– У меня свои методы, Ватсон. Я ей сказал, что ты меня пригласила на рождественскую вечеринку в качестве своего кавалера, а я забыл…

– Откуда ты узнал про вечеринку?

– Долорес сказала.

– Значит, в качестве кавалера? То есть ты объявляешься семь лет спустя и как ни в чем не бывало рекомендуешься моим кавалером? Почему же ты тогда не ответил на мое письмо?

– Потому что то, что я хочу тебе сказать, нужно говорить при личной встрече.

– Кейт. – Снова зовут. Господи боже мой.

– Элис. Ну как тебе… э-э-э…

– Женский сортир? Спасибо, отлично. Сортир как сортир. Для женщин. Здравствуйте, – она протягивает Джеку руку с алыми ногтями, – меня зовут Элис.

– Элис. А я Джек. – Он берет ее ладонь двумя руками. Я-то всего-навсего упала в обморок, а Элис тает, словно у открытого огня.

– Так вы знакомы? – спрашивает она, имея в виду не знакомы ли мы вообще, а насколько близко.

Я отвечаю с деланой беззаботностью:

– Да, мы общались несколько лет назад, в смысле, нам доводилось встречаться.

Джек, ради бога, выручай. Дева в беде, где мой рыцарь?

– Я был потенциальным клиентом банка, в котором работала Кейт, – поясняет он. – Она была очень убедительна.

– Да уж, – соглашается Элис. – Кейт может уговорить кого угодно на что угодно.

– Потом мы время от времени с ней общались, а тут я приехал в Лондон и решил зайти поздороваться. Посмотреть, как ей работается на новом месте.

– Яяяяяяясно. – Элис переводит взгляд с меня на Джека. – И с тех пор вы жили долго и счастливо.

Я подношу к носу пустой стакан, вдыхаю оставшийся запах, точно океанский бриз. Джек рядом со мной спокоен, как море в штиль. Меня так и подмывает уцепиться за него. Или уплыть на нем – и то и другое было бы прекрасно.

– В общем, да, – наконец произносит он.

– И с какого же именно момента? – спрашивает Элис.

Джек кивает, обдумывая ответ, смотрит на меня, потом на Элис и говорит:

– С этого самого. – Снова берет ее за руку. А меня? – Рад был с вами познакомиться, Элис. Красивое платье. Шикарная вечеринка. Вы не обидитесь, если мы вас оставим? Идем, Кейт. Кейт?

Я смотрю на Элис. Она поднимает брови.

– Элис, я… я…

– Кейт, иди уже. Пока есть такая возможность.

– Но…

– Никаких “но”. – Она глядит поверх моего плеча. – А то к нам направляются Джей-Би с Харви. По второму кругу. Иди уже.

В итоге это я хватаю Джека за руку, а не он меня, и мы сматываемся, точно двенадцатилетние подростки, которых застукали, когда они курили за сараем для велосипедов. На ходу оборачиваюсь к Элис:

– Увидимся на работе!

– Надеюсь, что нет. – И молодая женщина, которая боится, что ее не любят и никогда уже не полюбят, провожает взглядом женщину постарше, которая боится того же, но решилась попытать счастья.

“Я не знаю, как ей это удается. Но знаю, зачем она это делает”, – думает Элис.

19. Coitus interruptus[81]

23:59

Секс. Не волнуйся, Кейт, ты все вспомнишь. Ничего сложного тут нет. Это словно кататься на велосипеде. Нет, о велосипедах мне сейчас думать совсем не хочется, как и о велоэкипировке Ричарда в кладовой. Мы поднимаемся в лифте на десятый этаж отеля, и в голове у меня всплывает строчка из книги: “Знакомство – вот это неловко; все это многословие и смущение за обильным возлиянием, а потом тела обнажаются, обнаруживаются скрытые родинки и морщинки, как непонравившиеся подарки на Рождество”[82]. (Рой, кто это написал?)

Единственный человек, кроме Роя, кто наверняка ответил бы, откуда эта строчка, стоит рядом со мной в лифте, уткнувшись лицом мне в шею и крепко меня обняв. Я не могу спросить у Джека, не узнает ли он, часом, цитату, потому что он сразу же догадается, как я нервничаю. Нервничаю из-за того, что, увидев меня голой, он будет жестоко разочарован, я и есть тот непонравившийся подарок на Рождество, мы так долго ждали этого момента, и тут вдруг выяснится, что мы оба уже не первой молодости. Я воображала нас любовниками с гладкой кожей и упругой плотью, которые, изголодавшись, уверенно и радостно набрасываются друг на друга, но за те тревожные секунды, что лифт ехал наверх, внушить себе этот образ оказалось невозможно.

Когда я впервые увидела Джека в Нью-Йорке, то подумала: интересно, каково это – почувствовать всю эту силу внутри меня? Подумала ни с того ни с сего. И тут же вспыхнула от этой мысли. Он заметил мой румянец и рассмеялся. Он догадался, бьюсь об заклад, он обо всем догадался. Со мной никогда еще такого не было. Чтобы мы с мужчиной были знакомы от силы сорок минут, а тело мое уже пересилило разум и всяческие сомнения. Кажется, впервые в жизни меня подкосила страсть – то есть буквально поставила на колени. Я привыкла считать себя уравновешенной и спокойной, но Джек обращался напрямую к моему телу, и оно согласилось, даже не посоветовавшись с рациональным центром в мозгу, тем самым, которому обычно доверяют править кораблем. “О, капитан! Мой капитан!”[83]

Мы стоим у его номера, Джек проводит карточкой по замку, чтобы загорелся зеленый огонек и дверь открылась. Но карточка не срабатывает. Он пробует еще раз. Протирает карточку о рукав пальто. Зеленый не загорается. Не отпуская меня, Джек слегка пинает дверь. Впустую. Пинает сильнее.

Чмокает меня в макушку, берет мое лицо в ладони.

– Дело вот в чем. Если я сейчас спущусь к стойке регистрации за новым ключом, ты ведь сбежишь?

– Не сбегу. Честное слово.

– Сбежишь, Кэтрин, сбежишь. Мне ли не знать. Ты решишь, что это знак.

– Может, это и правда знак.

– Никакой это не знак. Поверь мне. Просто не сработала карточка. Это не значит, что против нас все силы вселенной. Это просто дурацкий кусок пластмассы, а не ветхозаветный Бог, который решил нам запретить заняться любовью.

Джек целует меня еще раз и уходит менять ключ. Он мчится по коридору к лифту, на мгновение оборачивается и подмигивает мне, как сорванец. Я же разворачиваюсь и иду в противоположную сторону.

Все-таки это знак.

Джек – Кейт

“Коль Божий мир на больший срок нам щедрый выделил бы рок, твоя стыдливость, леди, не казалась бы преступной мне”[84]. Я остался в одиночестве в номере отеля с двумя бокалами шампанского и огромным разочарованием. Куда же ты ушла? Дай угадаю. Срочное совещание с той частью твоего существа, которая считает, что ты должна всем, но только, черт побери, не себе? Слезай уже со своего костра, Жанна, дай ему от тебя отдохнуть.

ХХ. Дж.

Впервые за время нашего знакомства Джек разозлился или, как минимум, очень обиделся. И я его не виню. Встретив его на корпоративе, я была на седьмом небе от счастья. Сбежала оттуда, шутя, забыв обо всем, как дитя. Когда мы шли к Олд-стрит, высматривая такси, и в морозном воздухе у нас изо рта вылетали клубы пара, точно пузыри в комиксах, я опьянела от счастья. Но едва мы очутились в отеле, как сомнения, расталкивая локтями прочие мысли, пробрались в самое начало очереди. Я слишком стара, слишком связана обязательствами, слишком всем должна и вообще слишком занята. У меня дела, за которые я отвечаю, обещания, которые нужно выполнить, собака, с которой надо гулять. Бог с ней, с моралью, я просто не готова продемонстрировать этому чудному видению мое неготовое к бикини тело. Мне нужно несколько недель, чтобы привести в порядок живот, ноги и уничтожить волосы на лобке. Я прекрасно себе представляю, какие сейчас в моде интимные стрижки, и догадываюсь, что заросли в стиле восьмидесятых Джек не видел… э-э… с восьмидесятых. Так что образ, который я создала с помощью белья и платья, всего лишь авансцена. Пустить Джека за кулисы я не готова.