Не думал, что злобная ведьма может вселять больше страха, чем до этого, но я ошибался.

— Что именно ты делаешь?

— Ванесса! — кричу я.

— Я сказала, что она занята, и тебя не приглашали.

— Но это ее день рождения, а я хочу отдать ей свой подарок! — отвечаю я.

Я слышу шаги по лестнице и на секунду замечаю яркую улыбку как раз за ее матерью. Это она. В ярком платье цвета безоблачного неба спускается вниз и идет по коридору ко мне. Хотя, когда ее глаза останавливаются на мне, они потухают, и улыбка исчезает, словно солнце в пасмурный день.

— Спасибо за подарок. А теперь иди, — говорит ее мать, указывая мне направление, а затем захлопывает дверь. Мне едва удается спасти ногу, но я все равно слышу, как она ворчит:

— Грязный мальчишка.

Мне стоило это предвидеть. Конечно, я знал. Все, кто меня видит, всегда реагируют одинаково. Я — мальчик без родителей, мальчик, которого не любят даже приемные. Они хотели лишь дополнительных денег, поэтому забрали меня. Кто вообще захочет меня своим ребенком? Мальчик-бунтарь, который бьет всех, кто пытается с ним заговорить. Опасный, грязный мальчишка.

И теперь Ванесса тоже это увидела. Я смог разглядеть это в ее пессимистическом взгляде… словно она испытала ко мне жалость.

Вынимаю из кармана крохотную пластиковую чашку с крышкой и дырочками на ней и открываю ее, выпуская на свободу бабочку, которую собирался подарить ей в качестве дополнительного секретного подарка.

Почему я вообще пытаюсь изменить отношение ко мне людей? Это трата времени, так что с меня хватит. Я больше не стану бороться. Вместо этого я просто буду тем, кем должен быть.

Если не можете преодолеть их, присоединитесь к ним.

14 лет

Когда Ванессы нет поблизости, сердце во мне ощущается камнем. Мне нужны друзья, нужно с кем-то говорить, но все то и дело верят слухам и боятся меня, даже не заговорив. Словно мне не дают и шанса. Только потому что иногда я срываюсь на тех, кто ко мне пристает. Так тяжело выставить ногу и прочертить грань? Я не виноват, что люди постоянно меня бесят.

Единственные, с кем я говорю, это готы с их татуировками и пирсингом. Они на два года меня старше, но предлагают мне покурить. Думаю, это их способ увидеть, принадлежу я к ним или нет, впишусь ли я.

Вскоре я провожу с ними больше времени, пока Ванесса отдаляется все больше и больше. Интересно, является ли тому причиной давление на нее со стороны родителей. Я не понимаю, почему оно так сильно ее заботит, но мне все равно. Думаю, чтобы достичь чего-то, нужно сделать нечто большее, чем только то, что тебе нравится.

Я стою за углом здания с группой, пока по кругу передается косячок, и это происходит так естественно, что я тоже беру его. Мне хочется узнать, какой он на вкус, а проба вреда не принесет. Я же не стану зависим от одной тяги.

Сделав вдох, я тут же закашливаюсь, и все ребята начинают смеяться. Быстро передаю косяк другому, чей пирсинг придает ему грубости. То, как он делает тягу, словно ему все нипочем, заставляет меня восхищаться им. Может, мне тоже стоит подумать про пирсинг и татуировки. Меня и без них нарекли опасным парнем, так что может быть, таким образом я хоть буду соответствовать.

Когда подходит второй круг передачи косяка, несколько человек проходят в ворота, и я пытаюсь спрятать косяк у себя в кармане. Хотя слишком поздно. Ванесса проходит мимо, и у нее отваливается челюсть.

Она топает в моем направлении и останавливается прямо передо мной, пялясь.

— Что ты делаешь? — спрашивает она.

Парни начинают ржать, так что я хватаю ее за руку и толкаю вперед, чтобы поговорить наедине.

— Не сейчас, хорошо?

— Нет, сейчас. Это… косяк?

— Да, — отвечаю я, пряча его глубже в карман так, чтобы виден был лишь кончик, таким образом он не прожжет мне одежду. — Но это не твоего ума дело.

Она хмурится и кривится.

— С каких это пор? Зачем ты это делаешь?

— Затем, что мне нравится, — отвечаю я, пожимая плечами. — В этом нет ничего такого.

Она сбрасывает мою руку со своего плеча, словно я покрыт грязью.

— Это неправильно, Майлз, и ты это знаешь. С каких пор ты стал одним из них?

— Не стал. Просто делаю то, что хочу.

— Ну, для тебя это плохо, — произносит она, упирая руки в бока, корча из себя деловую.

— Мне не нужны лекции от тебя, — шиплю я, наклоняясь ближе. — И в случае, если ты не заметила, они не самые милые люди, так что я предлагаю тебе прекратить орать на весь двор о том, что это, и что мы здесь делаем.

— Или что? — ее глаза сужаются. — Теперь ты мне угрожаешь?

— Нет, попросту пытаюсь тебя предупредить, — произношу я, глядя в ее глаза. — Они опасны.

— О тебе так тоже говорили, но я лучше знаю, — она сглатывает. — И ты тоже.

Я вздыхаю, чувствую себя хуже, чем до этого только от одного разочарованного взгляда на ее лице. Ненавижу это чувство… словно я бесполезный, словно делаю что-то не так.

— Может, я не хочу знать лучше.

Она качает головой и бросает:

— Забудь.

Затем поворачивается и шагает прочь на своих высоких каблуках, выводя меня из себя. Какого хера она вообще от меня убегает? Словно из-за своей злости она не считает меня достойным разговора. Блядь.

Бегу за ней и хватаю за руку, но она выдергивает ее и отталкивает меня.

— Отпусти меня.

— Нет, я хочу поговорить.

— Ты четко дал себя понять, — отвечает она. — Я больше тебя не потревожу. — Ванесса снова разворачивается и уходит.

— Нет, подожди! — Я становлюсь у нее на пути. — Не уходи от меня.

— А почему нет? Ты ведь делаешь то же самое.

Хмурюсь.

— Я ни от чего не ухожу.

Она тычет пальцем в мою грудь, указывая на место, где находится сердце.

— Ты отдаляешься от правильного, и то, что ты делаешь сейчас… ошибка.

Хватаю ее за руку и тяну, заставляя ее сделать шаг ближе.

— Они мои друзья, Ванесса. Ты не можешь просить меня бросить их. Это тоже неправильно.

— Ты зависаешь не с теми. Они не твои друзья. В любом случае, не хорошие. — Она смотрит на меня, заправляя свои каштановые пряди за уши, и впервые я чувствую нечто большее, чем простое счастье при виде нее. Я чувствую злость… разочарование… потребность.

Что-то поднимается во мне. Что-то первобытное, но я отталкиваю это, потому что оно несет с собой плохое чувство.

— Тогда что мне делать? Навеки оставаться одиноким? Вообще не иметь друзей? С тех пор, как на меня повесили ярлык куска дерьма, они единственные, кто у меня есть. На случай, если ты не заметила, я начал это в той же степени, что и ты.

Она кривится.

— Это удар ниже пояса, и ты знаешь это. Как ты смеешь? — Ее глаза увлажняются, и я сжимаюсь всем телом, видя ее боль. — Я думала, что была твоим другом. Но кажется, этого для тебя недостаточно.

Она снова пытается увернуться и уйти, но я хватаю обе ее руки и толкаю к стене со всей своей силой. Рычу и громко выдыхаю, пытаясь успокоиться. Вся сдерживаемая ярость выходит из меня, пока Ванесса ежится подо мной. Ее хрупкую фигурку очень легко удержать на месте. Ее грудь вздымается с каждым вдохом, направляя все мое внимание на нее. Как она стала такой большой из ниоткуда?

Как девушка так внезапно стала такой привлекательной?

Словно я никогда не замечал, какая она красивая.

— Ты меня пугаешь, — произносит она высоким голосом, который переводит все мои чувства в состояние тревоги.

Я наклоняюсь ниже, загипнотизированный ее блестящими глазами и розовыми приоткрытыми губами. Они заставляют меня прикасаться к ней так, как я никогда не думал. Чем больше я приближаюсь, тем сильнее она содрогается, и все в этом мире исчезает, кроме нас. Я не могу выбросить из мыслей ее и то, что она со мной делает. Она шевелит что-то внутри меня, что-то, чего я ранее не чувствовал, но я хочу этого. Мне это нужно. Я должен иметь это.