…Когда происходило распределение бойцов по подразделениям, молоденький чернобровый красноармеец два часа ходил за лейтенантом Зуевым, упрашивая «взять в пулеметчики».

— Пулемет весит… — начинал говорить лейтенант, меряя взглядом маленького красноармейца.

— Знаю, шестьдесят шесть килограммов, — быстро подхватывал обрадованный красноармеец. — Это без охлаждающей жидкости…

— То-то и оно, без охлаждающей жидкости. А сколько ты сам весишь? Кто же за тебя, дорогой, пулемет будет перетаскивать? Нет, нет. Не подходишь.

Однако настойчивый красноармеец добился своего. Он был зачислен в пулеметный взвод, которым командовал лейтенант Шемет.

Когда взвод получил приказ об отправке на фронт, лейтенант Шемет сказал:

— Вам, товарищ Малышев, придется остаться. Рост маловат, да и вообще, молодой…

Красноармеец обиделся. Нет, он возмутился. Он даже чуть не заплакал от отчаяния, протестовал, хотел жаловаться. Но оказалось, что лейтенант Шемет… пошутил. Не было причины оставлять Малышева — лучшего бойца-пулеметчика.

С первых же дней учебы он начал удивлять командира и товарищей своей энергией, жадностью к занятиям, терпением и настойчивостью в учебе. Материальную часть станкового пулемета он изучил буквально в несколько дней. Нередко, когда уже время подходило к «отбою», Малышев появлялся перед помощником командира взвода и просил объяснять. Он также не давал покоя своему командиру отделения Митрофанову, «надоедал» командиру взвода, часами возился у пулемета после занятий, собрав вокруг себя бойцов.

А как ждал Малышев первую стрельбу! Он уже ясно представлял себе, как по команде выйдет на огневой рубеж, ляжет у пулемета и хладнокровно возьмется за рукоятки затыльника. Он уже много раз репетировал этот долгожданный момент.

И вот, словно привстав на четвереньках, ожидает его маленький, тяжелый «максим». «Главное — выдержка, — думает Малышев, изготовляясь, — и тогда все будет в порядке». В двухстах метрах стоит грудная мишень. Пулемет заряжен пятью патронами. Время — одна минута — засечено и проходит. Если из пяти всадить четыре патрона — будет «отлично». Это самое малое, что должен сделать Алексей Малышев. Он поднимает предохранитель и нажимает на спусковой рычаг.

Пулемет вздрогнул, на секунду залившись пятипатронной очередью. Все пять пуль впились в центр мишени, одна возле другой.

Все отделение выполнило упражнение. Но лучше остальных стрелял маленький боец-пулеметчик Алексей Малышев.

Пулеметный взвод выходил на тактические занятия, занимал оборону, поддерживал наступление стрелков, совершал переходы. И всюду Малышев восхищал лейтенанта Шемета неутомимостью и исполнительностью. Никто лучше него не умел выбрать огневую позицию, замаскироваться, быстро выдвинуть и подготовить к стрельбе пулемет.

— Он, должно быть, для того и родился, чтоб стать пулеметчиком, — говорил Шемет, выписывая в записной книжке против фамилии Малышева цифру «пять». — Впрочем, он удивительно настойчив, этот «малыш» Малышев. В этом все дело…

…Но вот и закончилась учеба. Поезд мчит тебя к фронту, Алексей Малышев. Предстоят настоящие бои. Приказ товарища Сталина выполнен — ты в совершенстве овладел своим оружием — станковым пулеметом. Ты хочешь стать командиром Красной Армии. Окончится война, и ты снова будешь учиться.

Ты уверен в победе, как уверен в этом весь советский народ. В 1942 году гитлеризму придет конец.

Так бей же ненавистных фашистов, отличный боец-пулеметчик! А пока — счастливый путь!

Патриот Родины. 1942. 3 июня.

С ним прощались на фронте, говорили «до скорой встречи», но, конечно, никто не надеялся на эту встречу. Ранение было исключительно серьезным. Осколки мины повредили обе челюсти, нарушили ткань, обезобразили лицо. У раненого было тяжелое физическое состояние.

Его привезли в госпиталь, где начальником тов. Самойлов, положили в палату челюстно-лицевого отделения. Начальник отделения военврач II ранга Рабинович спокойно сказал:

— Все будет в порядке. Операция, соответствующее лечение, и через некоторое время вы опять будете молодцом. Опять поедете на фронт, не волнуйтесь.

Но чудес на свете не бывает. Эту истину хорошо знал раненый красноармеец. Конечно, он не поверил врачу. Врачи любят успокаивать. Однако оказалось, что здесь, в госпитале, творят чудеса. После операции больному наложили шины, исправили прикус челюстей, произвели косметику лица. Через три месяца удивленные товарищи по подразделению встретили его снова у себя, на фронте. От страшного ранения на лице не осталось следа.

Уже в период Отечественной войны советская медицина в области челюстно-лицевой хирургии добилась новых изумительных результатов. Большую работу с применением новейших методов лечения проводит врач Леонид Миронович Рабинович. Восстановление функции жевательного аппарата, речи и косметика лица — его специальность. Работа очень трудная, требующая больших знаний и опыта.

— При операциях челюстно-лицевой части, — говорит Леонид Миронович, — мы имеем опасных соседей — мозг и дыхательное горло. Нужна величайшая осторожность, чтобы операция и лечение не отразились отрицательно на этих важнейших органах.

Ранения, нанесенные пулями и осколками мин и снарядов, успешно излечиваются в госпитале. Искусство хирургии доведено здесь до совершенства.

У красноармейца Курганского помимо челюсти был поврежден язык. Трети языка недоставало. Курганский лишился дара речи. Врач Рабинович произвел сложную операцию. Применив пересадку ткани, он восполнил дефект. Однако это еще не дало желательных результатов. Отвыкший от обычных движений, язык «не действовал». Курганский по-прежнему не мог говорить. Тогда врач Рабинович ввел физкультуру языка. Перед больным садился физкультурник и заставлял его делать языком различные движения. После ряда таких «физкультурных» упражнений Курганский постепенно снова начал разговаривать. Он уехал на фронт совершенно здоровым человеком и теперь в письмах благодарит врачей и весь обслуживающий персонал госпиталя.

Много интересного есть в работе врачей-хирургов. Оказывается, человек может питаться, не разжимая зубов. Иногда больной после тяжелого ранения некоторое время не имеет возможности действовать челюстями. Для введения пищи имеется специальный поильничек с резиновым отводом. У каждого человека за зубами есть свободное пространство, через которое и вводится пища.

Два — три — четыре месяца требуется для того, чтобы человек с поврежденной челюстью, с искалеченным лицом вновь был здоровым, почти без шрамов и искажений черт лица. Перед нами два фотографических снимка без какой-либо ретуши. На обоих снимках один и тот же человек. На первом снимке — в день поступления в госпиталь, на втором — в день выписки из госпиталя. Губы, щеки, челюсти — все это представляет сплошное кровавое пятно. В таком виде больного привезли сюда. А через два-три месяца он выглядит нормальным человеком, он смеется, показывая два ряда красивых зубов.

В тяжелом труде доктору Рабиновичу помогают доктор Любарская, молодой врач Шарымов, старшая сестра Анисимова, сестра Черноситова, санитарки Жезлова, Кичева и другие. Это им приносят горячие благодарности в письмах, которых так много приходит в госпиталь от бывших больных.

«Я хочу поблагодарить всех работников госпиталя, — пишет тов. Мишкин, — вы приложили все силы, чтобы вылечить меня, вернуть в ряды РККА, чтобы я снова мог защищать родную землю от немецко-фашистских мерзавцев. У вас я нашел заботливый родительский уход, и это помогло мне. За ту боль, которую я пережил, за всю боль, которую переживает наша страна, я жестоко отомщу гитлеровцам».

Коллектив медицинских работников под руководством доктора Рабиновича не только восстанавливает здоровье раненым бойцам, но своей заботой, чутким отношением он олицетворяет ту величайшую любовь, которой окружает своих защитников наша родина, наш советский народ.