— Повторить? Или я что-то услышу?

Поскуливая и с опаской поглядывая на Юлдашева, Патефон пересказал то, что ему было известно от Слоника, потому что сам тот говорить не мог из-за отчаянной икоты.

— Значит, товар поставили две женщины дяде Вове, которого увезли люди Корнея. А сам Корней, выходит, облизнулся. Что же он, со всей своей кодлой с двумя бабами справиться не мог? — удивился, подводя итог, Юлдашев. — Не было с женщинами крепкого парня, коротко стриженного, рыжеватого, с косым шрамом на подбородке?

Патефон беспомощно развел руками и оглянулся на Слоника, которого сотрясала сильнейшая икота. Он попытался что-то сказать, но его замучил очередной приступ икоты, он, взвизгивая, закашлялся и вместо ответа отрицательно замотал головой.

— Очень выразительно, — одобрил Юлдашев, перебирая на столе пакетики с расфасованным наркотиком. — Здесь все пакетики из этой партии?

— Нет, — отозвался Патефон. — Здесь и наш товар.

— Это интересно, — оживился бывший майор. — Тогда, господа, сыграем в офицерскую рулетку. Быстро все сели за стол.

Его бойцы подтолкнули к столу Мистера Фиша, Слоника и Патефона, которые уселись с опаской на стулья, выжидающе глядя на Юлдашева, который быстро перемешал на столе пакетики и широким жестом предложил сидевшим за столом:

— Прошу вас, господа, угощайтесь.

— Я не употребляю порошки, — попытался отказаться Мистер Фиш.

— Ну, Мистер Фиш, не все же других гробить, нужно когда-то и самому начинать. Ничего, это, как и учиться, никогда не поздно, — оскалился Юлдашев. — Быстро выбирайте каждый по пакетику. Это ваш шанс. Повезет, кто-то останется жив. Не возьмете, умрете без кайфа. Если же в пакетике окажется настоящий наркотик — тому счастье, он будет жить. Даю слово, а я хозяин своего слова. Ну?

Трясущимися руками потянулись Слоник, Мистер Фиш и Патефон к пакетикам. Долго целились, всматривались, потом хватали пакетик и прижимали его перед собой ладонью.

— Ну что же вы, господа? — спросил Юлдашев, когда они разобрали пакетики. — Угощайтесь, смелее.

Все так же дрожащими руками развернули пакетики и нерешительно, с выражением ужаса на лице сидели, глядя на лежащий перед ними порошок, не решаясь попробовать его.

— Мне некогда ждать, — поторопил Юлдашев. — Или вы приступаете, или мои люди приступают. Выбирайте.

Патефон быстро и неумело перекрестился, наклонился над пакетиком и быстро несколько раз понюхал порошок, от волнения, или специально, сдув большую часть его на стол.

— Так дело не пойдет, — цокнул языком бывший майор. — Быстро все вылизывай! И не нюхать, всем лизать. И быстро.

Патефон, дрожа от страха, облизал стол вокруг пакетика, а Слоник и Мистер Фиш лизали порошок из своих пакетиков. Потом они выпрямились с белыми лицами. Юлдашев с интересом смотрел на них. Патефон попытался улыбнуться, подмигнул Слонику, и тут же лицо его свела судорога, он открыл рот, но из груди не вырвалось ни звука, глаза остекленели, и он молча повалился грудью на стол. Слоник в ужасе вскочил из-за стола, опрокинув стул, бросился в коридор, но сделав два шага остановился, схватился руками за грудь и упал на бок, нелепо подвернув под себя руку.

Мистер Фиш с ужасом наблюдал за ними. А за Мистером Фишем наблюдал Юлдашев. Тот сидел, покрытый липким потом, держался за сердце, и губы у него тряслись, что-то бормоча. Прошло минут пять, с ним ничего не происходило. Лицо его просветлело, на щеки вернулся румянец. Он открыл глаза и и заискивающе улыбнулся смотревшему на него Юлдашеву.

— Я пойду? — попытался встать из-за стола Мистер Фиш.

— С ума сошел? — поднял брови Юлдашев. — А доедать кто будет?

— Ты же обещал, ты сказал, что ты хозяин своего слова!

— Естественно, — серьезно кивнул Юлдашев. — Я хозяин своего слова. Хочу, даю, хочу, беру обратно. Ешь, тварь. Или ты хочешь умереть по-другому?

Следующий порошок оказался из партии, которую подобрал на Цветном бульваре незадачливый Слоник…

— Где деньги?! — выкрикнули мы с Галей в лицо друг другу, невольно оба отшатнувшись от этих слов, прозвучавших одновременно.

— Зачем тебе понадобились мои деньги? — удивился я, улыбнувшись ей в лицо. — Тебе что, мало того, что ты украла у своих друзей?

Ее левую руку я с большим трудом успел перехватить в воздухе, иначе бы мне грозила увесистая оплеуха.

— А это ещё что значит?! — возмутился я. — Я этого не заслужил!

— А кто же тогда украл все деньги и ещё имеет наглость заявиться и требовать их у меня?! — выкрикнула Галя со слезами в голосе. — Кто набил наши сумки всякой дрянью, а мы, как последние идиоты, таскали эти сумки на себе, думая, что в них деньги. Мы рисковали и платили жизнями для того, чтобы тебе досталось все. Ты просто использовал нас. Использовал безжалостно и жестоко! Это из-за тебя мы все разошлись и перессорились!

— Это не из-за меня, — устало возразил я. — Это из-за денег. Ты знаешь, что погиб Сергей?

— Боже мой! — тихо воскликнула Галя.

— И ещё погибла моя жена, — для чего-то добавил я.

— Как это все страшно, — прошептала Галя, опуская пистолет. — А где Ирина? Ты не знаешь? И откуда появилась твоя жена?

Я заметил, что она разглядывает меня с недоумением и плохо скрытой обидой.

— Ты что, не узнаешь меня? — спросил я.

— Ты видел Ирину? — повторила свой вопрос Галя.

— Свою жену пригласил я сам, я хотел уехать вместе с ней, — невпопад ответил я, думая о своем. — А Ирину я видел, ты же сама бросила её, оставив с Сергеем, они поссорились, потом Ирина нашла случайно меня…

— Как это она случайно нашла тебя в Москве? — иронично спросила Галя.

— Это долго объяснять, — устало махнул я рукой. — Можешь думать так, как тебе удобнее. Но она нашла меня случайно, помогла мне выбраться из передряги, потом мы с ней попали в засаду, Леонтий Карлович погиб, который помог нам с ней уйти. Иру, кажется, ранили. Больше я её не видел. А Сергей пришел в дом в Старосадском, требовал деньги у меня, там же нас накрыл майор и убил Серегу, потом я убежал…

На этом я закончил свой сбивчивый рассказ.

— Где твоя сумка? — удивилась Галя. — Где твои деньги? Бандиты отобрали их у тебя? Ты отдал сумку майору?

— В сумке не было денег, — сознался я. — В сумке были книги и кирпич, все то же самое, что и у вас в сумках.

— И ты знал об этом и таскал на себе эту сумку набитую кирпичами?! ахнула Галя. — Знал, и ничего никому не сказал!

— Знал, — сознался я. — Только не мог же я говорить об этом тому, кто украл все деньги. Я сильно рисковал бы.

— Тогда ты знаешь, кто украл деньги и где они спрятаны.

— До того, как я пришел к тебе, я думал, что знаю, где лежат деньги. И думал, что знаю, кто их украл, — сказал я, и опустился прямо на пол. Потому что перед глазами опять поплыло, и в голове все перемешалось.

Галя помогла мне подняться, и отвела в комнату. Потом заставила меня опустить комбинезон, снять рубаху и осмотрела рану.

— Нужно срочно вытащить пулю, — нахмурилась она, осмотрев меня. — У тебя сильное воспаление. Это может закончиться очень плохо.

— Я знаю, но к какому врачу я пойду? Тем более, с пулевым ранением. Меня сразу же сдадут ментам. Постой, у тебя есть толстые вязальные спицы?

— Я видела где-то у бабушки, — недоуменно начала Галя, не понимая, что мне нужно, и тут же переменилась в лице. — Я не стану делать это!

— Станешь, — жестко возразил я. — Кроме тебя некому…

— Почему некому? — спросил за моей спиной знакомый голос. — Есть желающие.

Я напрягся, а Галины глаза смеялись. Голос принадлежал Ирине. Не веря, я обернулся и неожиданно для себя прижал к себе смущенную Ирину и поцеловал её в щеку. Я был страшно рад, что она жива и выбралась из той заварухи невредимой.

Ира была немного смущена, но высвободиться из моих объятий не спешила и в глазах у нее, после того, как я отпустил её, было легкое смущение и в то же время тихая радость и надежда. Я смущенно обернулся и встретился с глазами Гали, в которых грохотали, сталкиваясь, айсберги Антарктиды.