– Я сэр Джеймс Хэмстед. Являюсь старшим инспектором промышленного отдела министерства внутренних дел Великобритании. Знал капитана Стеррона на протяжении нескольких лет, впрочем, не слишком близко. Недавно он пригласил меня к себе на уик-энд. Помимо всего прочего, я интересуюсь архитектурой и слышал, что поместье является прекрасным образчиком дома эпохи Тюдоров. Вот и решил принять приглашение. Приехал сюда в пятницу вечером и намеревался остаться до завтра, то есть до утра понедельника. Естественно, что в такой момент мне хотелось бы избавить миссис Стеррон от необходимости развлекать малознакомого ей человека. Но, разумеется, это вам решать, могу ли я уехать немедленно.

Сэр Джеймс умолк, очевидно, полагая, что сразу получит ответ на этот вопрос.

– Вы можете уехать после нашего разговора, сэр Джеймс, и много времени он не займет. Просто необходимо прояснить несколько моментов. А затем уезжайте, никаких возражений с моей стороны. Ну разве что только старший констебль решит иначе.

– Конечно, старший констебль… Вы уже уведомили его?

– Пока нет, сэр Джеймс.

– Следует сделать это незамедлительно. Так что давайте, суперинтендант, а я вас здесь подожду.

Даули удивил безапелляционный тон, которым отдавался этот приказ, однако он чувствовал за собой вину и отправился к телефону. Вернувшись, он застал пожилого джентльмена на прежнем же месте. А сэр Джеймс продолжил свою речь, словно и не было никакого перерыва.

– Прежде я никогда не встречался ни с миссис Стеррон, ни с мистером Джеральдом Стерроном. И отношения между капитаном и миссис Стеррон показались мне учтивыми, однако сдержанными. Между супругами не чувствовалось настоящей близости, не говоря уже о любви. А вот в отношениях между капитаном Стерроном и братом, может, и было меньше учтивости, зато чувствовалась искренняя привязанность – впрочем, в последнем не совсем уверен. Я всегда знал, что капитан Стеррон не слишком разговорчивый, но за последние тридцать шесть часов убедился, что дело зашло дальше: ему стали присущи замкнутость и даже угрюмость. У меня нет оснований полагать, что он свел счеты с жизнью, как и нет никаких предположений, кому пришло в голову убить его. Хотя буквально вчера миссис Стеррон играла в теннис с джентльменом по имени сэр Карл Веннинг. И мне показалось, будто эта пара получает больше удовольствия не от игры, а от общения друг с другом, но это наблюдение никак не может свидетельствовать о намерении или желании совершить жестокие насильственные действия.

Последнее заключение заинтересовало суперинтенданта Даули, но, когда сэр Джеймс замолчал, он лишь пробормотал:

– Вы совершенно правы, сэр.

– Теперь что касается утренних событий. Обычно я просыпаюсь рано и несколько часов перед завтраком читаю или пишу. Так же началось и сегодняшнее утро. В домашнем халате и брюках я сидел и писал, как вдруг услышал, что в доме какая-то суета, беготня по коридору, приглушенные, взволнованные голоса. Я понимал, что всего лишь гость в доме и не вправе вмешиваться, но, когда раздались громкие удары по дереву, решил, что настало время. Я вышел из спальни, спустился по главной лестнице и увидел, что мистер Стеррон и дворецкий Уиллинг выбили дверь в кабинет и ворвались в комнату. Я поспешил туда и не позволил дворецкому поднять перевернутый стул, который лежал под ногами капитана. Я также не разрешил ему раздвинуть шторы на окне по приказу мистера Стеррона. Не на том окне, на фоне которого висело тело капитана Стеррона, а на другом. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться – капитан Стеррон мертв, причем мертв уже несколько часов. Желая сохранить помещение в том же виде, я велел ничего там не трогать, а затем закрыл дверь и опечатал ее. Печати оставались нетронуты до тех пор, пока не явились вы.

Суперинтендант Даули, быстро писавший что-то в блокноте, поднял голову и взглянул на собеседника с уважением и даже восхищением.

– Что ж, позволю себе заметить, вы дали очень четкие и исчерпывающие показания, сэр. Они удовлетворили бы и коронера.

На плотно сжатых губах сэра Джеймса промелькнула тень улыбки.

– Благодарю вас, суперинтендант. Готов повторить их на официальных слушаниях. Но не думаю, что мне будет что добавить.

– Есть один момент, который хотелось бы прояснить, сэр, простая формальность. Вы случайно не заметили, когда входили в кабинет, был ли вставлен ключ в замочную скважину с внутренней стороны двери?

Сэр Джеймс слегка нахмурился.

– Я как раз хотел вернуться к этому, – ответил он. – Да, я видел, что ключ торчит из замка с внутренней стороны двери. Специально обратил внимание.

– В таком случае была ли возможность у тех двоих людей, которые взломали дверь и первыми ворвались в комнату, вставить этот ключ в замочную скважину?

Сэр Джеймс окинул пристальным взглядом бесстрастное лицо суперинтенданта.

– По моему мнению, – медленно и многозначительно произнес он, – у них не было ни малейшего шанса это сделать. Ну разве в том случае, если один из них обладает уникальной ловкостью. Я вошел в кабинет не прямо следом за ними, но довольно скоро, и увидел их в глубине комнаты. Они стояли возле тела, когда я подошел к двери.

Майор Джордж Тренгуд, старший констебль графства, был младшим сыном троюродного брата местного лорда-наместника. Двадцать лет он отслужил в одном малоизвестном кавалерийском полку и, когда их командиром назначили офицера из другого полка, Тренгуд решил, что настало время искать средства к существованию в другом месте. Не имея должного образования и квалификации для устройства на гражданскую службу – ну, если не считать расхожей и маловразумительной фразы «имеется опыт администрирования и контроля над людьми», – он, естественно, подумал о полиции. Полиции графства… того графства, где его кузен Фредерик… В общем, подвернулась вакансия, плюс полученное одобрение от Объединенного комитета графства – все благоприятные обстоятельства. В возрасте сорока пяти лет Джордж Тренгуд занял должность старшего констебля графства. И сейчас он стоял в холле Феррис-Корта в нервном ожидании, понимая, что ему впервые придется выполнять по-настоящему трудную работу.

Тренгуд был немного знаком с Гербертом Стерроном, и он ему не нравился. За Гризельдой Стеррон он с восхищением наблюдал на развлекательных и прочих местных мероприятиях, даже зашел так далеко, что стал испытывать к ней легкие романтические чувства, конечно, сам не веря, что она ответит ему взаимностью. С Джеральдом Стерроном он никогда не встречался.

Дворецкий Уиллинг, которого вызвал к себе старший констебль, отправился выполнять его поручение: узнать у миссис Стеррон, сможет ли она принять посетителя. Джордж Тренгуд надеялся, что не сможет. Но его надежда не оправдалась. Сердце учащенно забилось, когда вернувшийся дворецкий пригласил его пройти в спальню миссис Стеррон.

Впрочем, миссис Стеррон с постели уже встала и, укутанная в черную шифоновую шаль, сидела на софе в стиле мадам Рекамье[2]. К тому же леди была не одна: рядом на маленьком стульчике пристроился священник, который сразу поднялся, как только вошел Тренгуд. Мужчины обменялись растерянными взглядами, после чего старший констебль вспомнил о своем долге:

– Миссис Стеррон, я был очень опечален, услышав о постигшем вас горе. Прошу, примите мои самые искренние соболезнования.

Гризельда, успевшая прийти в себя после визита деверя, улыбнулась.

– Благодарю вас, майор Тренгуд, – тихо проговорила она. – Я до сих пор не осознала случившегося. Все это так ужасно…

– Да, конечно, понимаю, шок… – пробормотал Тренгуд. – Однако боюсь, миссис Стеррон, по долгу службы мы обязаны задать вам несколько вопросов. Но обещаю, постараемся сделать это самым деликатным образом, чтобы беспокоить вас как можно меньше.

Священник шагнул к двери.

– Не уходите, святой отец! – воскликнула Гризельда уже более бодрым голосом. – Знакомьтесь, майор Тренгуд, это отец Спейд, не знаю, встречались вы прежде или нет.