– Начнем с того, что счет за электричество нам приходит гигантский. Я знаю, Кейт, ты любишь принимать ванну, но зачем тебе горячая вода в шесть утра? Не лучше ли включить обогреватель непосредственно перед тем, как им воспользоваться?

Я перекладываю ножи, стараясь не смотреть на мужа – из опасения, что его неожиданно подменили на хозяйку меблированных комнат в Бексхилле образца семьдесят первого года. Не успеешь оглянуться – и он примется развешивать объявления, кому из жильцов когда мыться. Я же в его глазах, очевидно, чуть поважнее простой квартирантки, а раз так, от меня можно ожидать чего угодно. Но это еще не все.

– Машина. Я знаю, что ты скажешь, Кейт (ой ли?), но в наши дни машина скорее роскошь, чем необходимость, причем как на микро-, так и на макроуровне, и роскошь неоправданная.

Хозяйка пансиона превратилась в активиста “Гринпис”. Милый боженька, пожалуйста, только не дай ему произнести слово “планета”.

– Я понимаю, дорогая, тебе кажется, что я морализирую (тут ты угадал, приятель), но мы ответственны не только за наших близких. Разумеется, передвигаться на чем-то надо, но всему же есть предел (моему терпению он как раз сейчас наступит). Ведь, если вдуматься, не так уж и часто нам нужна машина. Мы лишь потакаем своим капризам, раз уж она все равно есть…

Потакаем капризам? То есть когда моя мать после сердечного приступа несколько недель лежала в больнице и я регулярно ее навещала – это я потакала своим капризам? И когда возила Бена в Норфолк на занятия джазом? И то, что мы с Ленни ездим гулять в лесопарк, – это тоже каприз?

Ричард продолжает бубнить:

– Я имею в виду, было бы замечательно, если бы ты нашла в себе силы пересесть на велосипед и общественный транспорт. – Он смотрит поверх моей головы, словно высокая идея приклеена к потолку. – Мне это придало уверенности, убежден, что и тебе не помешает. Не говоря уже о пользе для здоровья. И подумай о том, какой пример мы подадим детям.

– И какой же? Нас с тобой в один день собьют белые фургоны и мы оставим полон дом сирот?

– Не преувеличивай, дорогая. Для безопасности достаточно шлема и элементарной осторожности. Я пытаюсь объяснить, что было бы замечательно, если бы Эмили с Беном поняли: у них есть обязательства не только перед нами, но и перед планетой…

– Все. – Я захлопываю дверцу посудомойки, точно поднимаю разводной мост, и выхожу из кухни.

Раньше он не был настолько невыносим. Ощущение, будто я вышла замуж за Джеффа Бриджеса, а жить вынуждена с гибридом Эла Гора и какого-то зануды, обнимающего деревья. Между прочим, это мне пришлось вернуться на старую работу, причем на унизительно низкую должность, где всякие зародыши мужчин смотрят на меня свысока и помыкают мной, в то время как мистер Планета учит меня экономить.

– Мам, а ты похудела, – замечает Эмили, оглядев меня с головы до ног, когда я вхожу в гостиную, и обхватывает меня за талию.

Уйййй. Анестезия явно отошла.

– Ой, правда, дорогая? – вскрикиваю я. Нет эликсира слаще, чем комплимент строжайшего из критиков, собственной дочери-подростка.

– Да, эта диета здорово работает. Просто офигеть.

Так и есть. Офигеть.

01:01

Не могу заснуть. В окне ванной комнаты молодой месяц развалился в шезлонге на небе, которое одновременно кажется темным и светлым. Анестезия отходит, живот болит все сильнее, но не спится мне вовсе не из-за боли. Я точно знаю, из-за чего именно. Или из-за кого.

Встав перед зеркалом, снимаю ночнушку и, собравшись с духом, осматриваю повреждения. Из-за стенки, точно далекая перестрелка, доносится кабанера Ричарда. Все-таки повезло, что муж больше на меня не смотрит, точно не заметит, что я сделала липосакцию.

В холодном свете ночи тело мое выглядит недурно – для своего без малого полувека. Бедное тело. На животе чудовищные синяки, но есть и хорошие новости: у меня снова появилась талия. Ну, я надеюсь. Пока не очень видно, мешает отек из-за местной анестезии. И повязка, прикрывающая надрезы. Уй. Я теперь человек-дуршлаг. Натягиваю компрессионный корсет, гляжу на платье, висящее на двери, беру, держу его перед собой. Через пару дней сядет как влитое. И эта чертова молния застегнется с тихим урчанием.

А, была не была, примерю сейчас.

Надев платье, я понимаю, для кого мне все это было нужно. Клиника, секретность, машина, высосавшая жир из моих упрямых зон. Уж точно не для старых друзей, которых не встречала четверть века. Я хочу выглядеть отлично совсем для другого старого друга.

Того, чье имя я не чаяла увидеть. И не хотела, если уж на то пошло. По крайней мере, убедила себя в этом, но, увидев его письмо во входящих, поняла, что это ложь. Кто бы мог подумать, что одно-единственное имя способно так взволновать? Я скучала по Джеку Абельхаммеру каждый день с самой нашей последней встречи; я все время словно видела его краем глаза, он меня вдохновлял, мне хотелось доказать, на что я способна, превзойти саму себя, – исключительно ради него. И когда на меня сегодня наседал Грант Хэтч, меня вдруг охватила щемящая тоска по Джеку, до того мне захотелось, чтобы он вдруг оказался рядом, мой защитник и победитель.

Ты же клялась, что не станешь читать письмо, Кейт. Ты клялась.

Внизу на кухне открываю ноутбук; Ленни, точно коврик, лег поверх моих босых ног. Прокручиваю входящие и мгновенно нахожу письмо, я точно знаю, где оно лежит. Слишком часто я смотрела на него, не решаясь прочесть. Но ведь и не удалила. Теперь же мне не терпится его открыть, словно я ребенок, которому наконец разрешили развернуть подарок.

От кого: Джек Абельхаммер

Кому: Кейт Редди

Тема: И снова здравствуй

Кэтрин, я помню, что мы договорились не писать друг другу, но я тут случайно встретил бывшего мужа Кэнди Страттон, и он сказал, что ты вернулась в Сити и работаешь в отделе маркетинга “ЭМ Ройал”. Вот те на. Никогда бы не подумал, что ты пойдешь в серые кардиналы. Для той Кейт Редди, которую я знал, это было бы слишком тускло.

Я собираюсь на несколько недель в Лондон и хотел попросить, чтобы ты меня проконсультировала кое по каким вопросам. Как насчет встретиться и, может быть, выпить кофе?

Джек

Вот вам и щемящее предвкушение. Вот вам и липосакция, и изумрудное платье. Вот вам и “дивный вечер для лунного танца”[51]. Вот вам и давно утраченная любовь. Ему бы хотелось, чтобы я его проконсультировала. Он не прочь встретиться и, может быть, выпить кофе. Может быть. Может быть? Когда испытываешь к мужчине настолько сильные чувства и потом он пропадает из твоей жизни, поневоле задаешься вопросом: что, если это все лишь глупая иллюзия? Вдруг мне показалось, а он меня никогда и не любил? Ну разумеется, не любил. Ты осталась разбитой на миллион кусков, а он ушел как ни в чем не бывало.

Господи, какая же я идиотка. Джек Абельхаммер – твой бывший деловой партнер, а не любовник. Тебе вот-вот полтинник стукнет, женщина. Слезы наворачиваются на глаза. Невыносимое разочарование. Я так рыдаю, что едва не пропускаю постскриптум. Он в самом низу, потому-то я его сразу и не заметила.

PS: Это коротенькое письмецо я сочинял всего-навсего пять часов. Неплохо, да? И ни слова о том, что я на самом деле хотел бы тебе сказать. Ни единого слова. Д.

19:12

Как себя чувствует человек, у которого скоро встреча выпускников? Можно сделать мелирование, чтобы спрятать седые пряди, можно аккуратно наложить тональный крем под глазами, и он забьется в мелкие морщинки, точно мел. Можно, порывшись в шкатулке с украшениями, отыскать эффектное ожерелье, которое говорит само за себя. А говорит оно примерно следующее: “Мне не нравится эта шея, верните прежнюю, пожалуйста”.