— Уж если на «Чкалова», то ко мне, — сказал Кирилыч, — я из тебя, Поля, машиниста высокого класса сделаю. Будешь на месте своего Саши и напишешь ему…

Может быть, старый Кирилыч шутил. Но Полина подумала: если бы, действительно, поступить на «Чкалова» и потом написать Александру! Разве он не будет доволен?

— Хорошо бы, — мечтательно сказала она. — Только это чепуха.

Она — парикмахер, может постричь клиента — полька, бокс, полубокс, каре — что угодно. Может сделать завивку, устроить любую прическу.

— Конечно, можно и в нижнюю команду, — сказала Маруся таким тоном, словно вопрос о работе Полины решен и остается только избрать специальность матроса или масленщика.

Полина поднялась, чтобы идти.

— Завтра иди в отдел кадров, — сказала Маруся. — Но только просись на «Чкалова», а то они пошлют куда-нибудь. Сейчас люди очень нужны.

— Конечно, только на «Чкалова», — сказала Полина и рассмеялась, подумав: «Словно и в самом деле решила».

Когда «Чкалов» пришвартовался, капитана сразу же вызвали в контору пароходства. Рабочий день закончился. В конторе было пусто. Только из комнаты диспетчера доносились телефонные звонки, и дежурный громко кричал, вызывая пристани.

Капитан Катышев приоткрыл дверь в кабинет начальника.

— Заходи, Василий Ильич, — приподняв голову от стола, сказал начальник пароходства. — Я вызывал, и вот по какому делу. Третьего помощника от тебя забираем, а вместо него посылаем одну девушку. Речной техникум окончила.

— То есть как это девушку? Помощником капитана — девушку?

Капитан оторопел. Этого еще недоставало! Хватит того, что у него уже есть одна женщина-матрос.

— Вы шутите, что ли? — капитан приблизился к столу.

— Нет, не шучу. У нее уже на руках предписание. Завтра явится к вам. Да ты не сомневайся, Василий Ильич. Хорошая девушка, отличница.

Однако слово «отличница» не произвело никакого впечатления на капитана.

— На «Чкалове» и так пассажиров хватает, — злобно буркнул он. — Увольте, у меня пароход, а не швейная фабрика.

— Ну, словом, вопрос решен, — сказал начальник, переходя на официальный тон. — Людей нет. Вы должны понимать, время…

Капитан вышел. Настроение его теперь было надолго испорчено. В самом деле, больше тридцати лет плавает по Северной Двине капитан Катышев, много перевидал, но никогда еще не имел своим помощником бабу. Конечно, он слыхал, что женщины летают на самолетах, а на Черном море есть даже женщина-капитан. Но какое дело до этого Катышеву? Потом еще пришлют штурвальных, машинистов, механиков! От этой мысли капитан похолодел. Двинской пароход «Чкалов» ему представился в виде огромной кухни. На корме шипят примуса, на поручнях сохнут пеленки, верхняя палуба уставлена корытами и всякой кухонной утварью, а в капитанской рубке висит и качается люлька.

Капитан выругался и подумал: «Вот если бы эту люльку тебе в кабинет, товарищ начальник пароходства! Тогда бы не стал подшучивать над старыми водниками!»

Если судить по телефонным разговорам Анечки Потемкиной, то Эдисон трудился над своим изобретением только ради удобства назначения свиданий на танцевальных вечерах. У телефона Анечка проводила по крайней мере две трети служебного дня. Остальная треть уходила на воспоминания о вчерашних знакомствах и на работу. Работа заключалась обычно в исправлении ошибок, допущенных Анечкой вчера в балансовых документах.

Все, казалось, шло прекрасно. Анечке нравилось работать в бухгалтерии Речфлота. Это было значительно легче, чем в лесном тресте, в сплавконторе, словом, лучше, чем везде, где только работала Потемкина.

И вдруг Анечку вызывает начальник отдела кадров и говорит:

— Знаете, товарищ Потемкина, вы не соответствуете месту. Так вот, переводим вас на один из пароходов. Людей там не хватает. Поработаете матросом, здоровья у вас хоть отбавляй, энергии тоже. А потом пошлем учиться. Штурманом будете…

Жизнь сразу же потускнела в глазах Анечки. Она вспылила, кричала, потом плакала.

— А если я не пойду? — тихо спросила она.

— Нельзя, закон, судебное дело, — спокойно сказал начальник кадров.

Судиться Анечке не хотелось. Потом, куда она теперь пойдет? Ведь, по совести говоря, ее знают во всех учреждениях и вряд ли примут работать. Ах, почему она не старалась на работе?

Рано утром на пароход «Чкалов» явился с назначением новый матрос Анна Потемкина. Какой ужас! Ей придется мыть палубу, грузить дрова, тянуть канаты. И это на глазах у пассажиров. Целых четыре месяца навигации! И нельзя будет погулять по улице Павлина Виноградова, ежедневно ходить на танцевальную площадку в сад «Динамо».

На нижней палубе на кнехте сидел боцман.

— Кому это отдать? — спросила Анечка, протягивая назначение.

Боцман долго читал бумагу, потом с недоверием посмотрел на Анечку и спросил:

— Неужели к нам матросом?

— Да, — чуть удерживая слезы, ответила Анечка. Она видела, как боцмана удивила ее внешность — лихо натянутый беретик, кургузый пиджачок, подведенные брови. Совсем не рабочая внешность.

— Это что же вас заставило пойти матросом? — участливо и с жалостью спросил боцман.

Анечка, сгорая от стыда и не глядя на боцмана, пробормотала неожиданно даже для себя:

— На практику.

— Ага, значит студентка, — с удовольствием констатировал боцман, набивая махоркой трубку. — Где же вы учитесь, голубушка? В академии, может, в какой?

— Да, в академии, — соврала Анечка (по правде сказать, она туманно представляла, что такое академия), — я, знаете, ее уже окончила.

— Что же это за академия? Капитанская или инженерная? У нас бывали из инженерной, пароходы учатся строить…

Тут Аню осенила блестящая мысль, что так редко с Аней случалось.

…Вчера, возвращаясь домой, Анечка купила целую пачку газет. Конечно, не для того, чтобы читать, а просто завернуть кое-что из одежды, чтобы перейти на пароход. Дома, завертывая свое крепдешиновое платье, Аня вдруг обнаружила, что одна из газет напечатана на иностранном языке. Она развернула газету и вскрикнула от восхищения. С газетного листа на нее смотрела хорошенькая девушка. Кто она такая?

Когда-то, в пятом классе средней школы, Аня изучала английский язык. Ах, почему она тогда не старалась учиться? Аня пыталась прочитать длинную подпись под портретом девушки, но из этого ничего не вышло. Аня не могла перевести ни одного слова. Все же она прочитала имя неизвестной. Ее звали Дженни Уатс. Еще долго билась Аня, надеясь узнать хоть что-нибудь из подписи. И она нашла слово «rolli». Теперь все было понятно. Дженни Уатс — знаменитая киноактриса. На фотографии она заснята при исполнении какой-то роли. И тут Аня заметила на плечах у Дженни застежки комбинезона. Она вспомнила кинофильм «Петер», гараж, Франческу Гааль.

— Ты только играешь эту роль, — с горечью и завистью подумала Аня, — а мне придется в жизни так работать…

Она вырезала портрет Дженни Уатс и уложила в чемодан. Может быть, кто-нибудь переведет все, что написано в газете о знаменитой актрисе.

И вот сейчас на палубе «Чкалова» дерзкая мысль пришла в голову Ане.

— Нет, академия не инженерная, а киноакадемия, — ответила она на вопрос боцмана.

Боцман вытаращил глаза и помахал рукой, чтобы развеять облако дыма, выпущенное им из трубки. Он никак не мог сообразить, какое отношение имеет кино к товаро-пассажирскому пароходу «Чкалов». К тому же он что-то не слыхал о такой академии.

Но Анечка уже торопливо разъясняла ему:

— Видите ли, я должна исполнять в одном кинофильме роль матроса. Так вот, перед тем как сниматься, я специально хочу поработать, познакомиться, чтобы войти получше в роль. Понимаете?

— Как же не понять, — согласился боцман, — это, значит, вроде репетицию у нас будете проделывать?

— Вот-вот, вроде репетиции, — сказала Аня, и от своей выдумки ей стало необычайно весело.

Вскоре вся команда знала, что на пароход поступила матросом киноактриса Потемкина.