрения. Назвал себя Локи. Наверно, интеллектуал.

Наталья знала, что Олег уже в клинике, но сердце все равно подпрыгнуло.

— Сейчас мы к нему не пойдем, пусть осваивается, — продолжал заведующий. — А через полчасика загляните к нему, побеседуйте.

Закончив обход, он направился в свой кабинет. Анна Альбертовна ушла, не попрощавшись. Альбина предложила выпить кофе и поболтать. Они спустились в буфетную, налили по чашке из кофейного автомата и сели за столик.

— Вы с Анной поосторожнее, — предупредила Альбина. — Она дама ядовитая. Врачи за каждого больного получают, процент от оплаты. А если ее больная к вам перейдет… сами понимаете. А вы правда можете… гипноз?

— Могу, — Наталья обожгла язык и поморщилась.

— Как экстрасенс?

— Да какой там экстрасенс, — усмехнулась Наталья. — Обычный лечебный гипноз. Конечно, способности нужны, но больше — знание техники и опыт.

— И вы можете заставить человека сделать все, что захотите?

— Не совсем. Лечебный гипноз обычно идет на средней стадии погружения. Пока пациент под воздействием, он будет выполнять команды. Но чтобы он продолжал выполнять их и потом, нужна глубокая степень погружения. И нет гарантии, что человек сделает то, что противоречит его убеждениям. Например, загипнотизировать человека так, чтобы он покончил с собой, очень сложно. Сначала нужно как-то убедить его, что это необходимо.

— Вы можете?

— Могу. Но гипноз — не единственный способ. Есть еще нейролингвистическое программирование, нарковоздействие, технотронное воздействие, зомбирование.

— И вы все это можете? — девушка смотрела на Наталью горящими глазами, забыв о кофе.

— Нет. НЛП, нарковоздействие и кое-какие технотронные способы. А вот для зомбирования, особенно жесткого, нужна специальная техника и специальные навыки. Я знаю, как это делается, но никогда в этом не участвовала. Вообще-то это страшно. Полное разрушение психики, практически необратимое.

— А можно заставить человека… полюбить?

Наталья засмеялась.

— Возьмите лягушку, живую, бросьте в муравейник. Только следите, чтобы не выбралась. Когда останется один скелет, найдите косточку, похожую на крючок, и зацепите ею свой предмет — он будет ваш.

— Я серьезно, — обиженно надула губы Альбина.

— А если серьезно, то зачем вам это нужно? Ну заставите вы его, но ведь это будет против его воли. На самом деле он не будет вас любить. Так, наваждение, морок.

Девушка вздохнула:

— Наверно, вы правы. А что случилось с вашим племянником? Отарик сказал, у него личные проблемы, поэтому вы за ним присматриваете.

Наталья отметила это ласковое «Отарик», сказанное с ноткой грусти. С ума сойти, какие страсти бушуют в этом королевстве! Странно, но в последнее время она эгоистично отказывалась признавать в «обычных» людях способность к чувствам, выходящим за рамки повседневного.

— От него ушла жена, — ответила она. — Поэтому, сразу предупреждаю, он ненавидит женщин. Надеюсь, временно.

— Какая жалость! Такой красавец. И чем он жену, интересно, не устраивал? Ладно, вам пора с больным знакомиться. Верочка, сестра, которая ночью дежурила, говорит, такое чудище. Но с деньгами и с рекомендацией, у нас других не бывает. Вот вам его карта.

В коридоре к Наталье подошла девушка, которая встретила ее в приемной, наверно, секретарь заведующего.

— Наталья Николаевна, я совсем забыла, — виновато сказала она. — Где-то пару недель назад, или даже раньше, звонили из милиции и спрашивали, работаете ли вы у нас. А я не знала, сказала, что нет.

— Ничего страшного, — ответила Наталья, успевшая в долю секунды испугаться и обрадоваться. — Это по поводу одного моего больного. Меня уже нашли.

Отлично, значит, здесь ее уже искать не будут!

Она взяла у дежурной медсестры ключ и медленно пошла к палате номер восемь.

— Ну, здравствуйте, Олег Михайлович, — сказала она, открывая дверь.

Прошло две недели. Свирин резко ухудшался. Чтобы не ставить под удар свою репутацию, Наталья быстренько подлатала банкиршу. Это оказалось совсем несложным, достаточно было внушить безутешной дамочке, что молокосос Алик ее совершенно недостоин, — и дело пошло на поправку. Анна Альбертовна с Натальей даже не здоровалась. А потом появилась еще одна пациентка, молодая девица, страдавшая анорексией. При росте 178 сантиметров она весила 49 килограммов и считала себя жирной коровой, постоянно сидела на всевозможных самоизобретенных диетах и довела себя до стойкого отвращения к любой еде. К тому же были еще амбулаторные пациенты. Поэтому дело с Олегом продвигалось не так быстро, как хотелось бы. Но она не спешила. И осаживала Глеба, которому не терпелось покончить со всем побыстрее. «Ты, Наташа, как кошка, которая поймала мыша и играет с ним, удовольствие растягивает», — говорил он.

Излучатель, спрятанный в палате N 8, работал в импульсном режиме. Звук был достаточно слабым, он должен был просто поддерживать Свирина в «заданном» режиме. Но это был только фон.

Теперь уже Наталья наслаждалась слабостью и беспомощностью Олега. Она пила его страх, который давал ей силы. Свирин был смят, раздавлен, уничтожен. Гипноз пока был ни к чему. Она внушала, она проникала в его сознание, просачивалась между его мыслями, она становилась им и заставляла хотеть того, чего хотела сама. Копирование жестов, интонаций, манер было лишь самым начальным, примитивным этапом. Гораздо сложнее было подобрать нужные слова-коды, заставляющие потоки сознания течь в нужном ей направлении. Это был ее выход, ее бенефис, она должна была употребить все свои знания и возможности, чтобы свершить правосудие.

Свирин снова и снова твердил о призраках, о тенях. О прошлом, которое затягивает, как трясина. Он раскрывался медленно и трудно. Однажды, когда Наталья вошла к нему, Олег с плутоватым выражением прижал к губам указательный палец:

— Тс-с! Он спит. Говорите шепотом. И я тоже буду говорить шепотом.

— Кто спит? — вполголоса спросила Наталья.

— Локи. Когда он спит, я как будто начинаю… со мной как будто просветление. Я сознаю, что болен. Я знаю, Локи — это я сам. Он — часть меня. Но он… сильная моя часть. Я боюсь его.

— Хотите, я усыплю Локи? Я загипнотизирую его, и тогда вы сможете лечиться по-настоящему. Вам ведь надо искать свою дочь.

— Откуда вы знаете? — вскочил с кровати Свирин. — Я не говорил об этом!

— Тише! — прошептала Наталья. — Вы разбудите Локи. Конечно же, вы говорили. Иначе откуда бы я узнала? Вы просто забыли.

— Да, наверно, — растерянно сказал Свирин, и взгляд его стал похожим на взгляд близорукого человека, который постоянно носит очки и вдруг снял их. — Я все время забываю что-то. Я помню только то, что хотел бы забыть. Мне все время что-то кажется. Мне кажется, что я где-то видел нашего санитара. Того, который водит меня гулять. Мне кажется, что я где-то видел вас.

— Конечно, видели, — кивнула Наталья. — Мы разговаривали с вами в машине, когда вы шли с пустыря, где должны были оставить информацию для киллера.

— Я не говорил вам об этом! — закричал Олег.

— Говорили, Олег Михайлович. Не тогда, сейчас. Совсем недавно.

— Вы разбудили Локи, — в отчаянье простонал Свирин.

— Ничего, я сейчас усыплю его. Локи, смотри сюда! — она качнула перед его носом серебряный маятник на цепочке. — Это Мьольнир, серебряный молот рыжебородого Тора. Смотри, как на нем играют блики молний.

Всего за несколько минут Наталья ввела Олега в глубокий транс. Ей без труда удалось растормозить его подсознание и установить связь-раппорт.

— Локи, ты здесь? — спросила она.

— Да, я здесь, — замогильным голосом отозвался Свирин.

— Локи, ты должен спать и не мешать Олегу говорить со мной и выполнять мои команды!

Локи действительно был той стороной Свирина, которая сосредоточила в себе всю его искусственно взращенную силу. Локи был существом, которое сопротивлялось ее воле, и его надо было подавить, уничтожить.