Оба письма сопровождались пространными редакционными комментариями.

«Идя навстречу пожеланиям населения нашего района, редакция обратилась к директору Яшкалинского комбината товарищу Ибрахану Сираевичу Ибраханову с просьбой рассказать читателям подробнее, какие цели преследует ИДБС, каковы первые успехи и дальнейшие перспективы этого движения.

— Создание ИДБС было подсказано самой жизнью. ИДБС не могло быть создано в тиши кабинета, по воле одного или двух человек. А потому я, пользуясь предоставленной мне возможностью, категорически отвергаю досужие домыслы, будто ИДБС в какой-то мере связано с моим именем. Некоторые безответственные элементы расшифровывают ИДБС как ибрахановское движение — бытовые сюрпризы. Это в корне не соответствует действительности. Да, на первых порах, прежде чем мы добились апробации на многочисленных фактах, мы сочли необходимым новое движение по улучшению обслуживания населения проводить в виде сюрпризов. Но как только это движение твердо стало на ноги, мы стали действовать в точном соответствии с духом и содержанием ИДБС, иными словами, стали выполнять высокие задачи, стоящие перед ИДБС, то есть идеальную добрую бытовую службу.

Как во всяком новом начинании, и у нас не обошлось без накладок, досадных ошибок и, прямо скажем, перегибов. Это были, так сказать, неизбежные трудности роста. И — чем более мы растем, а мы, товарищи, растем, это бесспорно, тем больше вырастаем из рубашек и штанишек, которые носили несколько лет тому назад».

Об инициативе Яшкалинского комбината бытового обслуживания упоминалось и в передовой статье газеты, упоминалось сдержанно, но довольно благожелательно. Газета писала: «Рано еще давать исчерпывающую оценку начинанию комбината, но одно бесспорно заслуживает всяческого поощрения, люди, работающие в комбинате, не стоят на месте, они ищут новых форм обслуживания, они горят желанием улучшить и расширить сферу бытового обслуживания. Нам остается только пожелать „Попутного вам ветра!“».

Утром, точнее в половине десятого, исполнительная Аклима бесшумно вошла в кабинет к шефу, положила на стол солидную почту и свежий номер районной газеты с полосой, посвященной ИДБС.

Когда Аклима закрыла за собой дверь, Ибрахан нетерпеливо бросился к газете, ему хотелось лишний раз проверить, все ли осталось в той статье, которую с его слов написал для газеты местный журналист. Да, все было в полном ажуре. И под статьей стояли набранная жирным шрифтом его персональная фамилия «И. Ибраханов». Довольный, он потер руки и откинулся на спинку мягкого кресла, сладко потянулся. «Интересно, какую рожу состроит Хамза из горторга, прочтя сегодняшний номер газеты! — подумал он про себя. — Накося выкуси!» — И он погрозил в воздухе невидимому сопернику внушительным кукишем…

Ибраханов торжествовал победу. Ибрахановское движение стало реальным, неопровержимым фактом.

Отдав Аклиме распоряжение — скупить по крайней мере десять экземпляров сегодняшнего номера газеты, он назначил после окончания работы внеочередное оперативное совещание.

Ораторское искусство глубокими корнями уходит в древние времена. Казалось бы, что за тысячелетия при желании можно было бы теоретически обосновать и объяснить широким массам, каковы движущие силы, если можно так выразиться, подпочвенные воды, питающие ораторское искусство.

Давно пора раскрыть секрет: почему одним, несмотря на природные помехи, удается все-таки стать Демосфенами, а другим ни за что не одолеть боязни аудитории: едва только они выходят к трибуне, их словно сковывают стальные тиски, они не в состоянии произнести и двух слов.

В глазах высокого начальства Ибрахан слыл «великим немым». И действительно, на городских активах и конференциях, на собраниях, в присутствии высокого начальства, Ибрахан будто в рот воды набирал. В лучшем случае, когда не выступать уже было просто невозможно, он ограничивался стандартными фразами: «Я целиком и полностью согласен с положениями докладчика», «Я присоединяюсь к предыдущему оратору», «Я извлеку из критики уроки» и т. д. и т. п.

Великий молчальник в присутствии вышестоящих товарищей, Ибрахан обретал дар речи, когда общался с нижестоящими. Посмотрели бы вы на Ибрахана, послушали бы вы его на собраниях актива бытового комбината! Куда девались робость, неловкость, косноязычие? И откуда вдруг взялся этот неиссякаемый фонтан красноречия? Невзрачный воробышек, каким Ибрахан представал перед своим непосредственным начальством, он превращался в орла, распростершего над аудиторией своего комбината мощные крылья. Ибрахан весь преображался, становился вожаком, командиром: стоит ему только приказать, и подчиненный ему отряд ринется в атаку. К его словам чутко прислушивались, будто вот-вот он выдаст какое-то откровение. Его речь многие даже в блокноты записывали.

— Дорогие друзья и соратники, — начал свою речь Ибрахан. В особо торжественных случаях он любил выражаться высокопарно, ему нравилось называть сослуживцев соратниками, это сразу придавало его выступлению праздничный оттенок. — Дорогие друзья и соратники! — обратился он к собранию. — Сегодня подлинно исторический день в жизни комбината. Наше с вами начинание получило поддержку общественности. У нас с вами сегодня большой праздник. Но я собрал вас не только для того, чтобы поздравить с одержанной победой, вы вполне заслужили это поздравление. Я хотел бы, чтобы мы все вместе, так сказать коллективно, осознали всю важность происшедшего события. Нам ни в коем случае нельзя почивать на лаврах. Наша боевая задача — закрепить завоеванное. Никто из нас не смеет ни на секунду забывать, что у нашего с вами движения есть завистники, они наступают нам на пятки. Наши успехи для них — кость в горле. Мы не должны давать ни малейшего повода, чтобы наши противники злорадствовали… (Ближайшие помощники Ибрахана одобрительно закивали головами. Им было ясно, против кого направлены сокрушительные стрелы их шефа.) Одобрение общественностью нашей инициативы ко многому нас обязывает. Мы вступаем в новый, более ответственный период, который позволит нам всемерно углубить и расширить сферу обслуживания населения. Отныне вместо случайных и неожиданных сюрпризов мы должны действовать с открытым забралом, организованно к четко. Мы должны поставить перед собой категорическую задачу — чтобы не было ни одной, пусть даже пустяковой, жалобы! Наоборот, пусть стены нашего комбината будут сплошь увешаны благодарностями яшкалинцев.

Позвольте мне еще раз от всей души поздравить вас, пожелать вам всем и каждому в отдельности здоровья и счастья в личной жизни на благо нашего общего дела. Спасибо за внимание!

Речь Ибрахана, как отмечала впоследствии районная газета, была выслушана с большим вниманием, а заключительные слова оратора потонули в продолжительных аплодисментах.

Чего не упомянула газета — так это того, что работники комбината, или, как их окрестили в Яшкале, ибрахановцы, после собрания расходились шумно, вслух выражая недовольство скупостью Ибрахана:

— Неужели ради такого знаменательного случая нельзя было отвалить из директорского фонда сотню-другую, ну, если не на премирование, то хотя бы на дружескую чашку чая?

И сам Ибрахан не прочь был бы собраться честной компанией за рюмочкой. Ведь надо же как-то выделить этот день из других дней в жизни комбината. С кем же это воодушевляющее мероприятие можно безбоязненно осуществить? С Булатом! Как-никак, а Булат (наедине с собой Ибрахан был честен и прямодушен) — главный виновник сегодняшнего торжества. Он вполне заслужил того, чтобы поднять за него бокал вина.

Но где бы им вдвоем, Ибрахану и Булату, безвозбранно провести часок-другой? У себя дома Ибрахан не решался: вездесущий Ярмухамет обязательно пронюхает, да и боевая подруга Ямбика не даст им спокойно посидеть вдвоем, не говоря уже о Минире — до смерти влюбленная в Булата, она непременно присоединится к их обществу. А ей, девчонке, рано еще прикладываться к рюмке…