— Но медицина и милость Эскулапа…

— Ренита, не добивай враньем. Я рад, что ты решилась на этот шаг. Я клянусь быть отцом твоему ребенку и ни в чем не упрекну ни его, ни тебя. Но воздвигать между нами стену лжи не смей. Не хочешь говорить кто, не надо. Я верю тебе. И уверен, что не косорылого же дурачка у Соляных ворот ты соблазнила. А наши ребята все как на подбор красивы и здоровы.

— Нет же, — разрыдалась Ренита, прижавшись к его покрытой шрамами груди. — Нет…

— Ну хорошо, нет так нет, — гладил ее по спине Таранис и целовал пушистые волосы, наконец-то свободные от покрывал.

— Что, родственничек, запыхался? — поинтересовался Таранис у Дария, выбивая у того меч на тренировке.

— Рад, что ты все же влился в наше боевое братство, — отозвался без тени сомнения Дарий, вытирая рукой пот с раскрасневшегося от напряжения лица, все же он с трудом приходил в нормальную форму после крайнего ранения.

— Братство? Братство братством, но мы с тобой вроед теперь как-то ближе родня, — негромко произнес Таранис, исподволь наблюдая за реакцией Дария.

— О чем ты? — в серых глазах юноши было столько недоумения, что Таранис смешался.

— Ладно, забудь.

Дарий с сомнением покачал головой, постепенно догадываясь, что Таранис попросту ревнует его к Рените. И действительно, совершенно не по своей воле ему пришлось проводить в обществе врача гораздо больше времени, чем хотелось бы. Поврежденные широким зазубренным наконечником стрелы брюшные мышцы срастались плохо, да и после того, как рана полностью закрылась, многие упражнения причиняли ему мучительную боль. Дарий и не думал подавать виду при товарищах, но иной раз наметанный взгляд Рениты все же замечал неладное, и она утаскивала его за руку в медицинскую палатку делать массаж и класть припарки. Дарий не возражал, потому что и сам хотел уже как можно скорее позабыть о досадном ранении и полноценно участвовать во всех операциях когорты, которых в отсутствие Гайи и Марса отнюдь не убавилось.

И вот теперь мужчина понял, что невольно стал яблоком раздора в семье боевых товарищей. С этого момента Дарий твердо решил больше к помощи Рениты не прибегать даже в самом крайнем случае, а полагаться исключительно на свои силы и силу воли.

— Доблестный префект! — Ренита ворвалась в штабную палатку так, что полог взметнулся за ее спиной почти параллельно земле.

— Не сейчас, — Фонтей нетерпеливо махнул ей рукой, делая знак покинуть палатку.

Ему было не до очередных просьб врача, которые он уважал и выполнял, но разбираться с покупкой меда или тонкого полотна сейчас не мог. Меньше часа назад в лагерь пришел взволнованный пастух и рассказал, что в нескольких милях от города, в лесу он видел странный военный лагерь. Пастуха удивило отсутствие аквил и орла в центре лагеря, да и форма у воинов была не армейской. К тому же каждый легион, возвращаясь под стены Рима, обязательно проходил по родному городу торжественным маршем при полном параде, демонстрируя захваченных пленников и вражеские знамена. А тут вроде ничего такого, да и лагерь совсем небольшой. Вот пастух и завернул к преторианцам как к перавым же попавшимся на его пути представителям закона.

Когорта была поднята по тревоге. Фонтей с Дарием и его помощником намечал ход операции — они должны были скрытно выдвинуться несколькими отрядами, окружить лагерь и там уже разбираться, кто и куда собрался. И главное — зачем.

— Я не уйду, — спокойно сказала Ренита, прислоняясь к туго натянутому полотнищу стенки палатки, пряча руки за спиной.

— Военврач, ты забываешься, — рявкнул префект, запоздало понимая, что тем, что посвятил слишком близко Рениту в дела своей семьи, сам же дал ей много воли, подчеркнув ее особое положение. — И вообще, собирай с собой то, что может понадобиться в первые часы после боя.

— В смысле? У меня все наготове всегда.

Он досадливо поморщился:

— С собой. Не слышала? Не поняла? Ты отправляешься с отрядом.

— Я? Я не..

— Все, иди, — махнул рукой префект, склоняясь к карте.

— Нет.

— Ты отказываешься? Что ж, надеюсь, ребята сами смогут перемотать раненых. И успеть доставить их к тебе. Да, боюсь, послать тебя с ними была глупая и поспешная идея.

— Нет!

— Да что опять?! — потерял терпение префект, а Ренита съежилась от его окрика и нескольких пар глаз, смотревших на нее с нескрываемым раздражением, в том числе и серые, ставшие жесткими в предвкушении боевой операции глаза Дария.

— Во-первых, я иду с ними. Ты сам приказал. А во-вторых, я шла предупредить, что Дарий не может сражаться впереди отряда.

Дарий вскочил было, но сел на место, переводя дыхание от возмущения и желания наговорить колкостей разбушевавшейся не к добру женщине.

— Тааак, — протянул префект, нечаянно ломая в руке стило. — Стратег? Сама возглавишь?

— Прости, Дарий, — быстро обернулась в сторону товарища Ренита. — Доблестный префект, как врач я обязана тебя предупредить, что этот офицер еще не оправился окончательно от тяжелой раны. И каждое усилие причиняет ему боль. Насколько я поняла из приказа, мы отправляемся чуть ли не бегом. Я понимаю, что он не покажет виду. Но во что это выльется, я знаю. Хотя бы на примере Гайи.

Префект задумался, а в штабной палатке повисла мертвая тишина.

— Хорошо. Дарий, у меня нет оснований не доверять мнению врача. Послать больше командовать некого. Квинт со своим отрядом уже три дня в Путеолах. Просто не лезь в пекло. Понял?

— Понял, — со вздохом ответил Дарий.

— Это приказ, — жестко сказал префект, наблюдая, как вздохнула с облегчением и испарилась Ренита.

Таранис не знал ничего о том, что и Рениту послали с отрядом ловить поганцев, обнаглевших настолько, что встали лагерем под самым городом. Его окликнули со стрельбища, находившегося чуть поодаль лагеря так, чтобы никто не попал под шальную стрелу, и он примчался бегом, пополнил запас стрел и занял свое место в строю. Да и дальше все происходило так быстро, что они едва успевали смотреть под ноги — если вражины успели заметить, что их кто-то видел, а уж скрыть целое стадо овец весьма сложно, как и его следы.

И вот теперь, когда стало ясно, что они все недооценили подготовку напористого, прекрасно обученного и вооруженного до зубов врага, он заметил фигуру, передвигающуюся по поросшей кустарником поляне, превратившейся из дивной майской луговины в кровавое поле битвы, хрупкую, несмотря на мешком сидящие доспехи, фигурку Рениты с большой кожаной сумкой наперевес. Вот она склонилась над упавшим воином, подхватила под мышки и потащила за кусты и под прикрытие небольшого холмика подальше от вражеских стрел. Он засмотрелся на ее неловкие движения с тяжелой ношей, на то, как она самозабвенно пятится назад, не замечая нескольких упавших рядом вражеских стрел. Она не заметила даже, как один поганец, осмелев, едва не кинулся к ней с мечом, но был остановлен клинком подоспевшего спекулатория.

Таранис был готов оставить свою тщательно замаскированную и пристрелянную позицию, лишь бы броситься к ней на выручку, но был вовремя остановлен жестким приказом Дария:

— Не прекращай стрельбу ни на мгновение. У них там тоже есть лучник-дальнобойщик. Или даже два. Найди и сними их.

Он вновь сосредоточился на стрельбе, понимая, что чем скорее уничтожит вражеских лучников, тем в большей, пусть и относительной, безопасности будет его Ренита.

Но вот он заметил, что кусты рядом зашевелились, и из них выметнулись сразу во весь рост несколько вооруженных до зубов мужчин, явно намеревающихся зарубить его.

— Я прикрою, — услышал он резкий окрик Дария и звон клинков, и больше не оборачивался, посылая вперед стрелу за стрелой.

Он думал только о том, как бы не попасть в своих, стремительной лавиной штурмующих возведенные врагами временные земляные укрепления, и был абсолютно спокоен за себя, зная, что его спину защищает Дарий.