― Да ладно, меня Машей зовут. А тебя?

Она растерялась, словно не ожидала такого вопроса. Подумала немного, задрав глаза к потолку, словно выбирая себе имя, а потом что-то вспомнила и обрадовалась.

― Я ―Лулу, но можешь называть меня просто Лу.

― Что? Как собаку ― Лулу? Это тебя так родители назвали?

Девчонка надулась.

― Неважно кто, и я вовсе не собака. Если не нравится, можешь никак не называть.

― Ладно, не обижайся, пусть будет Лу ― имя как имя, оригинальное даже...

Лу на удивление быстро успокоилась и снова заулыбалась.

― Маш, а ты кроме курицы ничего больше брать не будешь?

Я охнула, а она права, вот я растяпа!

― Сейчас, погоди, я быстро! ― и я метнулась по магазину, ловко закидывая в корзинку овощи и другие продукты. Лу со смехом бегала за мной, толкая перед собой тележку. Ей, похоже, нравилось происходящее. Странная она всё-таки, моя новая знакомая.

Через пять минут мы вышли из магазина, я ― с небольшим пакетом в руке, Лу ― с огромной сумкой через плечо, в которую чудесным образом уместились все многочисленные куриные тушки. Она легко несла свою ношу и даже не охнула ни разу. Я бы под таким весом уже согнулась в три погибели...

Парикмахерская, где работала мамина подруга тётя Вера, была совсем рядом, и через пару минут мы были уже в салоне. К счастью, тётя Вера была на месте. Клиентов не было, и я уговорила её постричь мою «подругу», не задавая лишних вопросов. На предложение раздеться, Лу категорически замотала головой и по её виду я поняла, что она не станет этого делать. Тётя Вера упёрлась, сказав, что ни за что не будет стричь...

А потом вдруг улыбнулась и, указав Лу на кресло, ласково произнесла: «Садись, деточка».

Лу, довольная своей победой, уселась, оставив огромную сумку на полу рядом с креслом, и сняла капюшон с головы. Находящиеся в салоне парикмахерши удивлённо вздохнули, видя, как строгая заведующая спокойно завязывает фартук прямо на шубе клиентки. И начинает стричь её, что-то ласково приговаривая.

Я тем временем, стояла в дверях и наблюдала за всем этим безобразием.

«Вот ведь паразитка, и тётю Веру загипнотизировала. С ней надо держать ухо востро».

Процесс преображения Лу длился долго, но результат был потрясающий. Короткая стрижка, сделанная настоящим мастером, была безупречна и очень ей шла. Лу повертелась перед зеркалом, сияя от удовольствия, потом сказала тёте Вере «спасибо», натянула капюшон на голову и собралась уходить.

― Эй, постой, ты куда собралась? ― остановила я её. ― А заплатить за работу?

Лу удивлённо на меня посмотрела, но, столкнувшись с моим разъярённым взглядом, пожала плечами, достала из кармана сумки пачку мятых купюр и положила их на стол. После этого мы вышли на улицу.

― Ты всегда так себя ведёшь? ― я всё ещё злилась на неё.

― Как? ― сделав невинное лицо, спросила Лу.

― Не платишь людям за работу!

В ответ она фыркнула, закинула сумку на плечо, и пошла вперёд своей танцующей походкой.

― Лу! ― крикнула я, растерявшись, ― что, вот так и уйдёшь?

Она обернулась.

― Ну да. Зачем я тебе, ты же вся «такая правильная». Только познакомились, а уже мне мораль читаешь. Знаешь, в моей жизни таких «учителей» хватает и без тебя. Пока, может, увидимся когда-нибудь!

Голос её звучал расстроенно. Она повернулась и пошла вперёд. Но мне показалось, что перед этим немного помедлила, словно ждала, что я её остановлю. «Шуба» удалялась от меня, грустно опустив голову, а я стояла и смотрела ей вслед. Ну, в самом деле, что к ней прицепилась? Это её жизнь, о которой я ничего не знаю, а, значит, и осуждать не имею права. Успокоив свою совесть таким образом, бросилась за ней.

Она успела перейти улицу, а передо мной проехал автобус, а потом ещё один, и когда, наконец, дорога освободилась, Лу уже исчезла из виду. Я озиралась вокруг, пытаясь разглядеть среди толпы знакомую серую шубу, но безрезультатно. Мне стало грустно. Но бегать по городу и искать незнакомку я не собиралась. У меня были и другие заботы.

Развернувшись, пошла домой, где занялась привычными домашними делами. Я старалась не думать о странной девчонке, но мои мысли сами собой снова возвращались к ней. Что она искала в квартире напротив, живёт ли она там или нет? Есть ли вообще у неё кто-нибудь, и кто та таинственная сволочь, что обрезала ей волосы? Вопросов было много, ответов ― нуль, и виновата в этом была я сама.

Вечером папа пришёл поздно, но он был весел, и это могло означать только одно ― маму выписывали из больницы. Скоро мы снова будем все вместе.

Я бросилась к нему на шею с одним только вопросом: «Когда?»

Он улыбнулся, обнял меня и сказал: «Завтра, Машенька, завтра!»

Мы с Ромкой радостно засмеялись и дружно повисли на папе. Он отбивался от нас как мог. Вечер прошёл здорово, мы шутили, папа нахваливал мою жареную курицу, и Ромка тоже. Я забыла о своём желании пожаловаться папе на брата, сейчас это было уже не важно, ведь мама возвращалась домой!

Поздно вечером, перед тем, как пойти к себе, я подошла к окну и посмотрела на дом напротив. Окна на пятом этаже были темны, но мне показалось, что кто-то там смотрит на меня. Конечно, это была просто моя фантазия, но я помахала рукой, в надежде, что «она» меня увидит и поймёт.

―Ты кому машешь, дочка? ― спросил, вошедший в комнату папа.

― Своему отражению, ясно-понятно. Спокойной ночи, пап, ― и я быстро пошла к себе в комнату, спиной чувствуя, как папа улыбается мне вслед.

С возвращением мамы дома всё изменилось, словно нежаркое зимнее солнышко заглянуло в наши вечно пасмурные дни ― стало светлее и немного теплее...

Мама у меня сильная. Несмотря на все несчастья, что на неё свалились, она не унывала. Или очень хорошо делала вид, что всё в порядке, во всяком случае, при нас с Ромкой. Она ещё больше побледнела, прятала остатки когда-то роскошной шевелюры под косынкой. На её молодом лице прибавилось морщин, но она всегда улыбалась, ходила по квартире хоть и медленно, но уверенно. И старалась в меру своих сил во всём помогать мне по дому.

Я была счастлива, и, хотя забот не стало меньше, у меня словно выросли крылья. Время ускорилось, и не успела оглянуться, как наступил Новый год и долгожданные каникулы. Маму отправили в санаторий, Ромку ― к бабушке, папа, несмотря на праздники, продолжал работать, а я, наконец, осталась дома одна.

Первое время просто отсыпалась и наслаждалась «ничегонеделаньем». Но мне это быстро наскучило. Девчонки на каникулах разъехались кто куда, и оставалось только изредка болтать с ними по мобильному. Я сходила на каток, но одной там было совсем невесело. И вот, наверное, от безделья в мою голову пришла совершенно безумная мысль ― сходить в дом напротив, в ту самую квартиру. Вычислить её номер было парой пустяков. О чём я вообще думала? Да ни о чём, просто затмение нашло.

Я поднялась на пятый этаж, встав перед дверью, и, поколебавшись какое-то время, нажала на кнопку звонка. Но мне не открыли. Вместо того, чтобы развернуться и бежать оттуда, я продолжила свою авантюру: звонила снова и снова, пока с той стороны не послышалось подозрительное шуршание. Прижалась ухом к двери и прислушалась. Она внезапно распахнулась, и я просто влетела внутрь, не сразу сообразив, что кто-то тащит меня за руку.

В голове мелькнуло, что это, наверное, маньяк, к которому сама добровольно напросилась в гости. Не успев даже испугаться, я очутилась в комнате с занавешенными окнами. Под потолком переливалась огнями хрустальная люстра, на паркетном полу вдоль стен и на подоконнике стояло множество зажжённых свечей самых разнообразных размеров и цветов. Стены были украшены картинами в дорогих рамах, мебель тёмного дерева очень смахивала на антикварную ― вся в завитках, с гнутыми ножками и необыкновенно красивой обивкой. На большом круглом столе в центре комнаты на кружевной скатерти стояла роскошная ваза с лилиями. Их сладкий душный аромат кружил голову.