Я смеюсь, у меня чуть дрожат руки, Самсон воспринимает это как приказ и трогается с места.

– Ну и ладно, – отвечает Белла, – все равно с этим покончено.

– С чем?

– С ковбоями. На той неделе один из них приезжал сюда, вот как вы, весь такой обходительный, в костюме, только совсем молодой, молоко на губах не обсохло, и мы с ним очень мило беседовали, пока я не предложила прокатиться на Самсоне. Тут он принялся отнекиваться. Но я все равно притащила его сюда. Так он слинял, едва взглянув на это роскошное создание. В прямом смысле слова сбежал к своему “мерседесу” и укатил. А я подумала: если он лошади так боится, то где же ему справиться с кризисом? Со всеми этими медведями и быками, о которых пишет “Файнэншл таймс”.

Похоже, Белла считает, что биржевые быки и медведи – не метафора, а реальные животные. Лучше промолчу.

– Чего же он испугался? – удивляюсь я. – Самсон чудо. Я давно не чувствовала себя спокойнее. Даже слезать не хочется. Или спрыгивать. Или как скажете.

– Вот именно. Правильный ответ. Так что благодаря вам я остаюсь в “ЭМ Ройал”. Вы довольны?

– Очень-очень довольна. Спасибо, Белла. Мы вознаградим вас за доверие, обещаю.

– Не гони, сестра. Вы же банк, черт побери, вы не выплачиваете вознаграждения. Н-но!

По первому же слову хозяйки Самсон припускает рысью, а я начинаю подпрыгивать.

– Помогите!

– Ха. Подождите, он сейчас перейдет на галоп.

Полчаса спустя я стою во дворе конюшни, ощущая покалывание в разных интересных местах. Может быть, когда сексуальная жизнь заканчивается, нужно переключаться на больших черных жеребцов? Белла вернулась в дом. Самсон в деннике что-то жует, из ноздрей у него валит пар. Я уже дала ему морковку и поблагодарила. Лучшего друга у меня давно не было. Уж прости, Салли.

18:27

Вернулась в офис, разрумянившись от триумфа – и от катания на Самсоне, и от того, что благодаря мне “ЭМР” не потерял клиента. Проверила электронную почту, как и каждый час по нескольку раз с тех самых пор, как написала Джеку. Даже не знаю, на кого я больше злюсь – на него ли за то, что как последняя сволочь не ответил мне на письмо, или на себя за то, что как дура так сильно из-за этого переживаю. Успех с Беллой меня ободрил, да и ждать больше сил нет. Решаю написать ему снова. “Джек, привет, хотела уточнить, получил ли ты мое…” Нет, слишком небрежно, а потому неискренне. “Привет, я понимаю, электронная почта ходит медленно…” Чересчур саркастично. “Эй, ты там жив вообще?” Слишком отчаянно. В итоге я ничего ему не пишу. А вдруг он снова не ответит? И тогда мне будет еще хуже. Имей гордость, женщина!

Оглядываю офис. Джея-Би нигде не видать, так что я быстренько строчу ему отчет о встрече с Беллой, красочно описав собственную героическую роль в спасении фирмы, и ставлю Троя в копию. После того как я обломала Гранта Хэтча, не могу себе позволить скромничать. Если, конечно, хочу сохранить работу, когда Арабелла вернется в строй. Оглянуться не успеешь, как этот момент настанет.

Смотрю на своих тридцатилетних коллег, склонившихся над столами. Женщина моего возраста, вдобавок с семилетним перерывом в стаже, никому здесь не нужна, однако же именно опыт в делах семейных и воспитании детей помог мне сегодня завоевать Беллу Бэринг. Даже сомнений нет. Я прекрасно знаю, что нужно делать в случае финансового кризиса, но понимаю и то, что чувствуют мои клиенты, когда женятся, хоронят родителей, когда случается выкидыш, когда приходится разводиться, как трудно порой бывает детям и как переживают за них родители. Даже богатые родители переживают за детей, и им есть чего бояться. Разумеется, таким клиентам, как Белла, небезразлично, как идут дела у нашего фонда, иначе и быть не может, но если они уверены, что их средства в надежных руках, то им хочется обсудить свои проблемы, причем так, чтобы их выслушали. Троя этому пришлось бы учить тысячу лет. Преподают ли в Лондонской школе бизнеса эмпатию и женскую интуицию? Едва ли.

С помощью денег заботы рок-вдовы можно смягчить, облегчить, уменьшить, но не решить. Я тут же вспоминаю о своих – например, найти достойный дом престарелых за сто шестьдесят миль отсюда, несуществующую “плейстейшн”, подготовиться к завтрашнему корпоративу, при том что я бы с радостью приплатила, лишь бы туда не ходить, поскольку единственного, кого я хочу видеть, там не будет, ах да, завтра же у Бена рождественский концерт, а еще нужно искать новых клиентов и… как, дай бог памяти, Салли назвала наше поколение? Ага. Прежде чем уйти домой, я вхожу в системные настройки, выбираю “изменить пароль” с прежнего, “самозванка42”, на новый и ввожу его дважды. “Женщинасэндвич50”.

07:08

Забавно, правда? Первые пять лет жизни твоего ребенка ты мечтаешь лишь об одном: чтобы он поскорее заснул. А когда он становится подростком, каждое утро пытаешься его разбудить. Вот и сегодняшний день, как практически каждый, начался с борьбы за то, чтобы Бен поднялся с кровати.

– Нхчу. Ухди!

– Бен, вставай, пожалуйста. Это ведь не мне нужно. Если ты помнишь, у тебя сегодня концерт. – Я раздергиваю занавески, вызвав тем самым очередные стоны.

– Ухди.

– Я повесила тебе на дверь шкафа чистую рубашку, сынок, и красивый чистый свитер. Тебе ведь сегодня нужно быть нарядным. И надень черные ботинки, а не кроссовки. Ты же будешь на сцене.

С великой неохотой Бен подтягивает себя из горизонтального положения.

– Тебе необязательно приезжать, мам.

– Разумеется, я приеду, милый. Я ни за что не пропущу твой концерт.

– Ты же в Лондоне. Не стоит возвращаться ради концерта. Ничего особенного.

– Для меня он особенный, Бен. Ого, вот так когти у тебя на ногах отросли. Где мои ножницы?

– Мам! Отстань, ну отстаааааань.

Откромсав как минимум дюйм от верблюжьих копыт Бена и выбросив обрезки в мусорную корзину в ванной, заглядываю к Эмили. В комнате бардак. На окне отломилась планка жалюзи, да так и висит, полузакрытая. Пол усеивают вещи, сумки, туфли, точно обломки кораблекрушения. Стена банок из-под диетической кока-колы опрокинула стоящий на тумбочке светильник. Под кроватью валяются пыльные учебники. Если комната отражает состояние души, то у моей дочери дела совсем плохи. Глаза бы мои на это не глядели, вот честно, но любая попытка прибрать будет воспринята не как помощь, а как упрек.

По крайней мере, после вечеринки наши отношения потеплели. И все равно я по-прежнему хожу вокруг Эмили на цыпочках: меня душит такой страх за ее эмоциональное состояние, что я все время боюсь сболтнуть лишнего или сделать что-то не то, ведь тогда она снова от меня закроется. Дебра говорит, Руби ведет себя точно так же, поэтому я стараюсь не принимать поведение Эмили на свой счет. Она ворочается, плотнее кутается в свой кокон, но не просыпается. Одно время черты лица у нее были крупноваты, я даже думала, что она всегда будет такой дурнушкой, но потом Эмили подросла, личико выровнялось и стало пропорциональным. Однажды она пожаловалась, что у нее слишком большой нос, ей хотелось носик, как у Лиззи, и я объяснила, что девушки с мелкими аккуратными чертами лица выглядят пресно, без изюминки, когда становятся постарше. Эмили мне не поверила, но это так.

Обожаю тайком любоваться дочкой, когда она спит, словно смотрю на нее пятилетнюю.

07:27

Петр снял половицы на кухне. Все оказалось еще хуже, чем я опасалась. Медные трубы от старости превратились в бирюзовую пыль.

– Ну прекрасно. Очередные расходы на твою винтажную жемчужину, Кейт, купленную с такой выгодой. И во что нам это обойдется? – Ричард с нескрываемой неприязнью обращается к нам с Петром.

– Возможно, недорого, – осторожно отвечает Петр. – У меня есть друг по котлам…

– Кто бы сомневался, – бесцеремонно перебивает Ричард. – Кейт, я сегодня буду поздно.

– Дорогой, я же тебе говорила. Если ты помнишь, у меня сегодня корпоратив, а у Бена днем концерт. Надеюсь, ты придешь. Кстати, ты не мог бы вечером вернуться пораньше и побыть с детьми, потому что я, возможно, задержусь? Ну пожалуйста.