Телохранитель откровенно на него пялился, но Додже был завсегдатаем, он протолкался сквозь толпу и занял пустой стул, дружески кивнув Гамилькару, почти не дожидаясь его разрешения. Гамилькар позволил мужчине насладиться первой полудюжиной приготовленных на пару момо, прежде чем нарушил тишину.

– Додже. Пятый номер, так ведь?

Стоявший неподалеку телохранитель напрягся.

– Шестой, – ответил мужчина после короткой паузы. – Но по местным правилам обсуждать карму нельзя. Все получают момо, от нуля до первого.

– Разумеется, – сказал Гамилькар. – Простите. Меня потрясла встреча с таким человеком за моим скромным столиком.

– Хмм. Карма – это служба, не ранг. На шестом я месте или шестидесятитысячном, для меня это не предмет гордости.

– Ответ достойный вашего статуса, почтенный, – сказал Гамилькар. – Кстати о нулях, я недавно встретил одного интересного. Человек вроде вас, у которого есть все, возможно оценит хорошую историю больше чего-либо иного.

– Твой подхалимаж меня утомил, – со скукой ответил Додже. – Дай спокойно поесть.

– Разумеется, – холодно сказал Гамилькар, со всей надменностью человека с поколениями аристократов за спиной. Он бесчисленное количество раз видел, как его дедушка принимает такую же позу, и каждый раз сопротивление его капризам рушилось перед лицом полной уверенности в своем праве. Те дни давно минули, конечно, но люди, похоже, реагировали все так же.

– Ох, да рассказывай свою проклятую историю, – буркнул Додже.

– Это историю о нуле, который чудесным образом избежал смерти годы и годы назад. Никто не знает, почему его приговорили, почему он был прощен, или почему он вернулся, но его имя… его имя овеяно легендами – Бхан Гурунг.

– Гурунг! – Додже бросил свою тарелку. – Кто ты, мать его, такой?

– Не Гурунг, если вас это заботит, – ответил Гамилькар.

– Гурунг… Он умер в горах. Он призрак. Что ты знаешь?

– Он не умер, поскольку я видел его на прошлой неделе, – сказал Гамилькар.

– Невозможно! Я видел, как его ЛМА потух на приборах. Я видел, как угасает его эхо. Ты меня задрачиваешь. Он мертв.

– У мужчины, которого я видел, не было ни ЛМА, ни эхо. Наблюдение его не показывает. Карма не способна его читать. ЛМА и эхо можно хирургически удалить, если достает воли и отваги. Скажите мне, Гурунг, которого вы знаете, способен на подобное?

– Да. Да, этот психопат на все способен, – вздрогнул Додже.

– Являетесь ли вы человеком, которого он много лет назад пытался убить?

Додже уставился на него.

– Ты несомненно знаешь, что это я. А теперь, господин Панде, чего именно ты хочешь?

– Я работаю на Карму, Центральная Администрация. Я следователь, – ответил Гамилькар. – Иногда она зовет меня шерифом. Я так понимаю, какой-то древний полицейский ранг, ее шутка, полагаю.

– И что ты расследуешь, шериф?

– Не вас, сэр, – сказал Гамилькар. – Пару недель назад Гурунг и еще один мужчина пришли в город. У обоих не было ни эхо, ни ЛМА. Мы думали, они примитивы, как-то выжившие в горах. Даже в наших окрестностях существуют ячейки рецидивистов. Я запустил разведывательных дронов. Только представьте мое изумление, когда я обнаружил, что эти люди не показываются во всех визуальных спектрах. Нечетко, иногда вообще пропадают. Я упомянул эту деталь, чтобы продемонстрировать затруднение, в котором оказалась Карма, ее внезапную неуверенность относительно происходящего. Если эти люди здесь, чтобы навредить вам, сэр, вы должны мне позволить вас защитить.

– Ты?

– Я.

– У меня есть охрана. Дроны.

– Ваши охранники вряд ли обладают боевыми навыками. И должен проинформировать, что по нашим расчетам дроны будут неэффективны. Говорю от имени Кармы, меня наделили специальными привилегиями эмиссара. Можете проверить.

Додже так и поступил, глаза на секунду опустели, пока эхо перебирало протоколы. Затем он хмыкнул и посмотрел на Гамилькара с новым уважением.

– Там говорится, неограниченные привилегии.

– С этим делом я хоть на край Земли могу пойти, – сказал Гамилькар. – По оценке Кармы я умеренный, консервативный человек и вряд ли злоупотреблю ее властью. В этом она права. Я живу работой. Я установил, что Бхан Гурунг и таинственный человек в козьей шкуре хотят вас убить.

– Ты слишком прямолинеен для госслужащего.

– Я не бюрократ. Я шериф. Карма направляет меня только на специальные дела.

– И ты хочешь спасти мою жизнь?

– Определенно. Позвольте присоединиться к вашему окружению. Дайте мне неограниченный доступ, и я попытаюсь схватить этих людей.

– Используя меня в качестве приманки?

– Я считаю, что вы цель. Я могу весь день пытаться найти этих ассасинов, каким-то образом избегающих кармического наблюдения, или я могу подождать, пока они придут ко мне.

– И ты уверен, что эти люди настолько опасны?

– Вы видели лицензию, выданную мне Кармой. Она сама не способна спрогнозировать их поступки… Вы понимаете насколько это серьезно? Ее прогнозирующие алгоритмы не работают на этих людях.

Додже вздрогнул. Его взгляд стал отсутствующим, потерянным в прошлом, он без сомнения переживал ужас того кровавого дня.

– Да, – сказал он. – Таков Бхан Гурунг.

– Нам удалось. Он купился. Гурунг, похоже, тот еще крутой засранец.

– А я?

– Ты – мышцы. Справишься? Там будем только мы вдвоем.

– Справлюсь, – в ее голосе не было никаких сомнений.

Башня Додже носила имя владельца и внутри была довольно претенциозной. Произведения искусства, позолоченные потолки, золотые статуи, украденные двери храмов, и бесценное множество редких пород древесины украшали каждый этаж, становясь все роскошней по мере подъема к личным покоям хозяина на самой вершине. Это было свидетельством невероятного кармического баланса Додже, и того, до какой степени Карма потворствовала своим гражданам. Целью системы никогда не было ограничение личного потребления – предмет заблуждения многих приезжих. На самом деле, учитывая, что все основные задачи решала Карма и ее вспомогательные автоматические системы, потребление осталось, пожалуй, единственным занятием для обычных людей.

– Ну, теперь ты знаешь, что можно получить с таким количеством кармы, – сказала полковница.

Гамилькар провел рукой по золотой статуе Будды в человеческий рост. Насколько он видел, статуя была цельнометаллической.

– Вопрос в том, как он ее вообще заработал.

– Думаешь, Гурунг и человек-козел сюда придут?

– Без сомнений, – ответил Гамилькар.

– И как мы планируем с ними разобраться?

Гамилькар достал оружие, пару механических револьверов старого образца с длинными стволами. Карма сфабриковала их по его запросу.

– Один мне, второй тебе. Селюки неведомым образом могут влиять на дронов, Карма говорит, какое-то поле помех. Технологичное оружие может подвести. Но у них нет ЛМА.

– Что значит, огнестрельные раны не будут исцеляться сразу после возникновения, – кивнула полковница. Она была фанатом оружия и умела пользоваться револьвером куда лучше Гамилькара. Оружие было заряжено и взведено в секунды. – Умно, – она обнажила ухоженный кукри. – У меня есть запасной план, на всякий случай. Мононуклеарная кромка.

– Бхан Гурунг был бойцом на ножах.

– Да, поэтому он скорей всего не сможет удержаться. – Полковница аккуратно вернула клинок в ножны. – Лезвие покрыто нейротоксинами. Паралич. И галлюцинации. Вроде бы около шести часов видишь пауков, забирающихся тебе под кожу. Потом умираешь.

Гамилькар уставился на нее.

– Что? Я это нашла в архиве устаревшего оружия. Иногда старая школа – лучшая школа.

– Когда закончу с Гурунгом, наверное придется расследовать тебя.

– Очень смешно.

– Я не шучу.

В итоге они отыскали Додже, на самом пике башни, медитирующим в аскетичной комнате, обставленной в резком контрасте с богатством внизу. Со всех сторон здесь были окна, полы и стены были из простого камня, и больше ничего особенного, кроме сидящего старика. Потолок вспучивался куполом, заостряющимся на вершине, и был расписан религиозными символами. Додже осмотрел полковницу снизу доверху, оценивающе, по-хозяйски. Гамилькар видел, как раздулись ее ноздри, и подумал, не заколет ли она его своим отравленным кукри прямо здесь и сейчас. Он сомневался, что сумеет ее остановить, если она попытается.