Арианна с грацией лебедя вложила оружие в ножны и отыскала глазами Габриэла. Темный эльф, прислонившись плечом к тонкому стволу рябины, осматривал правую ладонь. Ту, которую чуть более полугода назад отравило жало Эттэля. С тех пор на ней красовался короткий шрам, но сейчас, в свете серого вечера девушка различила — рана снова кровоточила. Из правого плеча парня торчала стрела, еще одно оперенное древко мерцало в его левой лодыжке. Несмотря на болезненные увечья, снежное лицо эльфа не выражало эмоций.
Но было понятно и без слов — схватка с сильными, не изнуренными длительным переходом сородичами далась ему нелегко. У ног шерла лежала походная сумка, сверкающая перевязь и безымянный клинок в чужой крови.
Она шагнула, чтобы помочь, но он поднял голову и смерил ее презренным взглядом. После этого самостоятельно вырвал стрелу из плеча, потом из ноги и уронил их в листья подорожника. После — ловко подхватил свои вещи и скрылся в лесу. Оттуда доносилось пение волн, перекатывающихся по камням: промывать и перевязать раны темный воин отправился в одиночестве.
* * *
Препроводив павших в Арву Антре, выжившие лесные эльфы собрались у костра за час до полуночи.
— Я все еще не нахожу слов, лорд Габриэл, — признался валларро Колибор, нареченный Лунный Журавль. — В прежние, светлые и мирные времена нарушить завет предков и осквернить Гелиополь присутствием — посчитали бы за смертный грех. Но, — он вздохнул и стиснул в руке спасенное знамя его рода, сотканное из серебристого аксамита и белого атласа, — как вы верно заметили, прежние времена прошли, а нынешние давно не светлые и не мирные.
— Вы согласны?
Черные глаза темного эльфа сверлили недоверчивого владыку погибшего поселения.
Колибор потер заостренный подбородок и поглядел на окружение. Справа оруженосец Диор чинил надломленную дудочку. Слева молчала прекрасная жена Миэль, на коленях которой спала Фенара.
Валларро неуверенно кивнул:
— Другого пути у нас ведь все равно нет.
— Нет, — Габриэл поворошил угли — широкие рукава его полукафтанья, прихваченные у локтей браслетами, разошлись и в разрезах блеснули белоснежные рукава нижней рубахи.
Колибор дернулся. Он все еще не мог поверить, что происходящее — не обманчивый морок, напущенный поветрием Валиенты Паучий Яд. Когда к ним на помощь выступил темный эльф, он решил, что сходит с ума, ибо виденное было абсурдно и не укладывалось в голове. Когда исчадие совершил стремительный бросок, одержав ошеломительную победу над противником превосходящим числом и силой, подумал, что, скорее всего, уже умер и попал в Чертоги Серого Странника. Ну, а после того, как узрел, что победитель облачен в цвета Детей Рассвета и отныне перешел на сторону Верхнего Мира, окончательно сбился с толку.
— Поступим следующим образом. Утром заберете коней, — Габриэл кивнул в сторону вороных красавцев, дремавших на привязи в десяти ярдах от костра, — и двинетесь на Запад. Лютый выведет вас к собратьям, идущим под началом Остина Орлиный Глаз, валларро Агроэлла Летняя Флейта и советника Аннориена — Хегельдера Могучий Ясень.
Услышав знакомые имена, Миэль улыбнулась и посмотрела на мужа.
— Агроэлл, — кивнул Колибор, — давно я не видел старого друга. — Его глаза заблестели, по бледной щеке потекла скупая слеза. — Как печально, что я принесу ему весть о гибели брата. Тром Утренний Свет был нашим общим другом. — Он смущенно вытер лицо. — Несправедливо, что твари из мрака множатся и процветают, а мы угасаем, как звезды в зимнем небе на рассвете. Больно видеть, что наши надежды рушатся. Долгий путь испытаний завел нас в тупик, не стал часом нашего дивного и победного триумфа.
Рука Диора дернулась — приятная мелодия дудочки оборвалась. Стало тихо и темно, как в усыпальнице первого эльфийского короля. Огонь лизал обугленные ветки, швыряя алые фонтаны. Ночное небо бурлило густыми облаками, которые не могли пронзить даже лучи ярчайших звезд этого мира. Души Детей Рассвета горели в отчаянии: как долго они страдали от холодов и туманов, как много их погибло под клинком кровожадных врагов, но все эти жертвы оказались напрасны. Они чуяли — им не встретить новый рассвет, не пропеть Песнь Возрождения.
— Мы только ступили на путь испытаний, господин. — Глубокий голос Габриэла вывел лесных сородичей из оцепенения. — Битва впереди. — Он встал и почтенно поклонился: — Отдыхайте. Завтра вам понадобятся силы. Леди Арианна окажет всю необходимую помощь.
Изломанные коряги дрогнули, и Габриэл растаял в дождливой полумгле. Миэль обратилась к девушке:
— Как давно вы знакомы с исчадием? Почему мы должны ему верить?
Арианна положила руку на мокрую шерсть спящего хэллая и ответила:
— Вы не должны. Достаточно того, что ему верят Остин и Агроэлл.
Колибор покачал головой:
— Я предвижу опасность. Один из огненных демонов бежал. Что помешает ему напасть на нас по дороге?
Опасения валларро были понятны.
— Вы ему не нужны, — звонкий голос девушки чуть дрогнул.
— А кто нужен?
Арианна молчала.
— Зачем они напали, если все так, как вы говорите? — Не отставал Колибор.
— Чтобы выманить добычу.
— А кто добыча?
— Я. — Отвернулась Белый Лебедь.
Над костром снова поплыла мелодия Диоровой дудочки.
… Ранним утром лесные эльфы взобрались в седла кохейланов и двинулись за белоснежным хэллаем. Волк долго не хотел расставаться с хозяйкой, но все же подчинился. Габриэл настоял на том, чтобы Дети Рассвета прикрылись роскошными плащами темных сородичей, заверив — если кто и заметит издали небольшой отряд, то примет их за патрульных из Унг Махрил, что лежит в сорока милях к северу от Алой Крепости Сивары, и не посмеет остановить. Колибор согласился.
В первых проблесках зари они распрощались.
Глава 15. В поисках Блуждающего Моста
За каждым вечером следует утро
(Турецкая пословица)
— Рорг Намар. Пустошь Молчания, — Арианна всмотрелась в безжизненный пустырь, простершийся до горизонта, и тихо напела старинную поговорку.
Пустошь Скорби, Пустошь Печали,
Край бездорожный, край одичалый.
Пустошь Боли, Пустошь Молчания,
Днем — тишина, а ночью — страданье.
— Пошли, — поторопил ее Габриэл. Он твердо намеревался отыскать Блуждающий Мост, но прежде предстояло минуть королевство привидений и не сгинуть в пасти безумия.
Сухие обрывки перекати-поля катались в вихрях ветра, рассеивая семена по голой холмистой степи. В дождливой мгле шумно волновались золотистые островки колосьев. По воздуху, как по волнам кружились шаровидные семена мышиного горошка и легкий пух сорных колючек. Вольный ветер свистел в тишине.
Габриэл остановился около путеводного камня и прищурил серо-синие глаза. В туманах севера проступали слитные силуэты темных башен. К югу, западу и востоку расползались серо-желтые, бесконечные просторы. У подножия голого гребня вилась темная полоса. Когда-то ее называли Тропой гномов.
В золоте Эпохи Темного Рассвета эти земли принадлежали эльфийской короне и находились под защитой Гелиополя. После его падения, Рорг Намар перешел во владения гоблинов, которые вдруг обнаружили, что здешние недра полны черных и голубых бриллиантов. Алчущие твари мигом организовали добычу драгоценных камней. А, как известно, нет лучших копателей и горняков, чем длиннобородые гномы Сапфировых гор — Аскья Удо.
Пленных ускья-удов стали сгонять сюда со всей равнины Трион, заставляя работать до изнеможения в холоде, голоде и цепях. По этой тропе гномы уходили рыть карьеры и перебирать тысячи тонн колючей породы. Обратно не возвращался никто. Прознав о дикой несправедливости, в которую загнали его народ, тогдашний король гномов Бидли Бронный Шип пришел в бешенство и бросился за помощью к королеве ведьм. Он посулил ей награду, в случае если она освободит его подданных от пут. Дреззела Ядовитый Цветок выслушала гномьего владыку и пообещала исполнить просьбу. Но подлость ведьм граничит с их ненавистью, а жажда залить Верхний Мир тьмой — ходит рука об руку с желанием обрушить на землю солнце. Дреззела извратила мольбу Бидли и наложила на Рорг Намар страшное Проклятие Тишины.