— Останься, красавчик! Я научу тебя целоваться по-настоящему!

Виола первой заметила, что в голосе универсального морфа незаметно особых, «жабьих» обертонов и поинтересовалась:

— В кого она превратилась?

Но Мандрил только затряс головой, как очень пожилой и очень пьяный плясун, и не ответил. Впрочем, он все время как-то странно вздрагивал при виде Эдмуса. Йехар утешил Мандрила на свой лад, показав «приемчик».

— Берешь огненный меч, — со спокойным видом пояснял рыцарь, показывая все это на примере Глэриона, — извлекаешь его из ножен и с размаху бьешь противника в живот… очень действенно. Понятно или еще раз показать?

Мандрил даже не нашелся, что сказать. Хотя возможно, что его просто деморализовал поцелуй.

После этого Ыгх раскололась, провозгласив торжественное: «Три дня!» — и ахтунг на базе усилился, потому что нужно было уложиться в конкретные сроки.

Йехар был занят по самое «никуда» и по самое «не могу» тоже. Он консультировался со всеми, а в основном с аномалами из секторов А и Б. Тем, кто мнил себя активистами и обитал в секторе «Г» («герои») приходилось отлавливать странника самим, да так, чтобы не попасть под горячую руку. Крувинч как-то слишком яро заявил несогласие с каким-то оборонительным планом — и целый день отирался у медиков с большущей шишкой на лбу. Карающая десница рыцаря даже в момент запала не знала промаха.

Чаще всего Йехар расспрашивал Ыгх, пытаясь выяснить у нее, сколько у нас будет противников и каковы способности каждого из них. С каждым часом на лицо рыцаря набегала тень. По словам Ыгх выходило, что бульзавры — были экспериментальными образцами, а на большинство с-типов действует только одно: магия, против которой они были созданы.

Стало быть, как раз то, что у нас было в недостатке, потому что Виола, хоть и взялась опять за тренировки Тео, не стеснялась пояснять всем и каждому, насколько безнадежным делом занимается. Заставить Тео призвать стихию — это было страшно, но вот заставить его сотворить стихию…

В общем, одно другого не лучше, и я совсем задергалась, в очередной раз возвращать носу архивариуса правильную форму.

Ну, правда, как источник магии еще был Веслав.

Не как Повелитель Тени. Как алхимик. И он мог сколько угодно твердить, что в алхимии нет магии, что она основана на знании формул и на расчете — ведь почему-то же алхимиками становятся только маги, которые отреклись от стихий? Никак не люди. А значит, его эликсиры действительно могли сработать, вот только творить здесь эликсиры было практически не из чего.

Веслав и до этого пребывал в очень плохом настроении, а с этой подготовкой оно перешло все границы. Он не спал, как сообщила лазутчица Ыгх. Питался тем, что оставляли у его двери, что бы это ни было. На второй день Подготовки Эдмус смеха ради оставил на тарелке кусок сырой печени одного из дохлых бульзавров. Через час кусок исчез, а появилась пустая тарелка, по которой кровью было выведено: «МАЛО СОЛИ». Затошнило даже спирита.

Вторжения Веслав не приветствовал настолько, что мы и не пытались, даже мне пришлось лечиться от легкой простуды у местных медиков. Хотя рассказы Ыгх разжигали всяческую жалость:

— Сидит там такой бе-е-е-едный… Глаза в одну точку-у-у… под руками листики набросаны, колбы валяются… Кто-о-о бы его расшевелил горячим поцелу-у-уем…

Я не выдержала и запустила в морфиню холодовой удар, слишком слабый для того, чтобы жаба могла его почувствовать. Ыгх показала мне длинный, почти как у спирита, язык, и ускакала из переходника.

Или из комнаты, куда я не так давно почти переселилась. Дело в том, что для меня не нашлось дела, поэтому Йехар просто сказал: «Ассистируй Веславу» — и смотался, пока я не попыталась оставить базу без руководства в такие трудные времена.

Ассистировать тому, кто не показывается на свет и кому вообще не нужны помощники! Как будто я не могла заниматься ничем другим, например, вместе с Офпроцем уговаривать детей и женщин аномалов эвакуироваться из опасной зоны. А то, похоже, у папы Виолы переговоры идут не очень хорошо. Еще бы, у него на одно слово — две затяжки, а женщины так пока и не соглашаются. Или я могла бы сидеть с Шуккой, хотя девочка впала в какое-то странное оцепенение, произносит обрывки формул, идей и требует, чтобы ее оставили в покое, потому что «я не маленькая и мне не нужны сиделки».

Или вот… да что угодно, только бы не сидеть в этом переходнике и не ждать, уставившись на дверь алхимика, пока появится он сам или Эдмус, или Ыгх, которая со спиритом отлично спелась… впрочем, сегодня я дождалась Ыгх, заслала ее к алхимику как лазутчика по здешним вентиляционным отверстиям — и получила известия о том, что Весл по крайней мере жив.

Было похоже, что остатки моего дня пройдут в молчаливом попеременном созерцании то двери, то Справочника Стандартных Ситуаций. Я уже почти смирилась с судьбой, даже ручки на груди сложила, как покойничек, держа при этом в них книжку. Этим я изрядно удивила вошедшего Тео.

— Что-то не так… э… Оля?

Нет-нет-нет. Только не опять. Я со стоном начала приподниматься со своего места.

— У вас что-нибудь болит? — тут же справился Теодор.

— Только не говори, что ты опять…

— Я? О! Нет, сегодня моей внешности не требуется корректировка, — Тео рассеянно ощупал нос и уселся на соседний стул, непонятно для кого предназначенный. — Просто мне пришлось кое-что услышать.

— И как?

— Я — неудачный плод генетических экспериментов, который непонятно как обогнал по тупости не только Бо, а еще и пантеру, которую контролирует Бо… — архивариус поднял глаза в потолок и припомнил: — И да, я могу меньше походить на мужчину, только если обрядить меня в розовое платьице и произвести некие операции, о которых я, пожалуй, умолчу. Нет, Виола описала их подробно, но говорила, на мой взгляд, слишком мечтательно.

У меня хватило совести покраснеть и захлопнуть справочник. Скоро я сама срастусь с этими страницами, и уж если говорить честно, ничего не может бесить так, как нулевые результаты. Или как ожидание. И двойные шуточки Эдмуса и Ыгх почему-то совсем не помогают.

— Она просто…

Я вдруг заметила, что архивариус улыбается и поняла, что никого оправдывать или успокаивать не требуется. Мне тут же и расхотелось.

— Ты что-то не очень расстроен.

— Я десять лет работал в Конторе, и все эти годы мои коллеги каждый день сообщали мне нечто в подобной форме. Не думаю, что так уж плохо, когда тебя считают неудачником только потому, что ты умеешь убивать хуже, чем другие.

Мимо со свистом пронеслись два Эдмуса — Ыгх наконец нашла для себя новую форму. Судя по пируэтам, которые они со спиритом выписывали под потолком — еще и летать научилась. Наверное, завербовала Эдмуса, чтобы вместе расшевелить Веслава. Главное, чтобы они сами живы остались, убьет ведь за милую душу! Он и одного-то спирита переносит с трудом.

— У Виолы нервы не на месте из-за этого боя. Да и просто так… ее не было здесь три года, и за это время ее мир превратился в…

— Не могу сказать, что за три года многое изменилось, — пожал плечами Тео. — Может быть, всё не так плохо, как мы думаем — мы ведь не можем видеть каждого из людей. Или узнать, о чем думают они.

Он помолчал и прибавил:

— Даже если Йехар прав, и наш мир склонился к равнодушию — разве это можно исправить?

Здесь Тео с замечательной ясностью озвучил то, что не давало спать Дружине все последнее время. И смущенно замолчал, когда увидел, как вытянулось у меня лицо.

— Простите.

Я отмахнулась и в тридцатый раз принялась выпихивать из себя слова, которые уже приелись всем вокруг.

— Тео. Ты — источник магии этого мира. Если кто-то что-то сможет сделать — это…

— Это не так, — мягко возразил архивариус. — Не думаю, что я могу…

Тоже в тридцатый раз. Хотя теперь он прибавил кое-что еще.

— Ведь по вашей теории выходит, что какие-то силы — умолчим об их природе — наделили меня этими способностями для чего-то.