Поначалу их энтузиазм не приносил достойных плодов: большая часть квартир выглядели мрачными и неопрятными, на улицах было слишком шумно, а когда и то и другое отсутствовало, плата за аренду постоянно оказывалась непомерно высокой. Они уже подумывали закончить на сегодня, и именно в этот момент на глаза им попалось подходящее жилье – довольно современный многоквартирный дом в нескольких минутах от оперного театра. Квартира была отремонтирована всего год назад нынешней жилицей миссис Олифант – может быть, это сделали специально для нее, а может, она сама этим занималась, – так или иначе, сейчас миссис Олифант срочно съезжала по каким-то личным причинам и готова была переписать свой трехгодичный договор об аренде без надбавки. В квартире имелась одна гостиная, две спальни (одна из них довольно просторная), ванная, кухня и все остальное, в том числе и отдельное место для горничной или слуги на верхнем этаже. Она была обустроена вполне современно и с хорошим вкусом, так что никаких дополнительных расходов не предвиделось.
В своем воображении Юстас сразу же заполнил квартиру превосходной мебелью, которая украшала его квартиру на Сент-Джеймс, но теперь уже два-три года пылилась в хранилище. Джилл, в свою очередь, сразу почувствовала достаточно свободную «атмосферу» многоквартирного дома, что позволяло ей проявлять по отношению к ведению хозяйства мистера Юстаса Хендэлла не только академический интерес. Она была почти уверена, что раньше миссис Олифант кто-то обеспечивал и «держал при себе», а теперь не был в этом заинтересован, что означало: хозяева жилья «не такие уж разборчивые и все из себя».
Без надбавки плата за квартиру все равно была больше, чем планировал Юстас, однако оставалась в пределах разумного. Вечером он как следует подумал и на следующий день окончательно обо всем договорился, уладил необходимые юридические и финансовые вопросы и распорядился доставить свою мебель к утру понедельника. Получалось, что на поиск слуги у него была почти целая неделя, но он справился с этим меньше чем за двадцать четыре часа. В первом же бюро, куда Юстас обратился с просьбой просмотреть записи в поисках «нужного человека», прошло собеседование, и Джеймс Гамильтон, некогда камердинер лорда Кокспура, позднее занявшийся небольшим частным предприятием, которые, увы, так и не начало процветать, произнес присягу на верность и устроился в опустевшей комнате на верхнем этаже Брэндфорд-Мэншнс.
В четверг снова воодушевленный изменением обстановки Юстас решил пропустить со своим дядей Уильямом бокал хереса и воочию убедиться в том, каковы могут быть преимущества юного Джорджа в глазах старого Бэрреди и Дезмонда, на случай если они действительно предпочтут этого щеголя будущему пэру.
Офис «Хендэлл и сын, виноторговцы» находился в деловом центре Лондона. Стоял сентябрь, и центр этот еще не ожил после летних каникул, так что дела шли соответствующим образом. Мистер Уильям Хендэлл не был занят; он принял своего племянника в небольшом кабинете с окнами на задний двор. Виноторговец унаследовал тот самый хендэлловский нос и темные волосы по линии младших сыновей, в свои пятьдесят с небольшим он был полон сил и добродушен – для его дела это являлось совершенно необходимым.
– Юстас, заходи! – воскликнул он, протягивая свою пухлую руку. – Уже месяц тебя не видал, если не больше. После всех этих трагедий по «баронской линии» – ни разу, ведь так? Эта шотландская история – просто ужас, и лично для тебя тоже. Ты расскажи мне об этом. Хересу-то тебе налить? Чтобы не слишком сухой? «Амонтильядо»? Если хочешь, есть «Олоросо» восьмидесятого года, только что сам пробовал. По сути, послеобеденное вино, но по случаю его можно и днем с удовольствием выпить.
Юстас предпочел «Амонтильядо» и за парой бокалов снова пересказал историю смерти Дэвида. Постепенно он ее развил, и теперь история звучала довольно убедительно: но Юстасу было тревожно, оттого что она неизбежно принимала несколько другое толкование из-за перемены его положения. Так или иначе, мистер Уильям Хендэлл был тактичен и не позволил себе хоть как-то выразить свое недоверие, если таковое вообще у него имелось. Напротив, он посочувствовал Юстасу и справился о сыне Дэвида. Юстас рассказал все, что знал, но преуменьшил серьезность болезни Дезмонда и ничего не сказал о том, что он может умереть молодым, а затем сам справился о Джордже. Виноторговец просиял.
– А, Джордж, – сказал он. – Его ждал очень приятный сюрприз. Лорд Бэрреди любезно пригласил его в свое поместье. Вчера в одиннадцать двадцать он отправился на север. Если честно, это самый первый раз, когда кузен Чендес дал понять, что ему о нас хоть что-то известно. И письмо такое обходительное, дружелюбное… Уж ты-то, Юстас, с ним знаком, да?
Гордый отец делился новостями… Юстас почувствовал, как лицо его налилось краской. Значит, это всерьез; его мысли о Джордже имели под собой какие-то основания. Да к черту все, что вообще может… Тут Юстас взял себя в руки. Старина Уильям не должен заметить его раздражение.
– Да, конечно, – беспечно сказал он. – На самом деле я сам был в поместье на прошлой неделе. – Это должно охладить дядюшкин пыл. – Мне кажется, старик уже совсем плох. Ну неудивительно – потерять двоих внуков, а затем еще и правнука… Поэтому-то он и попросил Джорджа приехать; хочет посмотреть, что собой представляют младшие.
Юстас и сам подивился своей невозмутимости. Дядя Уильям, конечно, не понял, каким потрясением для него стала новость о Джордже. Да, это был шок. Отмахнуться от него не получится. Все это подтверждало, что у его фантазий на обратном пути из Ньюкасла были основания. Удастся ли старику убедить Дезмонда не передавать ему, Юстасу, заповедное имущество? Главное – стало понятно, куда дует ветер. Ситуация принимает опасный оборот.
Юстас попрощался с дядей и вернулся в Уэст-Энд, снова погружаясь в неприятные мысли, которые беспокоили его в поезде из Ньюкасла.
После обеда он руководил уборкой новой квартиры, которую уже покинула миссис Олифант, а затем начал думать, как расставит мебель и куда развесит картины, которые доставят сюда в понедельник. Вечером он отправился в «Джермин», где договорился о партии в покер в следующую среду. Джордж Пристли пообещал прийти, а с ним еще один член клуба, Фредди Галлатер; у каждого на примете был свой рисковый юноша. Такое новоселье Юстасу по душе: уже пора начать новый сезон, который даст ему возможность нормально существовать… пока на горизонте не появится пресловутое «блюдечко». Если вообще появится, конечно; черт, теперь уже в этом нет никакой уверенности.
Вечером вторника ожидалось новоселье другого сорта. Джилл созвала своих друзей – актрис, актеров и разного рода нахлебников. Ее друзья Юстаса нисколько не волновали, вообще люди театра не казались ему привлекательными, за исключением разве что пары звезд. Хотя Джилл не являлась звездой в общепринятом смысле, однако вместе с миллионами других ярких звездочек она составляла Млечный Путь театрального мира. И именно Джилл, по его мнению, была из всех этих звездочек самой яркой. Конечно, ей нужна своя вечеринка – лишь бы не слишком шумная, жизнь на новом месте надо начинать поскромнее, и Джилл пообещала позаботиться об этом. На новоселье же в среду ее быть не должно – женщин на него не приглашали; там будет чистый бизнес.
Так или иначе, первая вечеринка была запланирована на вторник, а обставить к этому времени квартиру не получалось. Юстас пожалел, что не заказал доставку мебели раньше – он не ожидал, что миссис Олифант съедет так скоро.
Так как в пятницу он сидел без дела, то решил снова отправиться к Риджентс-парку и узнать, как поживает Дезмонд. Во-первых, он выяснит, какие там настроения; во-вторых, постарается найти возможность нейтрализовать дурной эффект, который, вероятно, возник из-за мнения старого Бэрреди; да и вообще, мальчишка ему понравился, так что он с радостью постарается его подбодрить. После ланча Юстас сел в пятьдесят третий автобус и вскоре оказался у входа в дом. Он подошел к лифту; открылись железные двери, и в проход вышел Генри Карр.
