Её подопечная, худенькая бледнолицая девушка с длинными светло-русыми волосами, завороженно смотрела на свою покровительницу. Этакая серая мышка, и только карие выразительные глаза испуганной лани выделялись на ее общем фоне. Сейчас Миле было очевидно, что наступил тот момент, когда блондинка готова внимать каждому ее слову, и каждому – верить.

С Кристиной она познакомилась недавно, пару месяцев назад, когда ездила со своим шефом Аристархом Полторацким в область проверять дочернее предприятие. Хрупкая кладовщица суетилась на пыльном складе, не жаловалась на жизнь «большим людям из столицы», чем и приглянулась мягкой и душевной Миле.

Мила взяла её номер телефона и даже несколько раз звонила по рабочим моментам, но Кристина терялась в разговоре настолько, что сначала переходила на междометия, а затем и вовсе умолкала. Мила никак не могла понять – обладала ли девушка даром благодарно молчать и держать информацию при себе, либо она сама еще не научилась работать с сотрудниками на расстоянии. Так и не разобравшись, Мила оставила девушку в покое.

В один из тихих теплых вечеров, как обычно, произнося перед сном лунные мантры, Мила вдруг ощутила острый приступ одиночества и поняла, что нуждается в искренней подруге. В полнолуние образ Кристины неожиданно возник перед её глазами и как-то сам собой заполнил её помыслы. Полная луна всегда раскрывала интуитивное видение Милы и наполняла её какой-то особой энергией и гармонией. Робкая скромная девушка Кристина была похожа на ангела и соответствовала ее порыву и ожиданиям. Одним словом, старый добрый пасьянс сложился. И вот сегодня настал тот день, когда Кристина переехала к ней жить.

Варвара. Наши дни…

Это оказалась женщина. Силуэт непрошенной гостьи, застывший в неестественной позе, как-то кренился на бок. Рыжий парик съехал на затылок. Глаза незнакомки были закрыты, неаккуратный ресничный ряд, ярко прорисованные брови, широкие скулы, пухлые губы, выкрашенные жирной оранжевой помадой и неестественный румянец на бледном отекшем лице – делали её образ запоминающимся надолго. Из-под длинной темной юбки странной гостьи выглядывали туфли на высокой шпильке. Тонкая, даже в темноте прозрачная блузка сидела на женщине так, что хотелось прикрыть ее пиджаком. Да и вообще хотелось закрыть ее полностью, чтобы не смотреть на эту квинтэссенцию женской элегантности.

– Тебе не кажется, что она как-то не так выглядит? – встревоженно зашептала мне на ухо Ульяна. – Или ей плохо, и она в обмороке длительном и глубоком, или…

– Похоже, что у нас труп на скамейке! Надо вызывать полицию, – я непослушными руками доставала из кармана телефон. – На днях ко мне заходил наш участковый Иван, совсем молодой парень – знакомился с дачниками. Вздыхал наш лейтенант Иван, что работа на его участке скучная и неперспективная. Кто-то, мол, уехал из поселка. Кто-то еще не въехал. Рабочие на дачных участках постоянно меняются – не углядеть ему за ними. Слушают только хозяев-нанимателей, а его «русский» не понимают и за «начальника» совсем не признают. И происшествий, мол, не случается в округе.

– Накаркал тебе дядя? – перебила мой непрерывный поток нервной речи Ульяна.

– Может накаркал, а может дядя и «в воду глядел». Пусть теперь приезжает, разбирается.

– Варенька, давай еще и скорую вызовем, может откачают?

Неожиданно у Ульяны округлились глаза от испуга:

– А вдруг это ваш участковый её для статистики прибил? Происшествий не случается у него! Вот примчится сейчас твой Иван и… ещё и нас отколошматит?

Я остановилась, как вкопанная.

– Ульяна, на тебя так жара питерская действует или ты ещё под впечатлением от выставки? Иван адекватный парень и производит впечатление вполне добропорядочного полицейского.

Продолжая оглядываться на кустарник, мы дозвонились и до Ивана, и до скорой. А вот телефон представителей охранного предприятия был недоступен. Вероятно, для наших рыцарей выходные уже наступили, и они, встав на крыло, или точнее лыжероллеры, покинули наш посёлок.

Пока мы стояли, озираясь в темноте, как две заблудшие овечки, Ульяна очевидно решив убедиться, что недавно приобретенный ей телефон, ночью снимает лучше предшественника, сделала несколько снимков непрошеной гостьи на свой мобильный. А я все размышляла о том, кто эта женщина? И как она оказалась в такое время на моей лавке? Возле моего коттеджа на краю посёлка? В нашем охраняемом, даже от мышей, поселке?

Ульяна, затолкав телефон обратно в глубокий карман широких штанин, молча топталась у меня за спиной и вздыхала. Месяц появился на востоке, но чёрная туча, повисшая на кромке сосен, как клочки разорванной ваты, медленно накрыла ночное светило. Все поглотила непривычная сплошная мгла и мы поспешили вернуться в дом.

Слегка продрогнув от пережитого и обменявшись первыми впечатлениями, мы включили камин и заварили чай из лесных трав, которые я собрала этим летом прямо за своим участком. Мы пили чай, не ощущая его вкуса и аромата, и размышляли. Звонок участкового застал нас врасплох. Иван возник из ниоткуда на пороге, когда рогатый месяц все же выбрался из плотных облаков и повис в зените. Был лейтенант сегодня очень официален и строг лицом. Тело на скамье он уже осмотрел, констатировал наступление смерти, вызвал следственную бригаду из района, и уже приступил к заполнению протокола осмотра места происшествия.

– Кто ее нашел? Вы? – лейтенант с надеждой смотрел на меня, видимо вид Ульяны, в потертых широких джинсах и кричащей футболке всех цветов радуги и как будто с чужого плеча, не внушил ему доверия.

– Мы нашли, – утешила лейтенанта я. – Давайте пройдем в дом, и мы вам все подробно, и в лицах, изложим.

– Да, давайте, – поддержала меня Ульяна.

Иван согласился с нашим предложением, но не успели мы обменяться и парой слов, как подъехала, вызванная нами бригада скорой помощи. Иван подскочил, как по тревоге и рванул во двор.

Врач скорой, такой же молодой и серьезный, как наш участковый, подтвердил наступление смерти, предположительно, как минимум несколько часов назад. Произведя наружный осмотр трупа на месте его обнаружения, он зафиксировал и передал Ивану, для занесения в протокол, данные о трупных изменениях, с целью дальнейшего точного определения времени наступления смерти.

Участковый тщательно записывал сведения о трупных пятнах на нижележащих частях тела, степени охлаждения, выраженности трупного окоченения и, собственноручно, на ощупь определил температуру подмышечных впадин, стараясь не изменить выражение своего лица и положение тела потерпевшей.

Наблюдая с тоской за происходящим, Ульяна как–то сникла и потеряла дар красноречия. Очевидно, что вид трупа отрицательно влиял на ее художественное восприятие действительности, способность мыслить и рассуждать логически.

– Лейтенант, разрешите покинуть вас? Мы обещаем, что не заснем, где уж тут, и появимся по первому вашему зову, – заверила я представителя правопорядка.

Процессуальные действия и печальный вид подруги начали действовать удручающе и на меня.

– Конечно, можете идти, но скоро подъедет следственная бригада из города. У следователя явно будут к вам вопросы, – предупредил Иван.

Мы благоразумно ретировались.

– Вот попали, как куры во щи! – шептала мне Ульяна в отчаянии по дороге к дому. – Ничего не знаем, никого не видели, ничего не слышали, а получаемся главными свидетелями! Так недолго и в круг подозреваемых попасть. Читала я про то, как дела у них сейчас «раскрываются».

– Улечка, не драматизируй. Будем надеяться, что не все следователи – болваны.

– Ага. И что нам повезет, – неуверенно произнесла Лосева. – И кто эта бабенка? И чего она тут нарисовалась?

Мы вернулись в дом, но ненадолго. Настойчивый стук в дверь помешал нашим рассуждениям о происшествии. На пороге перед нами возник усатый блондин в штатском. Усатый блондин представился капитаном полиции, следователем Дурневым Поликарпом Матвеевичем, которому было поручено вести дело. Следователь попросил наши документы. Пока он переписывал наши паспортные данные, сличал фото с оригиналом, мы таращились на него как баран на новые ворота. Вернее, как две овечки. Вздыбленные усы следователя – это нечто!