Блондинке не требовалось тщательно разглядывать подошедшего. Ни его крепкую фигуру с мощной шеей, ни короткий ежик темных волос, прямой нос, упрямый подбородок, тонкие губы или зеленые, словно затягивающие в болотную трясину, глаза. Даже не удостоив его беглым взглядом, знала — подошедший тот, кого она здесь столь длительное время ждала, упорно отказывая одному навязчивому поклоннику, за другим.

Мимолетная искра ликования вспыхнула в груди всего на миг, но и этого оказалось достаточно, чтобы успокоить тревогу. Пока есть хоть крохи ощущений — она жива, не только снаружи, но и внутри. Более значительного проявления эмоций после стольких веков и ждать не приходилось.

Не тратя времени на ответ, девушка прищурилась и окинула брюнета многообещающим взглядом, улыбнулась уголками губ и слегка кивнула, прекрасно зная, как такие ненавязчивые знаки внимания действуют на тех, кто привык называть себя сильными мира сего. И, конечно же, не ошиблась.

Мужчина хмыкнул, жестом подозвав бармена, заказал ей мартини, а себе двойную порцию виски.

«Предсказуемо, — мысленно отметила девушка. — И скучно».

— Стас, — обдав ее шею горячим дыханием, представился мужчина.

«Знаю, — предвкушающе улыбнулась про себя блондинка. — Наслышана».

— Ты не скажешь, как тебя зовут? — притворно изумился Стас. — Или мне угадать?

— Мое имя тебе ничего не даст, — пригубив мартини, отмахнулась она. Но заметив недовольный прищур мужчины, пошла на уступку. — Пусть сегодня будет… Кара.

Он кивнул.

— Как скажешь, Кара. Почему такая… девушка, как ты, скучает?

Блондинка одарила мужчину насмешливым взглядом:

— Может, сразу перейдем к сути?

Стасу не удалось скрыть искреннее изумление, что почти мгновенно сменилось откровенным восхищением и чувственным голодом.

— Как скажешь, детка.

Не прошло и трех минут, как они оказались в укромной, затемненной VIP-кабинке, над основным залом. По происшествии четырех минут, уже увлеченно целовались, отдаваясь во власть страсти на кожаном диванчике.

Блондинка извивалась в сильных мужских объятьях, не скрывая стонов. От настойчивых, жадных ласк Стаса она горела, как под натиском огненной стихии. Боги милосердные, а он действительно был хорош в этом деле! И лишь когда мужчина стал нетерпеливо освобождать ее от одежды, поняла — пора останавливаться.

Почти не прилагая усилий, она оттолкнула Стаса и поднялась на ноги, одергивая край платья.

— Что случилось? — прохрипел мужчина, затуманенным взглядом следя за каждым ее движением. — Тебе нравится помедленнее? Вернись, я все исправлю.

Блондинка усмехнулась. В ее глазах поселилось ледяное пламя, которое до этого момента она мастерски скрывала под личиной. Знала, как истинный взор действует. Вот и сейчас Стас ощутимо вздрогнул, взгляд красавицы пробирал холодом до костей.

— Кто ты?

— Кара, — улыбнулась девушка. — Твоя кара.

Выпустив сноп ослепительно белых искр в грудь мужчины, блондинка довольно прищурилась, как сытая кошка. Справедливость восторжествовала. Прошение удовлетворено. Груз неисполненного больше не давил, мешая свободно вдыхать.

Пока Стас корчился в болезненных спазмах, прижимая руки к груди, наивно пытаясь ослабить острую боль, девушка решила прояснить случившееся, огласив приговор:

— С этого момента ты больше не сможешь коснуться ни одну представительницу слабого пола, не испытав при этом жгучую боль ледяного пламени, что поселилось в тебе, — сказала она. — Плотское желание сможешь удовлетворить только с единственной, предназначенной Мойрами. Если конечно отыщешь ее и разглядишь.

— За что? — просипел он, скрипя зубами от накатившей муки.

— За что? — скривилась она, ощущая давно забытую ярость. — Хочешь услышать правду? Так ведь для вас мужчин она всегда звучит банальностью. Стоит ли мне терять время и слова?

— За что? — упрямо поджал губы мужчина.

Блондинка даже поразилась его выдержке. Не каждый, испытывая острую боль, что будет еще сутки преследовать виновного после оглашения приговора, способен разговаривать.

— Хорошо. Ты признан виновным за разбитые сердца сотен женщин, которых использовал, как вещи, а потом выкидывал, точно мусор.

Горькие слезы просительниц, точно яд еще разъедали ее изнутри, а просьбы восстановить справедливость все еще были слишком свежи в памяти.

— Хорошего вечера, Стасик, — промурлыкала блондинка, огладив мужчину по голове, словно нашкодившего пса. — Удачи в поисках. Она тебе понадобится.

Более не оборачиваясь и не обращая внимания на яростные крики в спину, девушка покинула кабинку, а несколько секунд погодя и земной мир, растворившись в портале перехода белыми искрами.

Стоило девушке шагнуть из портала, как вульгарное трикотажное платье на ней чудесным образом сменилось на прозрачное одеяние из белого шифона и шелка. По вкусу богини, которой она служила столько веков подряд.

Обитель справедливости встретила девушку привычным безмолвием и девственной белизной. Как и сотни раз до этого.

Россыпь алмазов в стенах, казалось, вспыхивала ярче, подстраиваясь под ритм шагов блондинки. Словно так молчаливо, но величественно все приветствовало ее… дома.

Немедля и мгновение, девушка направилась в большой зал. Лишь тихое шуршание ткани платья и еле слышные шаги нарушали привычную для этого места тишину. Самостоятельно толкать вылитые из золота двери высотой, как минимум, в рост пяти человек, не пришлось. Они без посторонней помощи плавно распахнулись, давая понять, что ее ждут.

— Моя госпожа, — склонилась девушка в поклоне, только переступив порог. — Приговоренные наказаны. Справедливость свершилась.

Даже не поднимая глаз, блондинка до мельчайших подробностей знала, что именно могла увидеть. Зал, утопающий в роскоши, застывшие в воздухе мерцающие кристаллы вместо сотен свечей, богиню, величественно восседающую на троне, молчаливую прислугу, расчесывающую роскошные, цвета насыщенной меди, волосы Адрастеи.

— Ты задержалась, дитя мое, — прозвучал мелодичный, словно перезвон сотен колокольчиков, голос. — Подойди.

— В земном мире время идет иначе, — повинилась девушка, мысленно проклиная Стаса, на наказание которого потратила столько драгоценных часов. Не смея ослушаться, она быстро приблизилась к трону и смиренно присела у него. — Прошу простить за ожидание.

— Дай мне увидеть, — госпожа одарила девушку нежным, как дуновение ветерка, прикосновением, пропуская сквозь пальцы прядь ее белоснежных волос. — Последнее задание.

Она на долю секунды замешкалась, недоумевая о столь дивном выборе Адрастеи, но полюбопытствовать не решилась.

Внутренне содрогаясь в ожидании того, что неминуемо должно было произойти, она безропотно оголила грудь, приспустив невесомую ткань платья.

Прежде чем применить прикосновение истины, богиня огладила ключицы девушки, вызвав дрожь, несколько помедлила лаская кончиками пальцев бледную кожу, и только потом приложила ладонь, надавливая на кристалл справедливости в яремной впадине.

Острая боль прошила тело девушки от макушки и до кончиков пят. Кристалл вспыхнул слепящим светом, перед глазами блондинки промелькнули события недавнего прошлого. Всего несколько секунд хватило, чтобы Адрастея отдернула руку, точно обожглась:

— Ты назвала приговоренному свое истинное имя?! Зачем?

Девушка и сама искала ответ на этот вопрос, поэтому просто стыдливо потупилась:

— Он все равно не запомнит его.

— С чего ты взяла?

— У таких, как он, плохая память на женские имена.

Адрастея замолчала. Не поднимая головы Кара чувствовала ее изучающий взгляд, что, казалось, способен был в секунде выпотрошить душу.

— Тебе понравился приговоренный?

— Что?! — вскинулась в ужасе блондинка. — Нет!

Богиня снисходительно позволила девушке встать и немного отойти в сторону, чем Кара поспешила воспользоваться.

— Хорошо, — кивнула Адрастея. — Ты не должна забывать, что главное для нимфы справедливости — беспристрастность. А беспристрастие невозможно при познании телесной страсти.