Добро бы он хоть задумался или поколебался. А то ответил.

— Да, поставлю. Поставил.

— И решил, надеюсь, логично?

— И логику тоже к черту. Не смей целить.

Я открыла рот, да так и осталась, с открытым.

Скажем прямо, этой фразой он ухлопал все мои аргументы. Да и меня саму почти ухлопал тоже.

Веслав умел разочаровывать людей, но на этот раз он меня привел в ужас. Потому что это были не красивые слова влюбленного вроде «я готов променять весь этот мир на тебя». Это было реальное решение. Страшное именно тем, что передо мной стоял тот, кто настроился проводить его в жизнь.

— Я решила иначе, — наконец выговорила я, когда поняла, что эмоции все равно словами не выразить. — Я не хочу, чтобы он умер из-за моего бездействия.

Следующая фраза меня тоже не обрадовала.

— А твоего мнения здесь никто и не спрашивает.

— Вот как, значит? — я сделала еще шаг назад и натолкнулась на кровать Тео. — Стало быть, тебе все равно, чего я хочу?

— В данной ситуации — да.

— Не хочу показаться навязчивым, но никто не хочет спросить моего мнения? — осведомился Тео.

— Ты вообще не влезай! — рыкнул алхимик так, как если бы Тео был сторонним лицом.

Это замечательно совпало с моей следующей фразой:

— В таком случае мне все равно, чего хочешь ты, — и с движением, когда я приняла исходную позицию для целения.

И дождалась фразы, которую угадывала.

— Если попробуешь сделать это — ты услышишь мой приказ, как Поводыря.

А Веслав получил ответ, который мог объясняться только логикой обиженной женщины:

— Если попробуешь мне приказать — я нарушу приказ, клянусь. Надеюсь, что моя смерть тебя развеселит.

Если это его и сбило с толку, то очень ненадолго.

— У меня есть другие средства заставить тебя…

— Попробуй.

Надеюсь, что я произнесла это достаточно угрожающим тоном. Понятия не имею, чем это могло бы кончиться, но прежде, чем наши с Веславом дрязги перешли в открытое противостояние, Тео вмешался в очередной раз:

— Веслав… пусть попробует. Едва ли ей это навредит.

Веслав нахмурился, но уже через секунду совершил разрешающий жест. Так просто! Но пока он не передумал — стоит попытаться. Тем более, что мои руки уже лежали, как надо.

Наконец-то можно уме… гм, исцелить спокойно.

— Ольга, — ну да, как же, спокойно, если пациент — этот архивариус. — Вы хотите пожертвовать собой, я ценю это. Но вы не спросили меня, приму ли я от вас такую жертву.

— Тео, да замолчи, наконец! — простонала я, погружаясь в целение.

Я сказала — погружаясь! Туда внутрь, в целение, тьфу ты, да просто увидеть болезнь! Стоп, я ее вижу, точнее, вижу, что осталось от организма Теодора, а теперь целение… э-эй! Целение!

Но меня словно выталкивало на поверхность из толщи воды. Меня не принимали. Отвергали. Я пробовала опять и опять, а силы оставались при мне, а Теодору не становилось лучше.

— Оля, — тихо позвал вдруг алхимик. — Оставь, не мучай его. Он — источник. Энергетический донор: может только отдавать. Вот почему Ыгх отказалась попробовать.

Он подошел и осторожно разорвал контакт моих рук с телом Тео. Тот невозмутимо скалился в потолок, и в глазах было что-то вроде насмешки. Словом, теперь его выражение лица смотрелось почти гармонично.

Джипс, поздравляю, вы сволочь. Раньше не мог сказать?

— Ыгх отказалась?..

— Мы с ней связались в первый же день. Она ответила одной фразой: «С ним не пройдет». Теперь ясно. Он не может взять ни капли чужих сил, а если это сопровождается такой жертвой — тем более.

Возражать хотелось, но не получилось. Это было в духе Тео.

Самым сложным теперь будет отвернуться так, чтобы ни один из них не увидел моих слез.

— Ты иди, — сказала я наконец, — а я еще побуду. Не буду пробовать, не бойся.

— Я не боюсь, — ну да, конечно. Он же видел, чем кончилась попытка.

У двери Веслав замер и уже почти обернулся, чтобы что-то сказать, но махнул рукой и вышел. Я вернулась к постели Тео — и получила еще один сюрприз вдобавок ко всем событиям нынешней чудесной ночи.

Архивариус улыбался. Глазами. Вид у него был совершенно истерзанный — я основательно навредила своими попытками целения — но улыбка человека, который нашел единственное верное решение, была. Нужно ли говорить, что улыбка сейчас и на этом лице была такой жуткой, что мне захотелось погнаться за Веславом и попросить у него что-нибудь… чтобы не видеть этого. Не яд, нет. Но какую-нибудь модификацию «Верного глаза» — вполне.

— Что, Тео?

— Ыгх, — одними губами. — Наверное, вы поняли тоже? Это выход… Нужно было… с самого начала, а теперь обязательно… понимаете? Теперь это будет обязательно…

Я понимала. Дьявольски беспощадная логика этого мира, мира-алхимика… чтоб ей провалиться. Возразить на эти слова было нечего, разбудить Эдмуса, может, у него есть доводы… У меня — один, слабенький:

— Тео, это ведь наверняка тебя убьет.

От сочувствия в его глазах стало только тяжелее. Я села у его изголовья, не стараясь больше сдерживать или прятать слез — пусть себе текут, я же водный стихийник — я угадала его следующую фразу еще до того, как услышала ее — едва слышный, угасающий шепот.

— Смерти не нужно бояться, Оля. Даже если это не твоя смерть.

И с самого начала, когда я еще кралась сюда по коридорам, я знала, что отвечу на это:

— Я не боюсь ее. В наш первый призыв мы даже подружились… — лирическое выражение грусти на физиономии бога Тано пришлось бы очень даже к месту и ко времени в этой комнате. — Я только не хочу, чтобы ты ушел раньше времени.

Но что мне делать, если времени у него с самого начала было — кот наплакал, и он сам отобрал у себя последние дни или недели?

Что делать? Не ждать, пока тебя начнет успокаивать умирающий человек, Ольга Вересьева. Не прятаться за стены и за спины. Этот мир продиктовал свое решение, осталось уточнить расклад:

— Позвать Ыгх?

— Позови, — он впервые обратился ко мне на «ты». И следующий вопрос тоже угадал совершенно точно: — Виола тоже должна будет присутствовать.

— Еще что-нибудь?

— Оля… как можно скорее.

Найти бы сейчас Эдмуса, да и задать вопрос: а зачем я вообще сегодня сюда пришла? Чтобы услышать эти слова? Кивнуть в ответ на них головой, а потом пойти и забиться в уголок, потому что я никуда сейчас не пойду, и никого звать не буду, и никакой Ыгх…

Я кивнула, поднялась, вытирая слезы дошла до двери, вышла в коридор и обнаружила, что будить никого не понадобится. Вся Дружина была в сборе, все с одинаковыми вопросительными физиономиями, сна — ни в одном глазу, ни единого проблеска надежды в глазах — даже у Йехара.

Доброго утра или ночи я не пожелала никому. Я уже вообще настроилась отделаться парой нейтральных фраз, когда заговорил Веслав:

— Он сказал?

— Что?

— Насчет Ыгх. Просил ее вызвать?

Отрицать было глупо, я кивнула, и тут же увидели, как мимолетными кивками обменялись два названных брата. Понятно. Веслав не просто так помянул нашу жабу, а чтобы навести Тео на нужную мысль.

Но сердиться на алхимика у меня уже не было сил. В конце концов, когда-то и ему нужно подумать о всеобщем благе, и спасибо еще, что у него нашлось на это мужество… или хватило подлости, тут как посмотреть.

— Кто будет принимающим?

— Виола.

Триаморфиня, которая тоже наверняка была в курсе, слегка вздрогнула и заметила:

— Может, лучше девочку? С ней у них совместимость получше.

— Оговаривалось, — буркнул Веслав. — Ребенок может такого и не выдержать.

— У меня же натура нестабильная. Неизвестно что получиться может, да и ладим мы с ним…

— Неизвестно что получится в любом случае, — поучительно вмешался Эдмус. — И потом, разве это вы с ним плохо ладите? Это ты с ним плохо ладишь, а он-то с тобой как раз прекрасно.

— И сквазано же тебе — ты его настквавник! — гневно оборвал голос с лягушачьим акцентом. Мгновенно стало ясно, что, вернее, кто скрывается в дорожной сумке Йехара и зачем он эту сумку вообще принес. — Ну, или хоть тот, кто ему нос расшибает, это тоже довольно близко… долго я буду сидеть в этих гнилых тряпках? Бедная я, несчастная, и квакого же я на такое согласилась?!