Юстас не растрачивал себя на пустое разочарование от бесплодного визита – маленькой неудачей его не отпугнуть. Он был зол и готов к борьбе. Стоило ему отойти от шокирующей новости Генри Карра и побороть – не без помощи зелий «Джулиана» – черную депрессию, как он вдохнул полной грудью и был готов снести на своем пути любую преграду. План был таков: сначала действовать хитростью – найти момент для разговора с Дезмондом, затем выяснить, что же у него на уме; и, наконец, использовать мастерство, обаяние, все что угодно, а также помощь Генри Карра и, вполне возможно, Бланш, чтобы поставить шах и мат престарелому маньяку из Ньюкасла. На худой конец, Юстас лично с ним расправится – впрочем, это чревато последствиями, а он не хотел рисковать больше необходимого.

Завтра – ужин с Генри Карром. Неплохой парень этот Генри. В нем странно смешались осторожный юрист и приветливый, сердечный товарищ. Конечно, ему посчастливилось увидеть обе его стороны – большинству, пожалуй, видна только одна. К тому времени Генри будет знать больше и подскажет, как быть. Значит, до понедельника…

Клуб малых университетов Англии был наименее привилегированным и в то же время самым преуспевающим университетским клубом Лондона. Из-за низких членских взносов туда стремилось большое количество мужчин из самых разных университетов, для которых по разным причинам были закрыты двери в более престижные клубы. Там имелось три сквош-корта, бассейн, неплохой бар, множество спален, гриль-бар и столовая; к счастью, никаких коридорных. Клуб был популярен еще и тем, что там подавали превосходную еду, чем не могла похвастаться заносчивая братия из других клубов, воротившая носы от этой молодой плебейской компании.

– После разорения фирмы в двадцать первом пришлось покинуть старый клуб, – объяснил Генри Карр, проводя Юстаса в устланную белой плиткой с хромовым покрытием уборную. – В другой я не вступал без малого пять лет, но представь себе, как это было неловко. А потом кто-то предложил вот этот, я присмотрелся, подумал, что потяну взносы… и не пожалел. Могу поиграть и поплавать, а я люблю и то и другое. Еда здесь хороша. Если нужно где-то переночевать, тут всегда найдется свободная спальня. Конечно, большая часть членов клуба – это тихий ужас, но несколько хороших парней тоже имеется.

Генри Карр умел принимать гостей. Он понимал, что после пятничных известий для Юстаса наступило нелегкое время, и полностью посвятил себя тому, чтобы развлечь его: как-никак, полезно позабыть о своих тревогах хотя бы на час. Ужин был великолепен – достойно уровня лучших ресторанов, не то что клуба.

– Как насчет кофе и сигары на террасе? – спросил Карр по окончании трапезы. – Там довольно тепло, но и не жарко, так что людей будет немного. А нам неплохо бы поговорить с глазу на глаз.

Именно этого Юстас и хотел, а потому незамедлительно перешел к сути дела. Он откровенно рассказал адвокату, что после смерти Дэвида Хендэлла надеялся получить и недвижимость и титул, что поэтому уже взял несколько займов и навлек на себя, исходя из былой уверенности, непредвиденные расходы, но новость о письме старого лорда Бэрреди Дезмонду стала для него настоящим ударом.

– Это можно как-то остановить? – пылко спросил он. – Уверен, ты сумеешь отговорить Дезмонда от изменения порядка. Сумеешь, правда? И Бланш поможет… Почему все должно перейти к Джорджу? Ты же не считаешь, что это правильно? Нет, я знаю, ты так не думаешь. И Бланш, наверное, тоже. Мне кажется, я ей по душе; она была очень добра ко мне и в Кумбе, и в Гленэллихе; мне кажется, это она уговорила Дэвида пригласить меня к себе. Дезмонд ее любит, как и тебя. Уверен, если вы поговорите с ним, он откажется от этой мысли.

Он тревожно смотрел на Карра, пытаясь разобрать в темноте выражение его лица. Внезапно разгоревшийся кончик сигары бросил на лицо адвоката слабый свет; Юстас увидел едва заметную улыбку – но чему тут улыбаться?.. Оба долго молчали; затем Карр нагнулся и аккуратно сбил с сигары пепел.

– Юстас, сомневаюсь, что из этого что-нибудь получится, – тихо сказал он. – Я тебе искренне сочувствую, но факты есть факты. Я навещал Дезмонда сегодня днем. Он сказал, что уже окончательно решил исполнить желание лорда Бэрреди и переписать недвижимость на твоего кузена Джорджа.

Надежда в сердце Юстаса умерла в одно мгновение, оптимистичные грезы последних трех дней испарились навсегда. Он окончательно понял – это конец. Понял по тону Генри Карра. Словно доктор вынес ему смертный приговор.

Минуты набегали одна за другой свинцовыми тучами. Юстас сидел без движения, сигара в его пальцах потухла и исчезла в холодной тьме – точно так же, как потухла его надежда. Юстас даже не пытался заговорить, скрыть свои чувства. Это был нокаут. Он проиграл.

Генри Карр смотрел на него – его губы, теперь уже скрытые в темноте, по-прежнему кривила улыбка. Наконец он заговорил:

– Но есть одна вещь, которая смягчает то, что я тебе только что сказал. Дезмонд не может изменить порядок наследования до того, как станет совершеннолетним. Двадцать один год ему исполнится пятнадцатого ноября.

Значит, это должен быть Дезмонд. В голове Юстаса кристаллизовался прозрачный, как лед, факт. Дезмонд должен умереть, тогда он не сможет переписать наследство. И это единственный выход. Убеждать его слишком поздно. Он принял решение; так сказал Генри Карр. Следовательно, Дезмонда нужно остановить. На альтернативу нет времени – в запасе было только шесть недель. Бедный, больной и страдающий Дезмонд должен умереть до своего совершеннолетия, до того, как он сможет переписать наследство на Джорджа. Джордж! Черт возьми, почему Джордж? Чем он их так привлек? Какой-то молодчик, щеголь из портвейновой лавчонки!

При мысли о нечеловеческой несправедливости, которую собирались совершить эти двое – старый Бэрреди и Дезмонд, – Юстаса охватила вспышка ярости. Даже Дезмонду не избежать его гнева. Всю эту историю Юстас воспринял почти с удовольствием – убийство Дезмонда становилось не таким отталкивающим, как раньше. Да, он сразу отнесся к Дезмонду с теплотой, поэтому мысль о том, что бедный мальчик должен умереть, была ему глубоко неприятна. Но ведь тот в конце-то концов все равно скоро умрет, так что это будет милосердием – убрать его сейчас, спокойно и быстро. Хотя Дезмонд проявлял оптимизм, но жизнь была ему в тягость. Да, Юстас проявит милосердие; здесь не о чем жалеть.

Самое странное, что он не думал об этом раньше. Зачем-то обременял себя мыслями об убийстве престарелого дурака в Ньюкасле, выдумывал всю эту белиберду. Что бы он поимел с того, что устранил бы его? Уже слишком поздно… А убийство Дезмонда решает проблему. Очень странно, что он не понял этого раньше. Почему? Интересный вопрос для психолога, а Юстас, как врач, знал кое-что о психологии. По-видимому, причина проста – он хотел убить старого Бэрреди и с радостью ухватился за повод отомстить престарелому безумцу, который был с ним так груб. С такой же радостью он убил Дэвида, которого возненавидел с первого взгляда. А вот Дезмонд ему понравился – поэтому-то мысль о его убийстве и не пришла ему в голову! Любопытно.

К тому же устранение Дезмонда не только более эффективно – его гораздо легче совершить. Ведь сейчас ситуация с мальчиком обстоит так, что имеются все необходимые для его смерти благоприятные условия. О них он размышлял, обдумывая убийство Дэвида. Дезмонд тяжело болен; у него должна быть масса лекарств, в том числе и какое-то снотворное; подменить безвредную дозу смертельной будет не так уж сложно; осталось только выяснить, что это за снотворное и как он его принимает.

Но даже если выяснить это невозможно, вполне реально догадаться, что к чему: при саркоме позвоночника используют не так уж много способов лечения. Это определенно лучевая терапия, и важно то, что мальчику, без сомнения, надо часто принимать снотворное – скорее всего, морфий, хотя есть врачи, которые любят выписывать веронал или люминал в виде микстуры, часто с добавлением опиума для усиления снотворного эффекта. Юстас знал пациентов, раковых больных, ненавидевших наркотическое опьянение при инъекции морфия; их, безусловно, больше устраивал регулярный прием микстуры. Если Дезмонд принимал подобное лекарство, то ему достаточно дополнительной дозы; лучше всего, конечно, убедиться, что он будет принимать микстуру вместе с последней дозой снотворного до наступления эффекта – такой концентрации ослабевший организм противостоять не сможет, даже если в нем выработался какой-то иммунитет в силу постоянного приема препарата. Именно это и было нужно Юстасу – постепенное, хотя и довольно быстрое угасание, что безопаснее, чем введение одной смертельной дозы, которую и организовать будет гораздо сложнее.