Тео не улыбался и бледнел с ним за компанию, похоже, зловредный дух подпитывался силами еще и от него. В обморок почему-то не падал, хотя как раз теперь это было бы как нельзя более кстати.
Зато Веслав был на грани обморока. Повелитель Тени выглядел так, будто силы тянули и из него, будто это из его вен выпивали последние капли крови, и его придушенный шепот тоже был знакомым:
— Только не она… не она… не она…
Точно так же алхимик когда-то повторял в полубессознательном состоянии: «Закройте ее… закройте…»
— Только не она, — прошептал и Йехар, который тоже что-то понял.
Я хотела сказать то же самое, но попросту онемела.
Из воздуха медленно начала возникать многотонная гранитная плита, исчерченная древними символами.
Она.
Трава почему-то перестала шелестеть. Холодное, гробовое молчание установилось на поляне щелчком, и мне показалось так странно: звуки замолкли, а краски и запахи как будто стали резче в этот момент. Под нашими ногами благоухали только что проросшие травы, удивленно сияли свежими лепестками цветы… и Книга Миров — монолитная, давящая, посреди этой поляны вырисовывалась таким чудовищным диссонансом, что мы забыли дышать.
Синон, который почти совершенно поблек, не переставая улыбаться, бережно подтолкнул Тео к Книге, протянул его руку так, чтобы пальцы источника мира касались холодного гранита.
— Не смотри на нее!!! — это взорвалась криком Виола, и вслух, и в мыслях, но сделала она это с крошечным, нелепым опозданием: рука Теодора безвольно качнулась вперед и легла на гранитную страницу. Одна, потом другая.
И на лице Книжника вспыхнули отсветы древних символов.
— Скотина, — процедила триаморфиня, конечно, не по отношению к Тео. Она сделала шаг вперед с явным намерением оторвать своего ученика от Книги, но ее удержал Веслав.
— Это его убьет, — сказал он просто. Ничего больше пояснять не стал, но прозвучало донельзя веско: у триаморфини опустились руки. Но я не смолчала:
— А то, что он сейчас увидит — нет?!
Вот опять то же самое: как только я к нему обращаюсь, он старательно отворачивается или хоть глаза отводит.
— Мы не знаем, что он там видит.
— А что, там может быть что-то приятное? — не к месту влез Эдмус. — Так от приятного улыбаются!
В лицо дунул холодный ветер и растрепал волосы. Там, у Книги, Тео только что задохнулся, как от резкого удара под дых… и еще одного… и еще… Потом из глаз по щекам библиотекаря медленно поползли багровые дорожки — это всего лишь выходил «Верный глаз», эликсир не вынес такого выброса магии — но смотрелось чудовищно.
А потом начало темнеть, и мы все обернулись сперва к Веславу — он качнул головой — потом уставились в небо.
Как раз вовремя, чтобы увидеть первую вспышку молнии. Небо было обложено тяжелыми свинцовыми тучами, которые не собирались воедино, а формировались прямо из ниоткуда, хотя, если присмотреться, можно было различить в небе, на земле, везде, ту самую золотистую дымку…
— Он увидит свой мир таким, каков он есть, — сообщил нам довольный голос призрака. Синон с откровенным удовлетворением созерцал дело рук своих. — Каждую каплю ненависти и равнодушия, жажду крови, отравленные моря, он заглянет в каждую душу, он увидит…
— Это убьет его! — повторила Виола.
— Нет! — звенящим от полноты чувств голосом ответил наставник Синона. Ему приходилось кричать, потому что раскаты грома раздавались теперь непрерывно. — Нет, не убьет! Но я бы на вашем месте не радовался бы этому!
Фигура Тео неожиданно полыхнула обжигающим пламенем — это загорелся воздух вокруг него и Книги Миров. Теперь даже если мы и хотели — не смогли бы разъединить их. Лица библиотекаря больше не было видно, но на поляне становилось все темнее, молнии сверкали все чаще, а потом на землю опять упали капли дождя.
Только не такого, каким он был четверть часа назад. Это был холодный косой ливень, от которого не спас не то что «Зонтик», а даже стандартный водный щит, мы вымокли до нитки, и только сквозь пелену дождя видели, как огненное кольцо сменилось ледяным, потом Теодора словно заковало в металл…
Мы не сразу поняли, что Веслав кричит что-то, и только потом вслушались — и ужаснулись:
— Я могу ударить! Сейчас! Пока еще не поздно, иначе мы получим Черного Книжника!
Чернокнижник. Прелестный комплект вкупе с Повелителем Тени. Но голос Йехара прозвучал категорично:
— Нет!
В лицо и грудь ударило ветром. Виола попыталась выставить щит, но нас все равно чуть не снесло с поляны, и только Синон стоял на том же самом месте, не прикрываясь от дождя, не двигаясь, улыбаясь…
— Йехар! Нужно бить!
— Не смей!
Земля заходила ходуном под ногами. Дождь стих, и молний больше не стало, и не было раскатов грома, даже как будто посветлело, но что-то должно было случиться — сейчас, что-то должно было…
— Йехар!!
— Нет, Веслав! Приказ! Это мой приказ, как Поводыря — не смей!
Я увидела, как Повелитель Тени опустил руки, занесенные для удара, и в ту же секунду Тео шагнул назад и оторвал пальцы от поверхности Книги Миров.
Теперь мы не видели его лица, но Виола поняла все первой, подбежала к ученику, взглянула на него — и застыла с потрясением и ужасом.
Стало еще светлее и еще тише.
— Последние секунды затишья перед страшной бурей, — лучась тихим удовлетворением, заговорил призрак Синона. — Поднимите головы и узрите в небесах знамения конца этого мира!
Мы послушно подняли головы и посмотрели.
Тучи все еще висели над головой, но теперь они были не такими уж и черными. Кое-где они разошлись, пропуская глубокое, не по-здешнему синее небо, и еще…
Над Заповедным Садом опрокинулась радуга.
Радуга?!
— Спириты верят в предсказания неба, но я тут конца мира не вижу, — с апломбом дипломированного синоптика выдал Эдмус. — Ну, вон там может быть, в той тучке, которая похожа на голову жабы…
Синон, у которого на лице улыбки не осталось, повернулся к Книге Миров — она так и оставалась на поляне мертвой гранитной плитой, только теперь на ней плясали радужные отблески.
— У нас же был договор! — прошипел он шепотом, каким обычно произносят самые неприличные слова.
После короткой паузы из Книги донесся в ответ тот самый пронзительный голос, который слышали мы:
— И мной он выполнен. Я показала ему его мир таким, какой он есть.
— Так почему он…
— Он не маг.
— Что? При чем тут…
— Ты говорил, что приведешь стихийника, — отозвалась Книга с порядочным раздражением. — Этот не маг. У него слишком человеческое сердце.
Синон замер и вообще на какое-то время выпал из реальности. Мы подошли по мокрой траве к Виоле, которая так и замерла с лицом, перекошенным от потрясения, глядя на своего ученика — и увидели то, что должны были увидеть.
В лице Теодора Джипса не изменилось ни единой черточки. Он смотрел мимо нас и едва ли знал, где находится, но мягкое, чуть рассеянное выражение лица, виноватая полуулыбка — все было на месте. Разве что бордовые полоски на щеках так и остались.
Йехар ободряюще улыбнулся Виоле, и она, будто очнулась, тихонько встряхнула библиотекаря за плечи.
— Тео, — она впервые обращалась к нему так и впервые говорила так тихо. — Тео, ты нас слышишь?
Улыбка на лице Джипса стала чуть шире, он переместил взгляд на Виолу и близоруко поморгал, как бы силясь различить черты.
— Виола? Я надеюсь, это вы, да? Вас почему-то очень плохо видно, но, впрочем, это мелочи. Сейчас я видел такие… такое… это было так… было…
Виола открыла рот, чтобы попросить его не рассказывать, но он уже выдохнул — и как всегда, не то, что от него ожидали:
— …прекрасно.
Синон выпал из реальности еще больше. Если такое, конечно, было возможно.
— Люди, — Тео силился объясняться словами, но больше энергии уходило на жесты. — Всё не так, всё совсем не так… И дети, они еще летают в снах… я видел вас, ваши миссии, теперь я понимаю… я видел теперь, я знаю… чудесно!
