— Не пугаешь ты меня, любимая. У тебя другой путь. И любить я тебя буду не меньше.

Он закрыл ей рот поцелуем, не дожидаясь возражений. И скользнул губами по шее, гуди, животу вниз, к ее бедрам, перевернул ее обмякшее от восторга тело в воде так, чтобы она оказалась накрыта его широкими плечами — и краем глаза увидел, как тонкая струйка крови вьется в темной от травяного сока воде…

Они какое-то время бессильно лежали в остывающей воде, но вот Ренита закопошилась под ним:

— Жаль, но нам пора выбираться отсюда. Мне надо посмотреть, как там Гайя, а после все же заняться твоим лицом. Не хотелось бы, чтобы твою красоту испортили шрамы.

— А ты будешь меня тогда меньше любить? — лукаво сверкнул он сапфирами глаз.

— Что ты? Ты и так прекрасен. Просто не хочется портить такое совершенство…

— Совершенство ты… А я что…

— А ты для меня все.

— Где мы? — Гайя обвела все более светлеющим взглядом высокий потолок, разделенный терракотовыми балками на квадраты, заполненные лепниной, и мраморные колонны, поддерживающие этот потолок.

— Дома, — Марс наклонился к ней, борясь с желанием поцеловать, да и неловко это было делать при Рените, тут же подлетевшей к кровати.

Марс тут же почувствовал себя лишним в этой внезапно возникшей круговерти рабынь с водой и чистыми простынями, подвластными одному движению Рениты. Он только пожал плечами, удивляясь, откуда такие способности у неприметной и тихой женщины, к которой он привык уже в лудусе — самое большое, что она могла себе позволить, это тихо поворчать, а тут уверенно распоряжается в его доме. Но все, что делается на пользу Гайи, Марса устраивало, поэтому он предпочел выскользнуть в атриум, где дожидались уже новостей его друзья, к которым успел уже присоединиться Дарий.

— Марс, у меня для вас обоих приказ, — он помахал перед его носом свитком. — У тебя и у Гайи отпуск на целую декаду! Везет вам…

— Да уж, — криво усмехнулся Марс, пытаясь отвлечься от стоящей перед глазами картины его любимой Гайи, такой непривычно тихой и неподвижной.

— Как она? — осторожно поинтересовался Дарий.

— С ней Ренита. И целая куча куриц с тряпками. Но, признаться, я уже извелся. Ей и хуже доставалось, но как-то все проще происходило.

— А тебе не кажется, что она просто устала до предела? — Дарий все же отдал ему свиток, который так и продолжал держать в руках.

— Наверное. Мы все как-то не замечали, что она девушка. Привыкли видеть в ней только равного себе воина.

— Не поздно все исправить, — вмешался в разговор Таранис. — Что тебе мешает?

— Если бы это было так просто, — помрачнел Марс.

— Марс! — из приоткрывшейся двери показалась Ренита, и по ее спокойному лицу друзья догадались, что повода для тревои уже нет. — Ты ягненка припас?

— Да, конечно.

— Мне надо, чтобы его зарезали где-то здесь, и так, чтобы ни одна капля крови не пропала даром, — она окинула взглядом готовых действоаать друзей. — Сделаете, перелейте в чашу и принесите.

Вскоре Марс с серебряным фиалом, наполненным свежей, исходящей паром кровью ягненка, уже стоял возле постели Гайи.

Она посмотрела на него невероятно большими на исхудавшем за одни сутки лице глазами и улыбнулась слабой улыбкой:

— Марс… Что там у тебя? — ее ноздри затрепетали, ощущая сладкий запах, и она невольно провела язычком по все еще сухим губам, не растрескавшимся только благодаря тому, что Ренита всю ночь смачивала их водой.

Марс перевел взгляд на Рениту, она кивнула, и он присел на край кровати, еще раз удивившись тому, что в собственном доме спрашивет разрешения сесть на свою кровать. И снова ответил сам себе, что в сравнении со спасением Гайи его гордость — ничто.

Он приподнял ее, свежеумытую и аккуратно причесанную, с заплетенными в две косы недавно вымытыми волосами, и стал поить. Она пила теплую кровь, и как будто прямо на его глазах происходило чудо — краски возвращались на ее лицо, а глаза наполнялись живым блеском. Наконец, осушив фиал, она обессилено повисла у него на руке:

— Как хорошо…

Он не выдержал, и все же наклонился к ее алым от подкрасившей их крови губам, приник поцелуем.

Ренита деликатно отвернулась. В другой раз она, возможно, и сделала бы ему замечание — но теперь, после проведенных прекрасных мгновений с Таранисом, она и сама засомневалась в своих убеждениях. По всем канонам медицины, изощренно избитый Таранис не мог и не должен был быть с женщиной ближайшее время. Но она сама разрешила ему это… И более того, сама же с ним и была. Что совсем не укладывалось в ее представления о целомудрии врача, что предписывалось священной клятвой Гиппократа.

— Гайя, ты поесть готова? Или передохнешь еще? — поинтересовалась Ренита.

— Если только немного. Я только сейчас почувствовала, что проголодалась.

Ренита выскользнула за дверь и вернулась с темно-красным, гладким и блестящим куском свежего мяса — тоже на серебряной тарелке:

— Это печенка. Того же ягненка. Смотри, еще теплая. Ее сырой жевать легче, чем мясо, — пояснила она Марсу, протягивая тарелку. — Сможешь ее покормить? Режь мелкими кусочками только…

Марс с готовностью полулег рядом с Гайей, уютно устроившейся среди подушек, которыми ее заботливо обложила Ренита. Мужчина не мог оторвать глаз от того, как она ест — с таким удовольствием и так аккуратно. Его тело пробила сладкая дрожь, когда она несколько раз дотронулась до его пальцев губами, принимая плотный вишневый кусочек — он не решился кормить ее с ножа и предпочел протягивать тонкие ломтики прямо рукой.

Гайя заметила, как он вздрогнул и удивленно глянула на него:

— Тебе холодно?

— Да, — с готовностью согласился он. — Задувает их атриума…

— Тогда залезай под одеяло. Оно такое огромное, что и целую декурию укрыть можно. А то простудишься, и Ренита совсем собьется с ног. Кстати, как там ребята? Хочется верить, что уже не на ее попечении. Хотя, когда я их обоих видела крайний раз, они явно в ней нуждались.

— С ними все хорошо. И они ждут возможности с тобой повидаться. И Дарий тоже там. А от Вариния он привет привез.

Они все наслаждались общением друг с другом, лишь Рагнар немного грустил без Юлии, но вот к вечеру появилась и она:

— А меня дядя прислал! Велел проведать Гайю.

— Юлия! Как я тебе рада! — приподнялась навстречу девушке Гайя. — Прости, я виновата перед тобой. Паллий и покрывало остались в лудусе.

— Не важно. Я все равно их не носила. Ну и будет повод обзавестись новыми…

— Хочешь, как только Ренита меня выпустит отсюда, мы вместе сходим? И вместе выберем?

Юлия обрадовалась и захлопала в ладоши:

— Ой! Конечно, Гайя! Да мои подружки умрут от зависти, что я так запросто разгуливаю с тобой по лавкам Субуры!

— Это почему? — удивилась Гайя. — Ты же им не сказала, что знакома с Невестой смерти?

— Нет, конечно, — округлила глаза Юлия. — Но ты и так знаменита. Как Гайя. Об освобождении детишек не говорит на римских рынках и у фонтанов только немой.

— Вот как? — промолвила Гайя задумчиво, и улыбка сошла с ее лица. — А вот это уже не хорошо… Нет смысла, чтоб нас знали в лицо и по имени. Ударить могут по близким людям.

Она задумалась:

— Рагнар! Вот что, охрана охраной, но ты давай, собирайся, и тоже иди проводи Юлию. Нам всем так спокойней будет.

Рагнар с готовностью вскочил на ноги.

— Гайя, ты, наверное, устала от гостей и разговоров? — осторожно и очень тихо поинтересовалась Ренита. — Давай-ка поспи. И мне надо Таранисом заняться.

— Как он?

— Говорит, что лучше. С ним сложно. Ран же на теле нет, чтобы видеть их своими глазами. А вот боль жуткая. Но я уже с таким сталкивалась в лудусе, так что постепенно пойдет. Массажи, ванны. Кстати, и тебе массаж не повредит. Поспишь, сделаю. А вот завтра…

— Что?

— Все думаю, как зашивать твою рану. Воспаления все же вроде удалось избежать. Но зашивать надо мелкими стежками, чтобы не осталось толстого рубца.