Рыбка вздохнула с облегчением — и побежала прямо туда, где все больше высовывался из кустов дозорный. Заметив, как у мужчины все больше опускается вниз челюсть по мере того, как он видит ее все ближе, она нарочно изогнулась так, чтобы она рассмотрел ее во всей красе, повернулась на мгновение розовой попкой — а девочка знала, что привлекательна. И она была обучена вызывать желание у мужчин, ведь в храм Флоры все же обращались не от большой радости — это мог быть и отчаявшийся молодой отец, у которого умирает ребенок, или такой же воин, каким был ее отец, спасший своего израненного друга.

Вариний тоже увидел врага — и не одного. За спиной у дозорного появился еще один, а за ним еще и еще — видимо, план Квинта сработал, и обнаженная девушка, летающая в стремительном танце по болоту в венке и с цветами в руках заставила наемников забыть обо всем. Он понимал, что безнадежно отстал от нее — и порадовался, что они оба послушались Квинта и разделись, потому что была б на нем туника, она бы намокла, отяжелела и потянула бы его вниз. Да и вырваться из коварной жижи оказалось проще голому гладкому телу и босым ногам. Он с восхищением бросил взгляд на ровную гибкую спину Рыбки — она была по-прежнему вся бело-розовая, даже узкие ступни с длинными пальцами не испачкались в болотной грязи, как будто она летала над поросшими мхом кочками.

Он откатился в небольшой островок высокой болотной осоки и выхватил нож — девочка бежала туда, где ее уже ждали несколько распаленных похотью взрослых мужчин. Вариний не был ребенком — он прекрасно знал, как это делается, и потому не мог отдать им Рыбку на растерзание. Он знал, что она в открытую спит с командиром — но не смел осуждать, хотя сам не чувствовал влечения к этой девочке, слишком похожей во всем остальном на него самого. Гайя Флавия была недосягаемо высока для него — в ней Вариний скорее был готов увидеть мать или старшую сестру, но при этом ощущал необыкновенную силу и красоту совершенной женщины. А Рыбка — Рыбка была боевым товарищем, с которым ему приходилось уже и бороться на тренировках, и бегать рядом с ней, быстрой и легкой.

Ксения запрокинула голову и захохотала так, что с дерева вспорхнула с судорожным хлопанием крыльями какая-то птица. И она услышала то, что и хотела:

— Кура! — разнесся за деревьями боевой клич римских воинов.

Дозорный дернулся и вскинул лук.

Рыбка даже не подумала, что он будет стрелять в нее — она испугалась за Вариния, оставшегося далеко за ее спиной. Девушка стряхнула пальцами размятые от напряжения стебли цветов, обнажая клинки, но метнуть не успела — просвистела стрела из-за ее спины, и в только что рассматривавший ее глаз вонзилась стрела. Второй мужчина вскочил на ноги и бросился к ней с обнаженным мечом в руках, но она стояла на болоте, и он не смог преодолеть те несколько шагов, что разделяли их — увяз в болоте по колено, заметался, и вот уже он барахтается по пояс в черно-зеленой жиже, ругаясь на чем свет стоит.

Рыбка нашла глазами Вариния:

— Отходи! Все!

— Сзади! — крикнул ей напарник, тоже вскакивая на ноги с ножом в руках и бросаясь к ней на защиту.

— Стой, — крикнула она, понимая, что сейчас он второпях может допустить еще одну ошибку и утонет так же, как уже почти утонул дозорный наемников.

Девушка заметила третьего врага, тоже вооруженного луком и поняла, что Варинию не спастись — сражение уже шло в лагере, она слышала звон оружия и яростные крики хриплых, мгновенно пересохших от напряжения мужских глоток, но понимала, что сюда они не выскочат их спасать.

Она припала на колено и спокойно, словно на тренировочной площадке на задворках храма или уже в когорте, где ей несколько раз удалось взять уроки у Гайи, метнула нож — как будто трибун Флавия стояла за ее спиной и направляла руку, негромко и мягко давая совет своим завораживающим голосом, от которого даже у Ксении пробегали по спине сладкие мурашки, и девушка с трудом представляла, как же при звуках такого голоса мужчины не бросаются к ногам красавицы-трибуна, а идут за ней в бой.

Нож вонзился в горло наемника — тот булькнул и завалился на спину, ломая сухие ветки кустарника. И тут Рыбка оказалась лицом к лицу со следующим — и тот уже не хотел замечать ее венка, распущенных волос и обнаженного тела. Она была для него уже проста и понятна — враг, которого надо убить или взять в плен.

— Иди сюда, цыпленочек, — прошипел мужчина, делая осторожный шаг вперед и протягивая к ней левую руку, при этом в правой он держал меч, нацеленный ей в горло.

Рыбке оставалось или отступить наугад в болото, рискуя тут же сорваться в топь — а это означало сейчас не мучительную смерть даже, а плен. Наемник успеет ее вытащить, а затем расправится с ней так, как захочет, и она это могла представить в подробностях. Ксения шагнула вперед.

И даже не шагнула, а прыгнула, промахивая ножом, переброшенным в правую руку взамен того, что торчал в горле полуповиснувшего на кустах спиной мужчины, по горлу второго — горло было самым надежным местом, чтобы убить сейчас, а ее рост позволял Ксении быть почти с ними на одном уровне.

Горячие брызги осели на ее груди, плечах и животе, обжигая и вызывая омерзение. Она стояла, держа в руке нож, а у ее босых ног изгибался и фонтанировал кровью наемник, вместе с кровью выплевывая изо рта проклятия.

— Цела? — подлетел к ней все же Вариний. — Прости… Я не успел.

Она резко обернулась в сторону и крикнула ему:

— Ты вовремя! — а сама метнулась к трупу на кустах, выдергивая свой второй нож. — Пробиваемся к нашим, отступать опаснее! Пристрелят, как куропаток!

Вариний встал перед ней, встречая бегущих к ним еще двоих мечников, но поразить успел одного — второго настигла стрела Курция.

Рыбка и Вариний переглянулись:

— Вроде иссякли.

— Они там очень заняты, — бросила девушка, прислушиваясь к звукам сражения.

Сомнений у них не было — они даже предположить не могли бы, что ребята могут проиграть бой, но вот все ли живы и целы? Девочка не знала, как ей сейчас разумнее поступить — раз враги сейчас им уже не угрожают, а Курций надежно прикрывает, может, ей вернуться осторожно на поляну, накинуть все же тунику, взять сумку и бежать уже посуху перевязывать раненых? А в том, что они есть, она не сомневалась — все же ребята ушли сражаться без доспехов.

И еще ей нестерпимо хотелось смыть с тела брызги чужой крови — она впервые убила, хотя и готовилась к этому с детства. И никаких мучений в душе не испытывала — враг есть враг, и защищать Рим она была готова любой ценой. Но вот кровавые пятна на своей коже сейчас не могла видеть без содрогания и тошноты…

Она напряженно всматривалась сквозь деревья, пытаясь понять, что там происходит и выискивая глазами Дария. Рыбка наконец увидела его высокую и плечистую фигуру — он был связан боем одновременно с несколькими противниками, и сражался двумя мечами, отняв второй у одного из поверженных врагов. Он был залит кровью, и за ветками кустарника девушка не могла разглядеть — он ранен или это, как и на ней, чужая кровь. По тому, как он двигался, он решила, что он все же цел, а если и ранен, то очень легко. Но со спины к нему подбираются двое — и девушка забыла о том, что обнажена, бросившись в гущу сражения с двумя ножами в руках, а следом за ней бежал и Вариний, перепачкавшийся на болоте в тине так, что мог напугать даже своим видом.

Он перехватил одного из врагов, второй же достался Ксении — и она использовала свою беззащитность как преимущество, нарочно выставив вперед грудь:

— Ты этого хотел?

Мужчина невольно дернулся взглядом на ее пусть небольшую, но упругую и крепкую грудку — а она подловила его, пытаясь снова полоснуть ножом по горлу, но промахнулась и попала по плечу и руке. Наемник даже не вздрогнул от раны, только грязно выругался и попытался схватить ее за волосы окровавленной рукой. Ксения выгнулась, оставляя в его руках все еще державшийся каким-то чудом венок — по сути, он сейчас спас ее.