— Слоник, мы кажется круто лажанулись, — с порога заявил Патефон…

Мистер Фиш, вернувшийся домой после сытного обеда в ресторане, сидел в огромном кожаном кресле, и слушал тихую музыку Вивальди, лившуюся из роскошного музыкального центра. В комнате царил полумрак, шторы были приспущены, на маленьком инкрустированном столике с прихотливо изогнутыми ножками стоял на серебряном подносе маленький графин богемского стекла, на треть наполненный ликером. Дымилась маленькая чашка кофе и рядом с ней стояла крохотная рюмка, наполненная до середины тягучей жидкостью.

Это были святые и любимые Альбертом Элоизовичем послеобеденные часы, часы наслаждения музыкой, сладкой полудремой, покоем.

Но на этот раз понежиться ему помешал мелодичный звонок в двери, чему удивился Альберт Элоизович. Он давно уже не принимал гостей. Все его знакомства свелись исключительно к деловым. У него не было просто знакомых. У него не было жены, детей, друзей. У него было много денег и много одиночества. Он не тяготился своим одиночеством. Мистер Фиш, так и не научившийся любить кого-то, полюбил свое одиночество и особенно эти сладкие послеобеденные минуты покоя, в которые его, как правило, никто не тревожил. Если не считать этого назойливого звонка в двери.

— Открой, Лешенька, посмотри, кто там, — проворковал расслабленный Альберт Элоизович, не поднимая век.

Лешенька, двухметровый верзила, во многие двери проходивший только боком, верный цепной пес Мистера Фиша, пошел открывать. Он о чем-то переговорил с посетителями и позвал из прихожей хозяина.

Альберт Элоизович вздохнул, сделал глоток кофе и нашарив под креслом тапки пошел в холл, где его ждал не самый приятный из сюрпризов. В дверях, загораживаемых гигантом Лешенькой, маячили фигуры в камуфляже. Впереди стоял моложавый мужчина со свежей повязкой на глазу, широкоскулый, с тонкими чертами лица, тоненькой ниточкой усов над губой. За ним возвышались два сопровождающих, тоже в камуфляже, габаритами не уступающие Лешеньке.

Быстро оценив обстановку, стараясь не думать о плохом, Альберт Элоизович спросил из-за спины у Лешеньки:

— Чем обязан, господа?

— Мистер Фиш? — вместо ответа спросил в упор моложавый.

— Если вы ко мне, то я — Альберт Элоизович Фишман, — процедил через губу Мистер Фиш.

— Значит, ты нам и нужен, — кивнул Юлдашев, он сделал шаг в сторону и сказал своим бойцам, — освободите проход.

Громадный Лешенька схватился за задний карман, в котором лежал пистолет, но бойцы Юлдашева оказались проворнее, один из них выбросил вперед руку и свалил Лешеньку на пол ударом кулака с кастетом на пальцах. Перепуганный Мистер Фиш бросился в комнату, к телефону, но его легко настиг Юлдашев, подставив ножку. Мистер Фишман упал на пол, он уже понял, что эти люди не из милиции, как он предполагал сначала. Сообразив, что это бандиты, Мистер Фишман заговорил, сидя на ковре:

— Господа, мы с вами договоримся, у меня есть крыша…

— Это меня не волнует, — оборвал его Юлдашев.

— Мужики, я дам денег, — согласно кивнул Мистер Фиш.

— Мужики в колхозе землю пашут, — поморщился Юлдашев. — Что за еврейские штучки, сразу предлагать деньги?

— Я не еврей, — осторожно помотал головой Мистер Фиш.

— Вот за что я не люблю евреев, так это за то, что они никогда в этом не признаются, — вздохнул Юлдашев.

— Я могу показать паспорт! — с трудом поднялся на ноги Мистер Фиш. Там написано, что я — русский.

— Я не знаю, что написано в твоем паспорте, но на морде у тебя написано, что ты еврей. А бьют, как тебе известно, не по паспорту, а по морде. Впрочем, если тебя так волнуют расовые и национальные вопросы, то могу тебе сообщить, что русских я не люблю ещё больше, чем евреев, усмехнулся майор.

— Так что вам от меня нужно? — спросил Мистер Фиш.

— Ты сегодня пустил дешевый товар на рынок? — подойдя к нему вплотную, спросил Юлдашев.

— Какой товар? — попробовал возмутиться Мистер Фиш.

— Ты знаешь, какой, — дернул щекой Юлдашев. — И давай без дураков, мой лимит терпения закончился. Патефон и Слоник — твои люди?

— Я не знаю кто такой Патефон, а вот Слоник мой. Так что из этого?

— Он от тебя торгует?

— Он торгует мой товар, — согласился Мистер Фиш.

— Ты в последние дни покупал дешевый товар?

— Нет, — догадываясь, о чем речь, ответил Мистер Фиш. — Люди Корнея предупреждали, если бы мне предложили, я бы сообщил. Вы от Корнея?

— Это не твое дело, старый дурак. Твое дело отвечать, а не спрашивать. Мог зацепить левый товар твой Слоник?

— Мог, — кивнул Мистер Фиш. — Он новичок и на нем долг.

— Знаешь, где он живет?

— Знаю, конечно.

— Поехали, покажешь дорогу.

— Я лучше позвоню ему и позову сюда, — осторожно предложил Мистер Фиш, боявшийся куда-то ехать с этими страшными людьми.

— Лучше всего для тебя будет, если ты поедешь с нами, и если будешь поменьше выступать. Ты меня понял? — спросил, трогая повязку на глазу, азиат.

— Понял, понял, — закивал Мистер Фиш.

— Тогда шагай, — показал глазами на двери Юлдашев, пропуская его вперед.

Мистер Фиш зашаркал послушно тапочками к дверям, возле лежавшего вниз лицом Лешеньки он нерешительно остановился и попросил:

— Ему нужно помочь.

— Ему уже никто не поможет, — равнодушно посмотрел в глаза Мистеру Фишману Юлдашев.

Мистер Фишман сразу ссутулился, сгорбился, словно из него воздух выпустили, и пошел послушно в двери, уже зная свою дальнейшую судьбу…

Слоник поспешно собирал вещи, Патефон помогал ему, чуть не плача. Слоник непрерывно говорил:

— Вот ведь вляпался, не хотел я за эти дела браться, все деньги. Теперь нужно бежать куда-то. Куда мы побежим? Ни денег, ничего у нас нет. Или менты, или бандиты повяжут. Конченные мы с тобой люди, Патефон…

— Почему же такой молодой человек так рано ставит на себе крест? раздался незнакомый голос.

Слоник вздрогнул и выронил чемодан, который доставал с антресолей. Сам он замахал руками, едва не упав с шаткой табуретки, на которой стоял. К нему подошел мужчина в камуфляжной форме, азиатской наружности, с перевязанным глазом. Он твердой рукой буквально сдернул на пол Слоника. Тот беспомощно огляделся и увидел в дверях унылую и потерянную фигуру своего недавнего работодателя Мистера Фишмана, имевшего совершенно несчастный вид. За его спиной маячила фигура верзилы в камуфляже. Второй верзила за шиворот выкинул из кухни Патефона, который собирал там продукты.

Патефон не устоял на ногах и упал на четвереньки. Не обращая внимания на него, Юлдашев спросил Слоника:

— Где товар?!

— Что? — переспросил ничего не соображающий от страха Слоник.

Бывший майор вместо ответа ударил ногой в лицо встававшего на ноги Патефона, тут же рухнувшего плашмя обратно на пол. И ещё раз ногой ударил сильно в бок. Слоник даже услышал треск сломанных ребер и жуткий вой Патефона.

— Где товар? — ещё раз спросил Юлдашев.

На негнущихся ногах Слоник подошел к серванту и вытащил из тумбочки пакеты и расфасованный товар, выложив все это на стол.

— Это все? — разочарованно спросил бывший майор.

Слоник хотел ответить, но вместо этого звонко икнул и быстро-быстро закивал.

— Плохо, — нахмурился Юлдашев. — Рассказывай, когда, как и у кого купил, или украл товар, мне без разницы, как ты его достал. Мне важно где.

Слоник закивал послушно головой, замахал руками, но на него напала такая сильная икота, что он слова не мог сказать. Он только нервно взвизгивал и икал, до такой степени изнеможения, что у него уже слезы по лицу катились.

Видя бесплодность надежд что-то услышать от него, Юлдашев дал знак поднять на ноги Патефона. Когда его боец сделал это, бывший майор подошел к Патефону и спросил:

— Может быть, ты расскажешь?

Патефон сопел, скривившись и держась руками за бок. Юлдашев покачал головой и резко ударил Патефона прямо по тому месту, которое он зажимал руками. Патефон взвыл и скорчился, присев на корточки. Юлдашев наклонился к нему: