– Вполне, сэр, – вежливо ответил детектив. Было ясно, что ему, по большому счету, все равно, как поступит коронер. Управление уголовных расследований волновало только, как судьи ведут дело.
– Что ж… Ах да, мистер Дарнелл, я хотел задать вам еще один вопрос. Полагаю, таким образом мы проведем черту под сказанным ранее. Вы уже сформировали мнение о том, каким способом было произведено отравление скополамином?
Детектив слегка нахмурился – он бы предпочел закончить заседание на своей последней реплике.
– У меня есть мнение на этот счет, сэр, – сказал он. – Однако нет прямых доказательств.
– Каково же ваше мнение?
– Вещество находилось в мятных шоколадных конфетах, сэр: у них достаточно резкий вкус, чтобы заглушить вкус скополамина. О привычке покойного многим было известно. Приобрести их можно без труда, как и подменить. Все, что требовалось от отравителя, – это заполучить идентичную конфету из другого источника и в свободное время извлечь ее содержимое, смешать крем со скополамином, поместить обратно, «запечатать» конфету и подбросить ее в доступную для ныне покойного коробку. Все это вовсе не обязательно было проделано в день смерти.
Коронер кивнул.
– Да, это звучит вполне правдоподобно. Полагаю, другой источник вы так и не нашли?.. Имеется в виду другая коробка конфет.
Старший инспектор Дарнелл снова нахмурился. Теперь он был по-настоящему раздражен: на данном этапе ему не хотелось делиться этой информацией. Однако утаить ее инспектор не мог – в дальнейшем это вызвало бы затруднения.
– Я нашел другую такую же конфету, сэр, – сказал он.
Присяжные разом выпрямились и навострили уши. Юстас задержал дыхание.
– В квартире мистера Юстаса Хендэлла, сэр.
В зале послышался общий изумленный вздох. Генри Карр ожесточенно посмотрел на Юстаса, но сразу отвел взгляд. Юстас смотрел прямо перед собой.
– Вот как?.. Пожалуйста, господин старший инспектор, расскажите поподробнее.
– Я был в квартире мистера Юстаса Хендэлла в четверг, через день после смерти мистера Дезмонда. Мистера Юстаса не было дома – в это время он как раз присутствовал на дознании, сэр. Так вот, в его квартире я нашел такую же мятную шоколадную конфету, которую любил мистер Дезмонд Хендэлл…
– Как вы определили, что это именно та самая конфета?
– Сэр, на всех конфетах «Дюдвиллз» есть буква «Д».
– И где эта конфета?
– Я могу предъявить ее.
– На следующем заседании вы должны показать ее присяжным. И коробку конфет, отправленную на анализ.
Старший инспектор кивнул.
– Так… Где вы нашли эту конфету?
– На самом деле мне дали ее, сэр.
– Кем?
Когда дело доходит до сути, даже коронеры делают простые речевые ошибки.
– Мне дал ее слуга мистера Хендэлла, сэр.
Гамильтон! Черт бы его побрал! Предатель! Ютсас задрожал от злости и страха.
– Почему же он это сделал?
– Я попросил, сэр. То есть спросил, есть ли в доме мятные шоколадные конфеты. Он нашел одну в корзине для бумаги, оставшейся со среды, – получается, со дня после…
– Сэр, я протестую… – Генри Карр быстро встал с места. – Это показания, основанные на словах, и не более. Как может старший инспектор Дарнелл утверждать, что была найдена конфета, и когда… да и найдена ли она вообще?
– Вы правы, мистер Карр. Этот слуга… Как его зовут?
– Гамильтон, сэр.
– Необходимо вызвать Гамильтона. Тем не менее, господин старший инспектор, вы утверждаете, что в определенном источнике, то есть в определенном месте нашли конфету и готовы предъявить ее по нашему требованию?
– Именно так, сэр.
– Тогда заседание переносится на две недели.
Тут с места встал старшина присяжных.
– Сэр, мы все обсудили, – начал он, – и пришли к выводу, что перед тем, как заседание продолжится через две недели, необходимо узнать подробности касательно этого самого завещания, где, видимо, речь идет о семейном имуществе. Нам кажется, что так мы сможем установить мотив.
– За две недели уйдем далеко, – писклявым голосом с кислой миной добавила худосочная присяжная.
– Прошу вас, мадам, держите себя в руках, – сказал коронер; он осмотрел комнату и сказал: – Мистер Кристендем тоже здесь. Он, без сомнения, даст нам информацию, которую затребовали присяжные. На мой взгляд, здравое предложение.
Юстас заметил, как Генри Карр напрягся, но не проронил на этот счет ни слова.
Мистер Уильям Кристендем, с виду уже дряхлый старик, как показалось Юстасу, произнес клятву и сказал, что его со старшим партнером фирма занимается делами старшей ветви семьи Хендэлл без малого три четверти столетия. Затем он практически слово в слово повторил то, что говорил на чтении завещания Говарда: имущество семьи Хендэлл было завещано вторым лордом Бэрреди его сыну Чендесу, а после – его наследникам.
– Это касалось только недвижимости, – объяснил адвокат, – поскольку на тот момент только она подлежала передаче по наследству. Однако согласно закону тысяча девятьсот двадцать шестого года движимое имущество, то есть наличные деньги или ценные бумаги, также подлежат передаче по наследству, и нынешний лорд Бэрреди учел этот факт при составлении своего завещания. Впрочем, поскольку лорд Бэрреди еще жив, обсуждать этот вопрос здесь мы не имеем права.
Коронер кивнул, а мистер Кристендем тихо высморкался в добротный льняной платок и продолжил:
– Долгое время никаких серьезных перемен не наблюдалось. Единственный сын лорда Бэрреди – Альберт умер в тысяча восемьсот девяносто третьем году, и тогда собственником заповедного имущества стал его сын Говард; разумеется, лорд Бэрреди оставался пожизненным владельцем имущества. Так продолжалось до июля сего года, когда из-за череды ужасающих трагедий не осталось прямых наследников лорда Бэрреди. В результате перед ним и ныне покойным Дезмондом Хенделлом возникла серьезная проблема.
В зале суда стояла абсолютная тишина – присутствующие слушали адвоката с глубочайшим интересом.
– В июле сего года, – продолжал мистер Кристендем, – мистера Говарда Хендэлла, собственника заповедного имущества, и его сына Гарольда постигло несчастье – оба утонули в Корнуэлле; тело мистера Гарольда Хенделла до сих пор не найдено. Тогда собственником заповедного имущества стал брат мистера Говарда, капитан Дэвид Хендэлл. Однако и он встретил свой печальный конец месяц назад, во время охоты на оленя в Шотландии, вследствие чего наследство перешло к его единственному сыну Дезмонду, смерть которого и является предметом нынешнего дознания.
Мистер Кристендем снова тихо высморкался.
– После смерти капитана Дэвида Хендэлла ситуация резко усложнилась, – продолжал он. – Как вам известно, сэр, состояние здоровья мистера Дезмонда являлось очень непростой темой для обсуждения, и надежды на то, что он когда-либо вступит в брак и произведет на свет наследника, не было. К кому должно перейти наследство после его смерти? Разумеется, ответ был найден очень быстро, однако он спровоцировал следующий вопрос: если исходить из интересов семьи Хендэлл, это ли самый лучший вариант? А если нет, то имеются ли какие-то альтернативы?
– Вы хотите сказать, стоит ли прерывать порядок наследования? – спросил коронер.
– Совершенно верно, сэр. Достигнув совершеннолетия, мистер Дезмонд Хендэлл стал бы собственником заповедного имущества и тогда смог бы, с согласия на то лорда Бэрреди, пожизненного владельца имущества, прервать порядок наследования и либо совершенно его упразднить, либо установить новый порядок. Мы считаем, что первоначальным намерением (и это, бесспорно, совпадает с желанием нынешнего владельца имущества) было оставить наследие Хендэллов в семье. И удовлетворить это намерение можно, только прервав нынешний порядок наследования.
– Это как же?.. Ведь есть младшая ветвь, – сказал коронер, глядя на Юстаса, Уильяма и Джорджа.
– Речь идет не о младшей ветви и вообще, скажем так, не о представителях семьи мужского пола.
У Юстаса закружилась голова. Что это значит?.. «Не о представителях мужского пола»?.. А как же он? А Уильям? А Джордж?..
