В Дальний удел стягиваются войска. Командор с маэдо прилагают к тому усилия. Ведь следом за великанами могут пойти и другие. Север огромен, а Великая Стена пострадала изрядно.

Мартин разрывается между потребностью быть на Стене, организуя её оборону, и необходимостью выяснить, что скрывают в себе Чащобы. Но, на самом деле, он всё для себя определил ещё в той «медвежьей» крепости, сморчка, на месте коменданта которой я не видел уж лет тридцать, и надеюсь не увидеть впредь столько же. Конечно, если бы Аргуст не загорелся идти следом за великанами, командор не покинул бы пограничья. Впрочем, теперь и Мартин понимает, что исход этой компании решится отнюдь не на Рубеже.

Кроме подкрепления из внутренних уделов, приезжали к нам и представители Ордена. Из разговоров со мной они услышали лишь «старческую бессмыслицу» и ничего содержательного о боях на Рубеже. И уж тем более ничего, касаемо Чащоб. Да и причём тут Чащобы — мы ведь только преследовали прорвавшихся за Великую Стену великанов… Допрос их вёлся с пристрастием. Но знающие что-либо рыцари и Сольен с учениками молчат, мой кабинет не содержит никаких компрометирующих сведений, а дневники я спрятал. Теперь им остаётся лишь самим отправиться к Рубежу вместе с направляемыми туда отрядами, в надежде разобраться во всём на месте. Хм, как нам когда-то. Время у нас есть… Вместе с ними я снарядил Чареса и большую часть гарнизонных магов — они могут пригодиться, если не все гомункулы переправились через реку и часть их продолжает бродить по уделу или ещё подойдёт к Стене. Да и вообще. Всё прям, как при последнем Нашествии. Сам не поеду — куда мне, зима скоро, и не оправился я ещё от прошлого похода, кхе-кхе… Зануда не хотел ехать, проявив немалое упорство, но я настоял. Его постоянное кружение подле моих учеников давно уже начало раздражать.

Пока удаётся делать вид, что мы всецело поглощены наведением в уделе порядка. Хотя, почему «делать вид»? Именно этим мы и заняты. Пусть в ином направлении, нежели остальные.

Я поведал маэдо и Мартину всё, что узнал из истории Предтеч, в том числе свои размышления о возможных причинах погубившей их катастрофы. Аргуст сам уже многое осмыслил. Безусловный риск действовать так, как мы действовали до того и как намерены действовать впредь. Но распространение сведений о кристаллах недопустимо. Сомневаюсь, что магистры нашего Ордена проявят большую мудрость, нежели когда-то жрецы Предтеч. Скорее уж наоборот! С этим не спорят ни маэдо, ни даже Мартин.

Древесные гомункулы, конечно, не обычные деревья, но разум их в лучшем случае превосходит разум животных. В Чащобы их влечёт некая… некий зов, не знаю, как выразиться точнее. Мы, люди, мало им интересны. Если, разумеется, не лезем под ноги. А вновь вступать с громилами в схватку мы не намерены. Первостепенная наша задача — добраться до руин древнего Мохно-Эро. Там мы поймём «как далеко всё зашло» и следует ли вызывать подмогу. Или мне с учениками удастся самим обрушить тамошнее подземелье, навеки погребя устроенный в нём Храм и все проходы к нему. На кое-что стоящее я ещё способен — Мартин мог убедиться в том лично. Тащить же в Чащобы целое войско чревато проблемами с великанами. Пусть лучше подмога обождёт в сторонке. Мимо громил мы постараемся проскочить по-тихому. Карлики — другой вопрос, но с ними можно бороться.

Мартину не нравится сама постановка задачи. А Аргуст сказал, что готов идти в Чащобы лишь со мною одним на пару. Не думаю, чтобы он шутил, хотя при этом и улыбался. Командор ворчит, но ничего лучшего предложить не может. Что и требовалось доказать.

Так что «пробужденное зло» (мы ли его пробудили, войдя в спавший тысячелетия Храм, или нет) придётся упокаивать своими силами. Если справимся, значит, риск был оправдан; если нет — останется надеяться, что после нас найдутся те, кто всё же совладает с ним.

Ну, а пока за окном падает снег, предстоит основательно подготовиться. Солдаты жаждут найти и выжечь укрывища карлов. Нам достаточно их верности. Со своей же совестью мы как-нибудь договоримся (прости Седерик), а если понадобится — пусть нас судят по всей строгости. Но потом, когда угроза минует. Теперь мы знаем, что это за угроза и где её слабое место.

Только бы нам не опоздать.

Я с учениками тоже не намерен сидеть, сложа руки. Мы — маги, рыцари чар и снадобий. И у нас есть доступ к частице вражеской Силы. Боевой чародей я, в конце концов, или никчёмный книжный червь? Пора вспомнить деньки бурной молодости. Так что, дорогой дневник, придётся вновь отложить тебя в дальний ящик до более спокойных времён.

Наступят ли они?

Я верю в это. Верю, что мы победим и даже возвеличим нашу отчизну в грядущих веках. Есть вероятность и подобного исхода, я никогда про неё не забываю.

А может, все мы погибнем…

Ныне же, Неведомый Читатель, остаюсь, твой покорный слуга, старший чародей крепости Жесть — Август Кроули. Да хранят тебя Небеса и огненный феникс. Да хранят они всех нас.

Во сне Юлиан видел свою прежнюю «домашнюю» жизнь. Странно, уж это он считал давно и прочно забытым — особняк в пригороде столицы, завидную судьбу наследника рода, даже родителей: вечно занятого отца, болезненную мать. Думать о них и то перестал. А тут приснились.

Мать во сне плакала и умоляла его вернуться.

Сны пришли и ушли, оставив тягость. Затем навалилась серая колышущаяся пелена. В ней были звуки, вернее, голоса. Юлиан пытался разогнать хмарь, но сделать этого никак не удавалось. Наконец он застонал. И пелена прорвалась, впуская реальный мир. Голоса приблизились. Кто-то коснулся его плеча.

— Я же говорил, он скоро очнётся. — Его осторожно встряхнули. — Юлиан, скажи что-нибудь. Ты слышишь меня?

Знакомый голос. Чуть осипший, но неизменно поучительный.

— Вот, попей водицы. Её у нас пока хватает.

Он глотнул из поднесённой к губам баклаги. Ощущая, как капли стекают по колючему подбородку и холодят шею, разлепил веки. Вокруг царил странный болотный сумрак. Или ему так только казалось? Душный воздух застревал в горле. Он закашлялся. Голова кружилась, мир качался как на волнах, и он качался вместе с ним.

Где я?

Простые мысли и те с трудом пробивались через замутнённый рассудок. Он лежал на каменном полу. Нет, не на камнях, а на кем-то подложенном плаще. Рядом ходили, вздыхали и разговаривали. Он не разбирал о чём. Весь обзор загораживало нависающее над ним морщинистое лицо. Жидкая бородёнка спадала ему на грудь, повыше её помещался огромный горбатый нос, седые космы торчат во все стороны как метёлка. А глаза горят лихорадочным огнём.

В первое мгновение он вздрогнул, испугавшись заплесневелого цвета кожи у старика. Тот походил на ожившего утопленника, что плотоядно улыбался ему гнилостными зубами. Но это всё от освещения.

— Мэтр Кроули…

— Узнал — уже хорошо. Давай-ка привстань и садись вот сюда, к стеночке. А то пол у них ледяной. В подземелье оно всегда так.

— Подземелье?… Но мы… мы были в лесу. Сражались. — Поддерживаемый под руку, Юлиан начал подниматься и тут память вернулась к нему единой вспышкой, подобная удару хлыста. Стражник вытаращился на старика. Хотел вскочить, но ноги не слушались. Дыхания не хватало. Он вновь закашлялся.

Его кое-как усадили, иначе бы он опять растянулся плашмя.

— Тише, тише, юноша. Вам ещё некоторое время не следует совершать резких движений. Вы сильно ударились головой.

Да, в голове плыло, всё вокруг было зелёным и кружилось. Юлиан застонал, обхватив виски холодными ладонями.

Мы вернулись. Так было надо. Потом…

— Скажите, где мы? Сколько я… Последнее, что помню — лес и нашу повторную атаку. Больше ничего.

— О! Твоя история как две капли воды похожа на истории всех остальных здесь. Один я что ли, умудрился остаться в сознании?

Зрение постепенно прояснялось. Юлиан вскинул подбородок. Он, то есть, они находились в каком-то пустом помещении. Их было… восемь, нет — девять. Семеро на ногах, и среди них он вроде бы видел господина Аргуста. Мэтр Кроули стоял рядом, другие ходили без дела из стороны в сторону или тихо переговаривались. Он узнавал рыцарей. Ещё кто-то в изодранной куртке лежал в углу у противоположной стены, возле сваленной там в груду амуниции. В ней среди кирас, наплечников и иных шлемов Юлиан различил шлем маэдо со смятым гребнем — значит, Аргуст действительно был здесь. Где-то там же, наверное, валялся и его шлем, если он не потерял его ещё в лесу. Как свою лошадь. А с ней арбалет и вещмешок. И… Хотя оружия их могли лишить уже в этом месте.