— Они, что, отказались дать тебе это вещество? — с удивлением спросил Бек, обеспокоенный тем, что авторитет его банды, оказывается, не безграничен.

— У них его здесь нет. Его раз в год привозят из какого-то другого места. Уже разбавленным. Скажи им, Бек. Пусть достанут для меня.

— Из каких соображений должен я это делать?

— Из жалости! Оно мне очень нужно. Вспомни, ведь я тебе помог, Бек. Я для тебя нашел Хармена.

— Да, но в последнее время ты для меня что-нибудь сделал? — Бек презрительно улыбнулся. Ему было приятно заставлять Тона чувствовать неловкость. — Почему ты не пришел и не рассказал о наркоте раньше? Ты же знаешь, что наркотики — это мой профиль.

— Я думал, ты знаешь… да и тебе все равно это бесполезно. Он у них бесплатный. Это у них вроде социальной службы.

— Откуда его получают? Скажи, откуда его получают, и я, может быть, смогу для тебя что-нибудь сделать.

Я понимал, что Бек всего лишь зондирует почву. Ему было все равно, получит что-нибудь Тон или нет.

— Он весь из одного места. Из какой-то долины. В других местах он не растет.

Наступило короткое молчание.

— В других местах он не растет, — повторил Бек.

— Ладно, Тон, — сказал он после еще одной паузы, — сделай так. Найди долину, где выращивают «голубое пространство». С тобой пойдет Клейн. Иначе ты никак не получишь нужное тебе вещество, так как никто его тебе сюда не привезет. Понял?

Тон мялся.

— Я не знаю, где она.

— А зеленые человечки, они знают?

— Может быть. Но не уверен.

— Ладно, узнай. Чем раньше начнешь, тем лучше. И ни слова своим друзьям о том, что я тебя расспрашивал. Понял?

Тон все прекрасно понял. Он уже не раз видел подобную операцию.

Лучший способ найти источник — это найти того, кто в нем очень нуждается. У таких людей природный нюх. Они, как собаки-ищейки, они в своем отчаянии могут преодолеть все преграды. Надо перекрыть их обычный канал поставки и предложить им как единственную надежду тот новый источник. С Тоном, вероятно, такое уже проделывали.

Когда Тон уплелся прочь и оставил нас в затемненной комнате одних, Бек рассмеялся.

— Подумать только!

Я потер подбородок.

— Это просто поразительно.

— Еще бы. Здесь все так же, как на Каллиболе. Могу поспорить, во всей проклятой вселенной кругом одно и то же. Люди попадаются в те же самые ловушки. Наркота. Дурь. «Голубое пространство». — Он хмыкнул. — Все те же старые приемы действуют все время.

— В конце концов, это Земля. Мы отсюда произошли.

— Да, но прошел миллион лет.

— Они все еще люди, — заметил я. — Думаю, люди всегда будут такими, всегда будут иметь те же слабости.

— Пожалуй. Будет здорово, если удастся. Что думаешь насчет предстоящего путешествия?

— Волнуюсь. Придется возиться с Тоном. Что мне надо будет делать?

— Просто разведай это место и возвращайся. Охраняется ли оно, и сможем ли мы, по твоему мнению, захватить его. Постарайся действовать, не выделяясь.

Посмотрев на себя в зеркало, представив себя в больших темных очках (нам лучше заказать очки в местной мастерской), я задумался, как же мне это сделать.

Из Хеши вела дорога, которая, извиваясь между невысокими холмами, уходила за горизонт. Мы отправились на реаттском автомобиле с легким двигателем, работавшем на чем-то вроде бензина. За собой мы везли целый прицеп с запасом топлива.

С нами также был проводник из Хеши, который, как нам сказали, знает дорогу в Долину голубого пространства. Он сказал, что до нее пять дней пути. Я спросил, знает ли он, зачем мы туда направляемся. Он ответил «нет». Я сообщил, что мы едем ради моего друга, который очень плохо себя чувствует без наркотика, который достать можем только там. Проводник очень огорчился и сообщил, что противозаконно употреблять концентрированный наркотик.

Пока мы ехали, я все думал о том, что это за общество, в котором каждый имеет пристрастие к наркотику. В Клиттманне конечно полно наркоманов, но там они — меньшинство. Дурь — это убийца, убивающий тело и губящий рассудок. Но, с другой стороны, действие «голубого пространства» относительно мягко. У тех, кто его употребляет, по всей видимости, возникает спокойное, фаталистическое мироощущение. Реаттцы просто обожествляли все прекрасное, и «голубое пространство» раскрывало им красоту вещей.

Я даже подумал, что, может быть, как-нибудь и сам попробую это вещество. Несколько доз мне не повредят. Но я быстро опомнился. Сколько раз я слышал, как то же самое говорилось про дурь, а через несколько лет от человека оставалась жалкая развалина. Кроме того, хоть реаттцы милые и безобидные, Бек не остановится перед тем, чтобы при возможности нажать на них. Так что если учесть мое происхождение и окружение, то лучше не заражаться таким взглядом на вещи.

Во время нашего путешествия произошел только один достойный упоминания случай. Мы ехали по ровной поросшей травой равнине, как вдруг я услышал над головой какой-то гул. Я посмотрел наверх и увидел, что по небу с востока на запад плавно летит какой-то объект.

Вначале я решил, что это птица, но крылья у этого объекта были жесткими, и у него был длинный металлический корпус. Это могла быть только машина. Я взял автомат на изготовку, но машина не сделала никаких попыток атаковать, а просто полетела дальше и скрылась из виду. Наш проводник сказал, чтобы мы не беспокоились — это реаттский самолет. Я подумал, что, интересно, еще есть у этих зеленых человечков такого, что мы еще не видели.

Перед самой долиной мы свернули с дороги, отчего проводник заволновался и захотел узнать, зачем. Я велел ему заткнуться и показывать дорогу.

По бездорожью машина ехала плохо. Мы пошли пешком, затем стали взбираться на крутой склон, почти гору. Весь склон был усыпан щебнем, и ничего на нем не росло — что-то связано с особенностями почвы, решил я, из-за чего на ней ничего, кроме «голубого пространства», не растет. Я хотел оставить проводника и проделать остаток пути без него, но он мог сбежать и наделать нам неприятностей. Так что я заставил его лечь, и мы последние несколько ярдов преодолели по-пластунски.

Склон резко заканчивался острой кромкой, которая шла полукругом влево и вправо. Вообще-то долина совсем не была долиной. Это был кратер от метеорита, упавшего несколько тысяч лет тому назад. Внутренний склон был так же крут, как и тот, по которому мы поднялись, но был менее длинным. В северной стене кратера находился пролом, который, как я ясно видел, использовался реаттцами как вход.

Внутри кратер был превращен в сад, где выращивались небольшие деревца с неимоверно роскошными розово-красными цветами с большими лепестками. В Хеше не было деревьев даже отдаленно похожих на эти. Как только мы перегнулись через край кратера, в нос нам ударил такой аромат этих цветов, что мы чуть не взлетели в воздух. Это был приторно-сладкий запах, который, словно конвекционный поток, столбом поднимался вверх.

Тон сделал вдох, а затем трепетный блаженный выдох. Его организм, изнывавший от томления, узнал свою панацею.

Я несколько минут внимательно осматривал долину, особенно вход. Сюда вела довольно широкая дорога, которая затем, разветвляясь, расходилась по всему кратеру. Вдоль стен кратера располагались какие-то здания — вероятно, помещения для переработки наркоты.

Здания, про которые я решил, что это казармы, располагались сразу у входа по обе стороны дороги. Казармы были небольшими, но я решил, что стоит посмотреть и на то, что тут у них с внешней стороны кратера. Велев Тону и проводнику из Хеши оставаться на месте, я направился в обход. Снаружи у входа стояли часовые — и все. Я успел увидеть, как из долины выезжало несколько фургонов, которые затем поехали по дороге, ведущей вокруг кратера на юг.

Согласно тому, что мы слышали, долина была государственным центром производства и бесплатного распространения определенного вида продукта, чем должны были быть (но не были) протеиновые цистерны на Каллиболе. По мнению реаттцев, нет нужды в усиленной охране, на мой же хищный взгляд, долина была жирной приманкой, особенно в случае войны. Будь я главнокомандующим Реат-та, я бы расположил здесь целую армию.