– Да ладно, ничего, нам все равно будет весело, верно, Дульси? Выше нос, дорогая, будешь сиять, как дождливым воскресным днем где-нибудь в Уигане[8]. Итак, в «Аванте Савойя», будем надеяться, у них найдется свободный столик. Лично я голодна как волк и готова слопать целую стайку куропаток. На них, да будет вам известно, как раз открыли сезон охоты.
Им повезло, и нашелся один незанятый столик, из-за которого только что поднялась какая-то пара. Бизнес в этом недавно открытом ресторане шел бойко, даже несмотря на позднее время. В уютном симпатичном заведении царила атмосфера веселья и раскованности, а его владелец, синьор Кантолини, расточал радушные улыбки.
– Я и сам проголодался. Сегодня успел лишь позавтракать, а после во рту не было ни крошки, – признался Лотт, когда они разместились за столиком и перед каждым положили отпечатанное на пишущей машинке меню. Интересно, что подумали бы девушки, если бы он сказал, что весь день вообще ничего не ел?
Блюда выбирали девушки, пользуясь советами синьора Кантолини. Лотт с живейшим интересом прислушивался к дискуссии, серьезной и обстоятельной, словно конференция в Скотленд-Ярде. Были выбраны hors doeuvres varies[9], потом следовало подать куриный суп с овощами, мелкую жареную рыбу, котлеты и чипсы. И на десерт – «неаполитанский лед», проще говоря, мороженое-ассорти, на нем настояла Дульси. Стало очевидно, что девушки из первого ряда кордебалета не слишком тратились на еду сегодня днем. Бутылку «Асти спуманте» тоже заказали по совету синьора Кантолини.
В компании не оказалось знатоков или ценителей шампанского, но напиток позволил заметно поднять настроение. Дульси напрочь забыла о том, что она не в «Империале», а Лотт перестал расстраиваться, что разбивает сердце матери, и почти не помышлял о том, чтобы найти зацепку в деле о повешенном человеке. Постепенно ресторан начал пустеть, и тут детектив наконец опомнился.
– А теперь, девочки, – он уже перестал называть их «леди», – у меня к вам небольшой деловой разговор. Этот ваш привратник в клетушке говорил вам, зачем я приходил?
– Старина Готтс? Нет, мы сразу сообразили, что вы явились не ради наших прекрасных глаз, дорогой. Это имеет какое-нибудь отношение к шоу?
– К черту все эти дела! – воскликнула Дульси, которая становилась все симпатичнее по мере того, как с нее слетала напускная аристократичность. – Идемте танцевать!
– Не глупи, дорогая. Мистер Лотт устроил нам роскошный праздник. Так о чем идет речь, дорогой? О комедии или ревю?
– Боюсь, что не о том и не о другом, – ответил Лотт и вдруг сообразил, что поступает некрасиво. – На самом деле я детектив.
Роуз Уилтерс, которая фамильярно опиралась на плечо инспектора, резко выпрямилась.
– Что? Так вот какой вы «деловой»?! – с ужасом воскликнула она.
Дульси с глупым видом уставилась на подругу.
– Да, к сожалению, так. Я слежу за перемещениями одного мужчины, и он вроде бы ваш друг. По крайней мере, вчера вечером приходил в театр повидаться с вами. Сэр Карл Веннинг.
Девушки переглянулись.
– А для чего это он вам нужен? – поинтересовалась Роуз и достала сигарету из пачки, которую протянул ей Лотт.
– Может, и вовсе не нужен. Расскажите мне, зачем он приходил повидаться с вами вчера?
Роуз выпустила дым из ноздрей.
– Не очень-то то вы любезны, как я посмотрю, – заметила она. – В основном парни приходят к нам, потому что мы им нравимся.
– И их вполне можно понять, – галантно согласился Лотт. – А теперь скажите, давно ли вы знакомы с сэром Карлом?
Роуз взглянула на подругу:
– Как давно мы знакомы, дорогая? Ну, пару лет, может, чуть больше.
– Как вы с ним познакомились? Ведь труппа у вас гастролирующая.
– Шоу – да, но сами-то мы местные. Мы с Дульси работаем в здешнем театре «Путешественник», но часть лета в отпуске. Вот и стараемся попасть в гастрольные спектакли, когда с ними приезжают в «Пантодром». Там сцена такая большая, что им обычно не хватает девушек, чтобы заполнить ее. И они всегда рады принять двух-трех девочек со стороны, если те умеют танцевать и смотрятся хорошо. «Танцовщицы на подхвате» – так называют нас агенты. Летом мы с тобой неплохо подзаработали, да, Дульси?
Дульси, из головы которой уже начало выветриваться шампанское, сонно кивнула.
– В таком случае, если вы уже какое-то время знакомы с Веннингом… – Лотт спохватился и сформулировал вопрос по-другому: – Когда вы видели его в последний раз, не считая вчерашнего дня?
– В субботу вечером! – без колебаний выпалила Роуз.
Лотт не сводил с нее взгляда:
– Вы выступали в шоу на прошлой неделе?
– Да. В «Пощекочи мою лодыжку». Вот был успех, доложу я вам!
– Значит, вы видели сэра Карла Веннинга в субботу вечером? В котором часу?
– Слишком много от нас хотите, вам не кажется, дорогой? – Роуз поджала пухлую нижнюю губку. – Вам-то какое дело, голубчик? Это личное.
Лотт не понимал, как следует говорить с такими свидетелями, это было для него в новинку, но он сообразил, что официальный подход тут не сработает. Надо подпустить нотки конфиденциальности.
– Это моя работа, – с улыбкой признался он. – Если получу результаты – тем лучше для меня.
– Ну, по крайней мере это я еще могу понять. – Роуз заметно смягчилась. – Я не против рассказать вам о Карло; тут мне стыдиться нечего. А что вы хотели узнать?
– Когда, где и как долго вы общались с сэром Карлом Веннингом в субботу вечером?
– Так вы хотите знать… э-э… О, вроде я это уже говорила, верно? – Роуз весело расхохоталась. – Ну, он посмотрел спектакль, правда, не весь, иногда выходил, а потом пригласил нас поужинать, верно, Дульси?
– В «Империал», – пробормотала та.
– Он заходил к вам за кулисы? – спросил Лотт, стараясь не показывать своего удивления.
– Да, дорогуша. Конечно, это запрещено, но мистер Сэмюэльсон иногда разрешает некоторым джентльменам зайти.
– Во сколько это было?
– Не помню. Вроде бы он зашел во время первого антракта и пробыл там до второго. Но сами мы почти все время были заняты на сцене.
– А во сколько у вас антракты?
– Спросите кого другого, я там никогда на часы не гляжу.
– Ну, хоть приблизительно? И сколько у вас обычно антрактов?
– Зависит от шоу. На прошлой неделе было два – один после первого акта, другой после второго. Все акты примерно одинаковые. Вычисляйте сами, вы уже большой мальчик.
Это означало от девяти до десяти. Но имело ли это какое-нибудь значение? Видимо, нет, раз убийство свершилось после двадцати двух сорока пяти.
– Во сколько он повел вас ужинать?
– После шоу. То ли в четверть двенадцатого, то ли в половину.
– А пробыл с вами до какого часа?
Роуз состроила гримаску:
– А вам не кажется, дорогой, что вы слишком любопытны?
Лотт снова покраснел.
– Вы закончили ужинать около двенадцати? – спросил он.
– Нет, конечно! Пробыли там до половины первого. Веселились, танцевали, верно, Дульси?
– Да, в «Империале», – пробормотала Дульси, явно не разделявшая строгих католических взглядов на мир.
Лотт расстроился. Поначалу он думал, будто девиц просто подкупили, чтобы они составили алиби для Веннинга, но вряд ли они могли выдумать ужин с танцами в таком месте, как «Империал». Это легко проверить. Неужели его версия рассыпается в прах? Он совершил ошибку, пытаясь поймать своих собеседниц на слове?
– А он находился один или в компании с каким-то мужчиной? – спросил Лотт.
Девушки быстро переглянулись.
– Да, с ним был Томми, – ответила Роуз.
– Кто он такой?
– Томми Трэттон, разве вы его не знаете? Один из наших поклонников.
– Славный парень. Водил нас в «Империал», – добавила Дульси.
– Как он выглядит?
– Стройный, синие глаза и усики как у актера Рональда Колмана. Душка.
А куда же подевался Бойз? Лотт пожал плечами. Сам по себе Бойз мало его интересовал, его целью был Веннинг. Теперь было ясно, что Веннинга видели в Бирмингеме между восемью и десятью часами вечера. И снова тем же днем между половиной двенадцатого и половиной первого ночи, и это в субботу, когда произошла трагедия. Неужели он смог проехать тридцать миль до Феррис-Корта, совершить там убийство, затем вернуться обратно, припарковать машину и присоединиться к толпе театралов – и все за полтора часа? Невероятно.
