– Я хотел поговорить о нашем расследовании.

– Там, где старый Гурунг?

– Точно.

– И не о свадьбе?

– Нет, сэр, пока еще нет.

– Но проклятье, парень, ты не можешь так продолжать… когда-нибудь ты ведь собираешься жениться? Ты первый мужчина, которого она с нами познакомила, – казалось, он сейчас расплачется.

Гамилькар откинулся в кресле и серьезно обдумал вопрос. Они, разумеется, никогда не обсуждали будущее, она неохотно признавала любые планы за пределами текущей недели. Он не знал даже, как она смотрит на свадьбу и детей – эти вопросы никогда не всплывали. С другой стороны, он с трудом представлял жизнь без ее сердитого взгляда поблизости.

– Честно говоря, я был бы не против, – сказал Гамилькар. – То есть, я ее люблю, наверное.

– Ей ты об этом говорил?

– Вы вообще ее знаете? Она не из чувствительных. У нас не бывает такого рода разговоров.

– Так охмури ее как положено, Кармы ради! – бригадир раскурил нелегальную трубку и дал понять, что сейчас пойдут воспоминания о давно минувших днях. – Ты думаешь, такая женщина, как Тетушка Бригадир, сама мне в руки свалилась?

– Должно быть она была желанным призом, – сказал Гамилькар.

– Двадцать человек просили ее руки, один богаче другого! – воскликнул бригадир. – Она была как Елена Троянская. Каждое утро улицу под ее балконом заваливали цветами. Я написал ей тридцать две поэмы, каждая шедевр. Когда меня подстрелили и я полумертвый лежал в захолустном госпитале, она наконец ответила. Одно слово: «Да». Лаконичная женщина! Ах, если бы она такой и оставалась. Вот что понадобилось, чтобы ее уговорить.

– Вас подстрелили? – спросил Гамилькар.

– Несчастный случай на учениях, – торопливо ответил бригадир. – Ружье разрядилось по ошибке. Ахм, но не в этом дело. Дело в том, что ты должен приложить усилия. Сделай что-нибудь. Не сиди на месте.

– Да, сэр.

– В таком случае, мальчик, позволь быть первым, кто поприветствует тебя в нашей семье.

– Давайте не будем забегать вперед, Дядюшка, не уверен, что полковница, эээ, Канелия, вообще об этом думала. Почему бы вам не подождать моего сигнала, прежде чем всем рассказывать…

– Тоже верно, – подмигнул бригадир.

– Так насчет другого вопроса.

– Гурунг?

– Додже. Бизнесмен, на которого он напал.

– Жертва?

– Что-то я сомневаюсь насчет этого. Он был знаменитым, вы не помните?

– Ничего особенного, я знал, что он богат, но не уверен, чем занимался. Насколько помню, детали дела не публиковались.

– Насколько могу сказать, у него появилось много наличных прямо перед КД1. Деньги, использованные, чтобы приобретать собственность, которую, в свою очередь, конвертировали в карму. Пять, возможно десять миллионов баллов. Откуда можно было взять столько денег в те времена?

Бригадир фыркнул.

– Вы, молодняк, ничего не знаете о деньгах. Когда-то деньги вращали мир. Люди матерей могли за них продать. Дела тогда были плохи, все рушилось. Исчезали целые города. Ты знаешь, насколько быстро люди могут умереть в большом рое наноботов? Минуты. Кожа расползается перед твоими глазами, тела просто тают. Наши тела тогда не могли производить хорошие наниты с достаточной скоростью, не со старыми ЛМА… Города, городки, все было на лезвии ножа, даже с ИскИнами, управляющими системами. Слишком много людей – и ты не мог обеспечить их едой или водой. Слишком мало – и ты с нанотехом не мог создать эффективный микроклимат. Работали на догадках, даже ИскИны не могли всё рассчитать достаточно быстро – и люди гибли. Я видел шоссе, заполненные мертвыми, люди падали, где стояли. Вы, детишки, сейчас в раю живете, и даже не подозреваете об этом.

– Может знаете о каких-нибудь городских финансовых записях из тех времен? Возможно, земельные кадастры? Нецифровые.

– Э? Я думал, ты из правительства. Уверен, у Кармы все это есть.

– Нет, – ответил Гамилькар. – Поверьте, мне нужно вернуться к старым методом. Я особенно хочу расспросить предыдущих владельцев собственности, которую Додже купил и продал.

– Хмм. – бригадир выбил трубку. – Знаешь, когда армия оцифровывала последние записи, мы отправили все книги в Национальную библиотеку. У них акры записей под землей. Я не удивлюсь, если старые реестры земли тоже там.

– Библиотека, – сказал Гамилькар. – Конечно.

– Зачем мы здесь? – прошипела полковница Шакия. – Карма прямо приказала бросить это дело.

– У нее слепое пятно, – сказал Гамилькар. – Я предохранитель.

Под пристальными взглядами древних дронов – жутких многоруких штуковин, ковылявших вверх-вниз по магнитным рельсам – они забрались глубоко в книгохранилище: герметично запечатанное помещение, которое, каким-то образом, всё равно покрывала пыль. Полковница Шакия вскоре убедилась, что на вокальные команды дроны реагировали медленно, а их основными функциями, судя по всему, были подай-принеси и борьба с пожарами.

Сама Национальная библиотека на четырех наземных этажах представляла собой роскошный зал с высокими потолками, напоминая собор – одно из чудес города, куда туристы приходили, чтобы увидеть индуистские и буддистские тексты. Первые три подземных этажа были архивами, доступными к поиску через ручной интерфейс. Последний, четвертый подвал, напоминал замусоренную пещеру, наполненную стеллажами с материалами, которые в каталог никто внести не удосужился, не говоря о чтении, и по записям было понятно, что они первые люди, вошедшие сюда за последние семь лет.

– Нам понадобится армия, чтобы все это перерыть, – сказала полковница Шакия, после того как они полчаса проблуждали по проходам.

Гамилькар на нее уставился. На его лице проступало веселье.

– Что? – поморщилась она в раздражении.

– Ты полковница. У тебя на самом деле есть армия.

Час спустя восемьдесят шесть самых грозных выходных воинов Катманду радостно собрались в недрах Национальной библиотеки: облаченные в камуфляж и боевые шлемы, они с ошеломительным энтузиазмом сражались с врагом, состоящим из договоров, документов, реестров и раздражительных дронов. Данный этаж не был подключен к виртуальности, так что работа была, до определенной степени, приватной, а карт-бланша Гамилькара хватало, чтобы отгонять подозрительных библиотекарей.

Спустя двенадцать изматывающих часов они их отыскали: оригинальные земельные кадастры, оригинальные документы того времени на собственность, все упакованные в огромные бумажные мешки с пометкой «Уничтожить». Некий добросовестный чиновник их спас, или, что вероятней, до них никто пока не добрался с огнеметом. Четвертый подвал был забит мешками с «Уничтожить», большинство из них безвредные бумажки, давно перенесенные в бессмертные базы данных, осколки канувшей эпохи, медленно рассыпающиеся в пыль.

– Последний раз, когда у кого-то на самом деле была собственность, – полковница Шакия показала на реестр, обрывающийся в КД1. – Странно это, думать, что каждый владел кусочком города, как лоскутное одеяло.

Гамилькар сканировал бумаги, его глаз подергивался, когда эхо отнимало часть функциональности. Аугменты позволяли быстрое поглощение данных, даже аналоговых, хотя большинство людей в данных уже не нуждались, разве что для развлечения. От этого подергивание казалось неприятным.

– Здесь кое-что есть, – сказал он наконец. – Я нашел восемь контрактов Додже.

– Предполагаю, что все продавцы мертвы? – спросила Шакия.

– Даже не мертвы. Их не существует. В переписи на КД1 о них нет упоминаний.

– Стерты? Как это вообще возможно? Карму нельзя взломать. Даже у Додже не может быть такой власти, – сказала полковница Шакия.

– Значит единственный ответ, – заметил Гамилькар, – что Карма уже знает.

Полковница Шакия откинулась на стеллаж. Часть энергии отлила от ее лица.

– И что теперь? Будем сражаться с самой Кармой? Мы одни.

Гамилькар улыбнулся.

– Нет, не одни.

– Что будем делать?