— Стой, да постой! — Слышу сзади, ускоряюсь, собираюсь взять меч.

Перед глазами появляется Шарайс, она тянет мне какую-то бутылочку, не знаю, что это. Смотрю с подозрением. Сзади подходит ящер. Может они тоже хотят меня убить, меня и ребёнка?!

— Вот ты где, нужно быстрее попасть в город. — Говорю ящеру, чуть успокоившись, глажу по морде, хочу забраться.

— Нет! — Тянет меня девочка назад: — Тебе нельзя сейчас верхом, пошли с дороги, там пещера есть!

— Ты не понимаешь, его может не стат, или её, он уходит, она уходит — я должен успеть! — Кричу на неё.

— Выпей быстрее, она предупреждала об этом, тебе нельзя на лошади, выпей это и пошли, у меня ещё есть! — Плачет и кричит девочка. — Да очнись же ты!

Я беру бутылочку и выпиваю. Становится легче. Может она не обманывает, может и правда нужно идти с ней. Голова кружится, плохо. Но боль чуть уменьшилась — значит странная жидкость помогла. Глажу живот.

— Тс-с-с, подожди чуть-чуть, вот видишь — уже легче, как я обещал, держись, будь сильным… — Шепчу Ему.

Мы идём куда то, я не понимаю ничего, держусь за ящера. Шарайс говорит, что мне нельзя сейчас верхом, я ей верю. Хорошая девочка, умная, хоть и с несчастной судьбой. Не отдам её в этот храм, если останусь жив. Мы наконец приходим, заходим в пещеру, там наши вещи, я неплохо сейчас вижу в темноте. И ещё расстеленные одеяла, на которые я падаю. Замечаю в полной темноте что из моих глаз льётся красный свет, который сейчас освещает лицо, сколько же раз я использовал магию крови, если они так светятся?

— Только не уходи, пожалуйста. — Снова шепчу я, и плачу. — Только не уходи, прошу, прости и не уходи, мы почти дома, уже считай за углом и всё кончится, вот-вот кончится…

Шарайс вливает мне в рот ещё какой-то жидкости. Её руки трясутся, она боится, ей страшно — я чувствую. Я как впал в это странное состояние — всегда чувствую страх и боль окружающих, растерянность. Сейчас это противно. Но я чувствую. Она даёт мне ещё какие-то зелья, и я начинаю засыпать.

— Ты ведь не умрёшь, я всё сделаю, оставайся жить, пожалуйста, и сестрёнка пусть остаётся жить! — Шепчет кто-то, и я узнаю голос девочки. — Она сказала, что ты станешь мне мамой если я буду хорошо вести себя и сделаю всё как надо, пожалуйста, только не засыпай навсегда.

Чувствую, как меня обнимает маленькая дроу, и плачет, уткнувшись в грудь. Меня назвали «мамой», как же это странно. Я с трудом поднимаю руку, и обнимаю её. Глаза закрываются, я засыпаю, держа одной рукой свой живот, а другой свою названную дочь.

Мне снятся неясные сны. То из моего мира, то из этого. Всё переплелось — мои и Элисаль воспоминания. Когда прихожу в себя — чувствую холод, тело дрожит. На мне одеяла, иногда обнаруживаю рядом Шарайс.

— Что. — Спрашиваю тихо я. — Там?

— Всё хорошо. — Отвечает девочка, и даёт мне очередную порцию какой-то настойки. — Всё хорошо, он всё ещё с тобой.

— Ты обманываешь. — На глаза наворачиваются слёзы.

— Нет, всё хорошо, тебе нельзя плакать, спи, просто спи. — Голос девочки отдаляется, появляется эхо.

Снова проваливаюсь во тьму. Опять непонятные картинки, всё перемешано. Иногда, во тьму, ко мне приходит Славиэль, просто смотрит на меня, но ничего не говорит. В её взгляде нет укора — и меня это успокаивает. Поворачивается, и медленно уходит, а я пытаюсь бежать за ней, догнать и развернуть — но ничего не выходит. Падаю в бездну, просыпаюсь в очередной раз.

Рядом под одеялом прижалась девочка, сейчас спит. Почувствовав, что я вздрогнул, она поворачивается ко мне лицом, и обнимает.

— Как ты? — Спрашивает.

— Не знаю, слабость. — Отвечаю.

Глажу свой живот — боли больше нет. Ничего непоправимого не случилось, но я был к этому очень близок.

— Сейчас, подожди. — Она выбирается из-под одеял.

Возвращается через пол минуты, даёт мне очередную настойку, я молча выпиваю. Опять клонит в сон. Успеваю только почувствовать — девочка ложится рядом под бок, устраивается поудобнее и обнимает меня. Так и засыпаем.

Опять снятся странные сны. Вижу свои похороны, в том мире, на них собрались все — Ли, Элисаль, Кренон, Гунтор и даже пришёл Серёга. Никто меня не оплакивает. Я пытаюсь им что-то сказать, но нет — не слышат. Гроб опускают в могилу, мне кажется, что кто-то даже плюёт вслед.

— Остановитесь, я живой! — Кричу и просыпаюсь.

Тяжело дышу, воздух холодный и обжигает лёгкие.

— За что, остановитесь… — Шепчу вслед уходящим видениям.

— Плохо? — Спрашивает девочка.

Она в углу пещеры, сидит обняв коленки и укрытая пледом из наших запасов.

— Нормально. — Говорю ей: — Хочешь огонь разведём?

— Нет, нельзя. — Качает она головой: — Там постоянно по дороге носятся, ищут нас, наверное, город два дня горел.

— Нет, нас не ищут. — Ободряю её, вспоминая: — Клан твоего отца отказался от твоей смерти, её глава принесла себя в жертву ради того, чтобы сохранить жизнь своей дочери.

— Кому бабушка принесла себя в жертву?! — Удивлённо восклицает Шарайс.

Я молчу какое-то время, соображая и вспоминая. Потом наконец говорю:

— Похоже, что мне, и не только себя — а часть города, который я чуть весь не вырезал.

И скольких я убил? Нет, это был не я.

«Нет дружок, это был ты!» — Зло рычу на себя: — «Когда-нибудь вспомнишь всех, а эти глаза молодой девушки из подвала, испуганной и беззащитной — всегда будут с тобой!»

Хватаюсь за голову, успокаиваю себя.

— Но моя мать… — Начинает девочка.

— Плевать на твою мать, в гробу я таких матерей видел, вернее видела, убью её, если ещё раз встречу. — Зло говорю: — И весь их клан.

— И меня? — Испуганно спрашивает она.

— Ты со мной наверх пойдешь, нечего тебе тут делать. — Отвечаю ей.

— Ты не знаешь, что тебе предложат в храме, что бы я там осталась. — Грустно говорит она, и кажется готова заплакать.

— Даже не буду слушать их предложения. — Говорю твёрдо. — Пора домой, затянулось что-то наше возвращение.

Она подходит, ложится рядом и обнимает меня.

— Сколько мы уже здесь. — Спрашиваю после паузы.

— Не знаю, три ночи, может чуть-чуть больше. — Пожимает плечами маленькая дроу.

— Надо идти. — Говорю я.

Освобождаюсь от объятий, и пытаюсь встать. Шайрас помогает как может, и у меня получается. Немного постояв, сажусь и облокачиваюсь о стену пещеры. Голова кружится, а ещё хочется есть.

— Еда у нас осталась? — Спрашиваю, тяжело дыша.

Девочка копается в сумке, достаёт сухих фруктов и воды. Сначала даёт выпить очередной настойки, очень горькой, потом разрешает есть всё остальное. Когда заканчиваю, и понимаю, что стало полегче — вижу новую одежду на одеяле. Осматриваю себя — от меня воняет и одежда в крови. Как она вообще спала со мной?

— Порежь одеяло, мне нужны тряпки, и приготовь воду. — Начинаю раздавать указания.

Раздеваюсь, когда дохожу до штанов — снимаю с содроганием. Но нет, кровь и никаких других признаков непоправимого. Глажу живот — кажется он чуть-чуть стал больше, самую малость.

«Как ты там?» — Спрашиваю.

Ответа не приходит. Всю одежду бросаю в дальний угол, беру готовых тряпок и начинаю их смачивать водой. Потом обтираюсь во всех местах по несколько раз. Девочка помогает, подавая и протирая спину. Заканчиваю, и начинаю наряжаться по новой, во всё чистое.

— Может не надо? — Спрашивает Шарайс, когда дело доходит до оружия.

— Надо. — Качаю головой. — Постараюсь не пользоваться всеми их возможностями, обещаю.

— А потом выбросим! — Горячо заявляет она.

— Нет. — Смотрю в глаза девочки: — Тебе исполнится восемнадцать, и всё станет твоим, ты дроу, и значит сможешь совладать с этим.

— А почему восемнадцать? — Спрашивает.

— В моём мире в восемнадцать разумный получает все права и начинает в полной мере отвечать за свои поступки. — Говорю грустно: — Ты хотела, чтобы я СТАЛ твоей мамой, ты видимо не до конца всё знаешь, я…