Иные эльфы предпочли остаться на поверхности. Они разбрелись по миру, растеряв все семейные связи, стали безродными ничтожествами без прошлого. Одни ушли в леса, другие построили новые города, третьи спрятались на вершинах гор. Так появились Дети Рассвета — наши лесные, солнечные, высокогорные сородичи. Для нас все они — светлые, наши заклятые враги, потому что в память о великом прошлом, как и прежде, поклоняются Властелину Над Облаками — Всевидящему Солнцу.

Светлые создали свой уютный мир, нарекли его Верхним и о древней связи, некогда скреплявшей их и нас, постарались забыть. Они забыли Верховного короля Лагоринора. Бессмертный город Гелиополь пришел в запустение и стал призраком былого величия; воспоминанием угасшего, давно исчезнувшего мира.

Многие века все мы надеялись, — настанет день, и наследник Верховного короля объявится, заявит права на трон Гелиополя, вернет утраченную корону Всевластия и взойдет на престол. Надеялись, он избавит мир от проклятья, наложенного предком, и, как и встарь, в эльфийской столице засияют колодцы с солнечной водой, жизнь вернется под своды могучих неприступных стен, а разъединенный, разобщенный и расколотый на две неполноценные расы народ станет единым.

Но, годы шли… Наследник не появился, не заявил о себе.

И вот, я стою перед вами, мои верные подданные, и смотрю, на их новую столицу, которую они нарекли Эбертрейл! Я верю, что гибель города светлых эльфов вернет к жизни нас, темных! Если наследник Лагоринора не объявился сам, я сделаю это за него. Я, Брегон, сын Теобальда, наследник трона Эр-Морвэна из рода Дракона и Змеи, достоин воздеть Неугасимую Звезду и занять трон Города Солнца. Я — достойнейший из достойных, стану новым Верховным королем нового мира! А теперь, мои, верные подданные, в атаку! Сравняйте Эбертрейл с землей! Сожгите его башни и крепости! Залейте улицы кровью! И да хранит вас Иссиль!

Речь Его Высочества переполнила яростью и злобой сердца темных воинов. Взвились бархатные знамена: черные с серебром, несущие сплетенье серебряной луны и белого месяца. Взметнулись в закатное небо закаленные эльфийские клинки, выкованные из прочнейшей подгорной стали маэ-ро, что не перебить и не сломать. Захрапели кони и заиграли искры в начищенных латах, охвативших конские бока непробиваемым панцирем. Армия темных эльфов пошла на штурм Эбертрейла.

Первыми заполыхали слитые в единый массив ажурные башенки северной крепости. Огонь крался по галереям и смотровым площадкам, зубчатым стенам и оборонительным вышкам, обжигая кипятком и отравляя дымом. Вдоль бойниц в серебристых кольчугах, с наброшенными поверх белыми плащами, метались защитники Эбертрейла. Они отстреливались из луков, давая залп за залпом, но наконечники стрел не могли пробить литую броню маэ-ро, что прочнее камня и легче пера. А потом они стали задыхаться и пятиться, теряя луки, роняя стрелы. Черные жрецы подмешали в огонь колдовство, и отравленный ядом дым принялся косить эбертрейльское войско, как рука жнеца сухую траву по осени.

Объятые пламенем Белые Знамена с золотым крылатым солнцем срывались с башен. Горящие темноэльфийские стрелы пронзали городские постройки, вязли в стволах дерев, впивались в эбертрейльцев, не успевших вскинуть щиты. В Лесном городе занимался пожар. Женщины и девушки, черпая воду в фонтанах и искусственных прудах, тушили ревущие языки, но на их месте тут же расцветали новые неукротимые цветы колдовского огня.

— Берегись! — Прокричал воин в сверкающей броне и стрела просвистела над заостренным ухом эльфийки, срезав золотистую прядь.

Та охнула и осела, роняя ведро. Вода выплеснулась, потекла по широкой светлой улице Соловьев.

Новый залп исчадий не заставил ждать. Воин в броне в последний миг вскинул щит, укрывая себя и женщину. Несколько стальных наконечников хищно впилось в крепкое дерево; все кто оказался рядом посыпались на плиты, истыканные черными стрелами.

— Элли! — Вскричала женщина, кидаясь к золотоволосой девочке, облаченной в светлое двойное платье, ниспадавшее до земли.

— Элли! Дочь моя!

Элли не слышала мать, она билась в конвульсиях. Стрела вошла ей в горло.

— Не выходите из-под щита! — Вскричал воин.

Леди ослушалась и была сметена новым ливнем стрел. Щит не вынес натиска металла и огня, затмевавшего дневной свет черными тучами. Воин пал.

Стрелы сыпались смертоносным градом. Сраженные жители валились вдоль домов, резных скамеечек, величественных статуй, журчащих фонтанов. Через миг Соловьиную улицу усеивали сотни бездыханных тел.

… Лесной город, возведенный девять веков назад и давший приют всем обездоленным и одиноким эльфам, скитавшимся по равнине Трион, был обречен. Отстроенный в Белом Лесу у Западного озера, он потрясал величием и красотой; его престол занимал Аннориен Золотое Солнце, геральдический щит которого украшало золотое крылатое солнце. Он стал первым по-настоящему уважаемым правителем после владыки Лагоринора. Сотворив Лесной город камень за камнем, дом за домом, Аннориен подарил светлым сородичам не только новый дом, он подарил им надежду.

Все рухнуло сентябрьским вечером. Отлогую поляну накрыли длинные, пронизанные мраком, тени; запели горны, загудели барабаны. Из Белого Леса выступили солдаты. Колокола Эбертрейла залились отчаянным плачем, тревожно затрубили рога, улицы заполнил топот сапог и звон клинков. Все усилия были тщетны. Уютные домики и каменные крепости, остроконечные башни, пронизывающие облака, и трепетавшиеся на ветру белоснежные знамена — все гибло в свирепых языках черного, гудевшего бурей пламени.

Аннориен с безутешной скорбью наблюдал, как огонь с яростью голодного зверя пожирал творение его рук. Вырвавшийся из дымной завесы боец в закопченных латах с выбитым на груди крылатым солнцем, взбежал по лестнице и, склонив голову, донес:

— Мой король! Исчадия ночи прорвали первый круг обороны и подступили к стенам вплотную!

Король скрипнул зубами: да что же это? Властелин Над Облаками оставил их, бросив на произвол судьбы?

— Теобальд лишился разума, отдав приказ штурмовать! — Крикнул Аннориен, обнажая клинок.

Конечно, темные эльфы или как их называли солнечные сородичи — исчадия ночи были прирожденными бойцами. Они играючи вошли в беззащитную столицу эльфийского государства и смели первую линию обороны, не потеряв ни единого гвардейца.

Солнечные эльфы были столь же не приспособлены к войне и битвам, как лиловые облака на рассвете не способны причинить кому-то вред. Сливаясь с природой единым целым, они созидали и создавали в Верхнем Мире жизнь, переплетенную справедливостью, любовью и светом. Они не были воинами и не были убийцами, потому, когда венец их творения Величественный и Прекрасный Эбертрейл — первый столп Детей Рассвета, подвергся страшной атаке, не смогли дать достойного отпора жестокому захватчику, так бесцеремонно вторгшемуся из тьмы подземелий, из бесконечного бездушного существования, из пустоты хаоса в их омытую светом обитель.

— Бросить на защиту всех, кто еще способен держать оружие! — Приказал Аннориен.

— Все уже там, мой король, — отчаянно ответил гонец.

Аннориен с трудом расслышал его слова, заглушенные яростью схватки, кипевшей внизу. Скрежетало железо, дико, невыносимо вопили раненные, жестко кричали атакующие.

Под натиском безжалостно врага уничтожались тысячелетние ясени и вязы; рушились стеклянные галереи, цветущие террасы, узорные мосты, парки и скверы. Что не пожрала ярость стали — пожрет ярость огня.

Внезапно шум прорезал страшный треск. Это, рассыпаясь на огромные куски, рушилась Обсерватория Фэлла в западной части города. Аннориен застонал, противясь войне, принесенной исчадиями. Спасти народ он оказался не в силах, и теперь лишь бессильно созерцал его закат.

Совсем близко захрустело, а потом с диким свистом лопнуло стекло — разлетелся один из галерейных куполов, не выдержав жара огня. Сзади зашелестели камни — не вынес фундамент королевской усыпальницы; он раскололся, завалился на бок и подмял защитников в белом. Солнечных эльфов придавило многотомными мраморными плитами. Не успел король отойти от криков, погребенных заживо, как в нескольких локтях к северу содрогнулся вековой кедр. Три ветки, пораженные огнем, с ужасающим грохотом сорвались к корням — на головы ни в чем не повинных жителей.