Красавец Люка обнял молодую жену и, кивнув Элле, поспешил за гордыми Эллионом и Хегельдером. Андреа и Мьямер поспешили на юг. Золотокосые братья, коротко простившись с прекрасными Эмми и Глэсс (к которым прикипели сердцами за время похода), направились на север.

… Солнце таяло и тени долины вытягивались. Сбоку шептало неспокойное море. В расселинах стелился туман. Беглецы стискивали кулаки — им было холодно и больно, у них не было крыши над головой, много печальных беззвездных ночей они не ведали покоя и исцеляющего сна. Их добрые, светлые сердца желали одного, чтобы Гелиополь вновь приютил их и дал им повод жить. Исполнится ли мечта? Кто знал.

Эридану было неспокойно. Он озирался по сторонам и невольно содрогался. Обманчивое затишье наполняло его тревогой. Слишком тихи и безмолвны казались чертоги Лагоринора, слишком спокойно и безмятежно выглядело Великое Море, слишком пустынна и холодна лежала к западу Полусветная Долина. Что-то тут не то.

На холм взлетел Люка и крикнул:

— Город свободен! Входите!

Светлые эльфы возрадовались. Подняв фонари над головами, они потекли по широкому арочному мосту прямиком к Закатным Воротам, испещренным древними письменами-приветствиями на агале. Унаследовав милосердие, справедливость и гостеприимство Первых Высоких эльфов, нынешние Дети Рассвета до сих пор не могли смириться с тем, что истинное наследие первых эльфийских королей и родовой знати хранила кровь их темных сородичей — исчадий ночи. Воистину несправедливая насмешка Властелина Над Облаками.

Широкие городские улицы были погружены в густую синеву, что грызла подножия заброшенных домов. В переулках и отводах клубился сумеречный туман. Эльфы нервно поправляли плащи и прибавляли света, борясь с отчаянным, забвенным мраком, обитавшем в этом месте.

Миновав высокую башню с узорным куполом в виде луковицы, они свернули в проулок и вышли к Площади Четырех Стихий. Сумеречный туман бежал от эльфийского сияния и они заметили в центре обломок скалы, а приглядевшись, поняли — то была выдающаяся статуя из лунного камня. Она казалась прекрасной и одновременно ужасала упадком — трещины избороздили мраморное тело, ползучие глицинии опутали блестящие одеяния, величие и прежнюю мощь смыло проливными дождями и смело штормовыми ветрами.

Узнав в печальном облике Верховного короля, Эридан прошептал:

— Это Лагоринор.

Беглецы сгрудились у статуи и, утонув в несчастье, не заметили, как на соседних крышах зашевелись незваные гости.

— Твари из мрака? — Предположил Агроэлл, хватаясь за меч. Память о том, что эльфийскую обитель населяли монстры темноты, не покидала их ни на минуту.

— Назад, под крышу! — Крикнул Хегельдер, обнажая клинок.

Эллион вскинул лук — стрела пронзила мрак и холод. С коротким криком некто сорвался с крыши и пал на камни у их ног. Разглядев его, они ужаснулись — это был воин темноэльфийского отряда! Свистнуло в ответ. Эллион сдавленно вскрикнул и, выронив лук, завалился на колени — из его плеча торчало оперенное древко.

— Нет, — прошептал Эридан, вскидывая голову. — Не твари… темные эльфы.

Вечерний туман унесло — с крыш и куполов на беглецов глядели ряды стальных наконечников. По гребнистым шлемам перебегали холодные огни, на нагрудниках вспыхивали круглые бляхи искусной чеканки. Они тянулись сверкающей ратью с севера на юг и с запада на восток. Несметное полчище исчадий ночи окружило их огнем и мечом.

Опасный голос разбудил молчание города. Раскатистое эхо отразилось от камней и пронеслось над Площадью Четырех Стихий:

— Сопротивление бесполезно! Сдавайтесь!

— С кем имею честь говорить? — Крикнул Хегельдер.

— Командор Дориан, сын Тибальта из рода Ашай-Мади!

Только сейчас молодой советник с ужасом осознал, что с легкой подачи Габриэла (поверив ему и проникнувшись его речами в Оргол Дол) завел свой народ в ловушку.

Люка и Элла, Левеандил и Рамендил, Андреа и Мьямер устремили на него глаза. Их взгляды вопрошали: «Что делать? Стрелять или подчиниться? Умереть или позволить себя позорно пленить?»

Трещали натянутые тетивы, гулко хрустели перчатки из кожи — взявшие их на прицел теряли терпение. На размышление оставалась секунда. Могучий Ясень беспомощно оглядел женщин, детей и раненных (еще со времен битвы в Ательстанде) и зажмурил голубые глаза. Все было кончено для народа Рассвета.

— Повторяю в последний раз! Сдавайтесь! — Голос разил смертельной угрозой.

Хегельдер вздохнул и униженно встал на колени. На тускневшие плиты лег королевский клинок. В сияющей стали осветилось отрешенное побледневшее лицо советника, не решившегося брать на душу грех убийства сородичей. Смущенные и застигнутые врасплох светлые эльфы подчинились и так же сложили оружие.

Дети Рассвета проиграли, даже не успев вступить в битву.

Браво, лорд Габриэл, браво. Блестящий ход.

Лекс опустился на колени и жалко свел плечи; золотые локоны распались по лицу и груди, укрыв горькие-горькие слезы. Он глухо выдавил:

— Учитель нас предал.

* * *

По озерной поверхности побежала частая рябь и темные воды шумно заколыхались. Из дымки выступили Остин и Габриэл, который что-то нес в руках. Арианна напрягла эльфийское зрение (пусть и видела в полутьме во сто крат хуже исчадий) — это был деревянный сундук, окованный железными листами и обитый серебряными заклепками в форме змей, кусавших собственный хвост.

— Вы нашли его? — Звездный свет скатился с длинных девичьих волос, когда она поднялась.

— Похоже на то, — Остин вышел на берег, стряхнул тяжелые капли и сел на траву. Эльфийские сапоги наползли на его изящные ступни.

Темный эльф тряхнул черными волосами, рассыпав фонтан брызг, и поспешил облачиться в полукафтанье. Подняв находку с побережья, он пристально обвел купол неба с запада на восток. Уши шевельнулись, точно прислушиваясь. В огромных черных глазах полыхнул кипящий холод странного превосходства. Этот взгляд испугал Арианну и Остина. Габриэл кого-то ждал?

— Вернемся к костру, — шерл ловко скрыл сундук в широком рукаве-крыле и шагнул в темноту. Опасения светлых его не тревожили.

… Сначала они заметили дымчатый силуэт плывущего над головами днища. Потом сумерки вспыхнули голубоватым и тень обрела форму царственного корабля. Он шел на посадку. На его правом борту горело грозное: «Фантом».

Облачная пелена колыхнулась, и звезды потухли за еще одной вытянутой тенью, наплывавшей с востока. «Андромеда». Она зависла над землей в сотне ярдов, через борт перебросили несколько веревочных лестниц. Прыткие сгустки мрака перемахнули на лестницы и проворно соскользнули на землю. Через мгновенье «псы» Его Величества сомкнули ряды, обнажая мечи. Как только смертоносные жала окружили Габриэла, Остина и Арианну стальным барьером, раздался приказ:

— Не двигаться!

Потрясенные Арианна и Остин потянулись к клинкам, а Лютый ощерился и зарычал, и только Габриэл остался спокоен, как камень.

Гвардейцы лязгнули и расступились — в центр круга вошел король. Чело венчала платина, по серебру и тройным набивным шелкам слетали искры света, за спиной водопадом струился бархатный плащ в мехах и самоцветах. Восковое лицо расплывалось в самодовольной улыбке.

— Нашел карту? — Вопрос короля ударил Арианну больнее хлыста.

Габриэл молчал.

Брегон дернул бровью:

— Нашел Лунный город?

Габриэл развел широченные рукава, опавшие в травяные волны, и швырнул окованный сундук к его ногам.

— Лучше, — невозмутимо молвил он. — Корону Верховного короля.

Брегон открыл рот. Но только на мгновенье. Пустые, безжалостные глаза исчадия запылали мертвыми лунами, сиявшими в дни Мрачного Начала, а каркающий смех заглушил рокот Скверных Водопадов.

— Я знал, что на тебя можно положиться! Но такого не ожидал! Великолепная работа, старший маршал! Великолепная!

Отсмеявшись, король пнул сундук и повелел:

— Доставьте моим колдунам. Они вскроют магический замок.

Два гвардейца отделились от боевого строя и, подхватив сундук, уволокли в сторону «Фантома».